Во всех странах мира, где научная деятельность является приоритетным направлением государственной политики, в центре внимания находится научная и публикационная активностьучёных. Именно она является ключевым индикатором интенсивности работы отдельно взятых учёных и института науки в целом. Как же обстоят дела с публикационной активностью учёных Беларуси?
Как показало проведенное в 2011 году комплексное исследование цитирования белорусских ученых в международно признанных научных журналах за период с 2006 по 2010 годы, публикационная активность наших ученых в общемировом научном потоке увеличилась почти в три раза в сравнении с периодом с 1993 по 2006 годы. Если с 1993–2006 годы их работы цитировались 53326 раз (в среднем 3800 ссылок ежегодно), то за период с 2006 по 2010 гг. этот показатель составил 49 746 (в среднем 9949,2 ссылки в год). Распределение ссылок на публикации по организациям осталось неизменным по лидерам (НАН, БГУ, БГУиР, БНТУ), но в целом немного снизилась доля их вклада в общенациональную копилку. Так, доля сотрудников Национальной академии наук Беларуси от общего количества статей белорусских авторов, процитированных в WebofScience, снизилась на 3,4 п. п. (с 54,7%, до 51,3%), БГУ — на 4 п. п. (с 37,5% до 33,6%), БГУиР — на 1,4 п. п. (с 4,6% до 3,2%), а доля БНТУ осталась неизменной (2,9-3%). Однако это снижение не сыграло определяющей роли в распределении ссылок по организациям — по- прежнему самой продуктивной и видимой международному научному сообществу остается НАН РБ.Правда, по престижности публикаций (Q1) БГУ держит пальму первенства (25% против 19% НАН РБ). В целом, по данным EssentialScienceIndicators (ThomsonReuters), по состоянию на 01.09.2011 г. Беларусь занимала 67-е место в мире по количеству ссылок в авторитетных научных журналах и 3-е в СНГ (после Украины и России).
Распределение научных публикаций белорусских авторов по отраслям знаний также осталось неизменным: лидируют, как и прежде, работы по физике и технике (52%), химии (16%), биологии и окружающей среде (10%) и медицине (8%). Структура распределения публикаций беларуских учёных довольно существенно отличается от доминирующих в мире тенденций (соотв., структуры общемирового научного потока публикаций в отраслевом разрезе): работы по медицине в общемировом потоке составляют 30%, по физике и технике — 26%, по биологии и окружающей среде — 18,8% и по химии — 12%. Очевидно, что непропорционально высокая доля работ по физике и технике — плоды советского наследия. Отчасти это вполне оправданно: страна с относительно небольшим научным потенциалом и имеющая притязание на значимость делает ставку на развитие тех отраслей науки, которые являются наиболее продуктивными и уже заняли своё место в общемировом научном потоке («раскручивать» прежде неизвестные отрасли науки значительно сложнее). И, тем не менее, есть как минимум два обстоятельства, заставляющих серьёзно задуматься о будущем отечественной науки.
Во-первых, это нерелевантность структуры распределения публикаций направлениям инновационного развития, зафиксированным в Государственной программе инновативного развития (ГПИР), согласно которой в ближайшие пять лет (2011-2015) все ресурсы будут сосредоточены на следующих направлениях: 1) энергетика и энергосбережение; 2) агропромышленные технологии и производства; 3) промышленные и строительные технологии и производства; 4) медицина, медицинская техника и технологии, фармация; 5) химические технологии, нано- и биотехнологии; 6) информационно-коммуникационные и авиакосмические технологии; 7) новые материалы; 8) рациональное природопользование, ресурсосбережение и защита от чрезвычаи? ных ситуации?; 9) обороноспособность и национальная безопасность. Прежде всего, бросаются в глаза расхождения в публикационной активности и распределении ресурсов по пунктам 2, 4 и 8. Особенно разительны они в случае с аграрными науками: на протяжении вот уже почти 20 лет публикации сотрудников отделений аграрных наук в базах данных «WebofScience» фактически не отражаются по причине их мизерной доли в общей копилке научных публикаций (менее 1%).
Соперничать по степени присутствия в мировом научном потоке с представителями аграрных наук могут разве что представители гуманитарных и социальных наук, чья доля за последние 20 лет также не превысила 1% (что, между