В медийном пространстве в последнее время все чаще эксплуатируется слово «холдинг». Оно введено в оборот правительством после девальвации рубля для того, чтобы создать позитивный образ предлагаемой им экономической политике.
Просто, откровенно и потому замечательно эти задумки изложил Михаил Мясникович, заявивший, что в мире побеждает тот, кто имеет многопрофильное производство и большие объемы продукции. Холдинговые структуры, если создавать их в Беларуси, по его мнению, имеют большие перспективы.
Что на это возразить? Действительно, во всем мире промышленные изделия производятся на фабриках и заводах, продовольствие — фермерскими или иными хозяйствами, услуги оказываются сервисными центрами или конторами. Поэтому власти советской страны и постсоветского пространства никогда не затруднялись с выбором объектов, которые надо строить, и организационных форм, в которых они должны были функционировать. То есть строились фабрики, заводы, совхозы и колхозы, конторы, среди которых бендеровские «Рога и копыта» представляли отнюдь не исключительный пример овеществленной частной инициативы в условиях экономического засилья государства (бюрократии).
Никто ничего не боялся и не стеснялся. По универсальной идеологической формуле того времени, экономика представляла собой единый трест, работающий по плану во имя интересов народа и государства. Кому бы ни принадлежало предприятие, у государство всегда имелись стимулы, достаточные для того, чтобы вовлечь в общее движения самых своенравных сребролюбивых.
Опять же, судьба «Рогов и копыт» — лишь гротесковый пример, использованный сатириками для образного представления перспектив всей экономики в целом. Если во всем мире производством товаров и услуг на свой страх и рынок занимались частники (в том числе и коллективные в статусе корпораций), то в нашем пространстве субъекты экономики «курировались» государством и производили то, что считало нужным бюрократия, персонифицированная в Госплане. Если во всем мире производитель ориентировался на рынок, в том числе пытаясь навязывать ему свои представления о сущем и должном (то есть формируя потребности), то Госплан поступал совершенно незатейливо, требуя производить то, что производит рыночная экономика. Осуществленная мечта о суперрационализации хозяйства, для ведения которого достаточно четырех правил арифметики.
Итог, однако, оказался плачевным. Чем дальше, тем больше продукция, производимая по плану, отличалась в худшую сторону по качеству, и не достигала нужных объемов по количеству, в отличие от рыночных экономик. При этом страны с традиционно рыночными экономиками переживали периодические трудности, а в нашем пространстве планы оглушительно перевыполнялись.
В конце концов произошло полное расхождение не только по способам производства, но и по его целям. В классической экономике конечной целью производства оставался реальный человек (в негероическом статусе потребителя, обывателя), в новой экономике — идеальный человек будущего (в статусе заскорузлого чиновника из Госплана). При этом организационные и иные формы были одинаковыми: у них трест, и у нас трест…
Только результаты получали разные. И уже в те далекие годы предшественники Мясниковича из партийно-хозяйственного управления экономикой ломали голову: почему так? Но поскольку ничего принципиально изменить не могли, отвечали вопрос на предельно доходчиво. Типа того, что во всем мире погоду определяют крупные многопрофильные хозяйства. Укрупняли колхозы. Вспоминали чуть ли не Адама Смита и вводили специализацию. Специализированные предприятия объединяли с поставщиками сырья и производителями конечного продукта. И несть числа формалистическим изысканием в советской теории и практике управления, в патологической приверженности к которым можно уличить любого и каждого в среде нынешних чиновников.
Мясниковичу и иже с ним кажется, что процесс энтропии можно преодолеть за счет создания «холдинговых структур». С чем их едят? Как пишут в словарях, холдинг — это корпорация, компания, управляющая деятельностью или контролирующая деятельность других предприятий, компаний. В Беларуси если не принимать во внимания второстепенные внешние признаки, существует всего одна единственная корпорация — управляющая и контролирующая корпорация. Можно было бы сказать, что ее возглавляет воодушевленный формалист Мясникович, но он в лучшем случае является распорядительным директором. По старому — приказчиком. В прежние времена его хозяин (барин) жил бы в Париже, а сейчас он никуда не отлучается, что создает определенные неудобства. Которые, возможно, и побуждают приказчиков к неудержимому формотворчеству. К своего рода абстракционизму в экономике.
Для полного образного выражения сути происходящего можно было бы прибегнуть к характеристике, данной Никитой Хрущевым абстракционизму, во время памятного посещения им художественной выставке в Манеже в 1962 году. Не делаем этого не только приличия ради, но и потому, что сам Хрущев был исключительным абстракционистом во всяком деле, исполнять которое принимался. Для этого даже термин специальный изобрели — волюнтаризм.
Однако обратимся к словарю, который утверждает, что в зарубежной практике холдинговая компания занимает ведущее положение благодаря обладанию пакетом акций контролируемых ею предприятий фирм. При этом сама холдинговая компания может не владеть собственным производством и не заниматься им (чистый холдинг). Ну и что с того? Например, некогда существовали межотраслевые объединения, в отраслях производственные объединения, научно-производственные объединения. Например, ПО «Белавтомаз», которое объединяло с головным предприятием (МАЗ) десятки разнопрофильных предприятий, работающих полностью или частично на головное производство. Эти заводы не принадлежали МАЗу ни формально, ни по существу, они были декларированы за государством, крупнейшее компаний все времен и народов. Чем ни холдинговая структура?
А успехов, сравнимых с ведущими мировыми фирмами никогда (повторю: никогда) не было. Когда экономика стала потихоньку осознавать порочность прежнего пути, все «ПО-холдинги» рухнули моментально. Потому что создавались не собственниками, ответственными держателями своих и чужих капиталов, а вполне безответственные чиновники, приватный интерес которых ни в малейшей степени не мог быть удовлетворен при таких условиях.
Или взять НПО — научно-производственные объединения. Они создавались как предприятия, способные сократить до минимума период прохождения промышленного изделия от замысла, через НИОКР, опытное производство к освоению массовым выпуском. Иными словами, ускорить НТП и принципиально решить позорную проблему внедрения новых образцов. Весь мир гонится за модой, наш будто застыл на месте. Много было создано таких НПО, ни одно из них поставленной задачи не решило. То государство было, вероятно, еще большим приверженцем стабильности, чем наше современное. В те годы даже обыватель, кажется, ощущал, как собирается консилиум престарелых ученых и хозяйственников и затевает очередной эксперимент в области экономических и управленческих форм. Не меняя ничего по существу, изобретали метод. Потом распространяли на участок, цех, завод, трест, отрасль и «в государственном масштабе».
Историческое время казалось бесконечным — поэтому не на каждый год назначалась новая реформа, иногда несколько лет уходило на совершенствование уже внедренного. Добавьте в эту цепочку холдинговую структуру — ничего ровным счетом, не изменится. Поскольку никакой инвестор в такую компанию, управляющую всем по праву сильного, господствующую над партнерами, не пойдет. Как он не шел и до сих пор, исключая отдельные эпизоды, которые не могли не проявиться благодаря длительному сроку принципиального ничегонеделания. С точки зрения реформ.
Гораздо проще, как и прежде, улавливать «тенденции». Мол, сегодня весь мир глобализируется, весь мир работает над тем, чтобы объединять торговый, промышленный и интеллектуальный капитал в единую систему. Но это должны быть не только национальный производители, которые объединяют науку, производства, сервис. Необходимо сюда активно привлекать зарубежные компании и выстраивать с ними транснациональные корпорации, — считает белорусский премьер. Какая ерунда для страны, которую постигла сначала полная национализации, а обратный процесс остановлен на стадии приватизации квартир. Кстати, единственная рыночная мера, давшая изумительный социальный эффект. Но это заслуга не этих, а еще советских чиновников, для которых тупиковость развития стала очевидной.
С формальной точки зрения в Беларуси осуществлено то, что на языке начального периода реформ называлось разгосударствлением. Предприятия местной промышленности, строительных материалов, легкой промышленности и сервиса практически все были быстро преобразованы в акционерные общества. Но основными держателями их акций являются или другие предприятия, или государство. По этой причине внешне разгосударствленная, фактически частная экономика, на самом деле является государственной.
Характерный пример: преобразованные в сельскохозяйственные кооперативы колхозы. Формально классические частные предприятия. Но от государства они получают дотации, льготные кредиты, материальные ресурсы и фактически гарантированный госзаказом сбыт. В качестве платы за этот «сладкий плен» государство платит за их продукцию столько, сколько сочтет нужным. Не дает умереть с голоду, но и развиваться не позволяет.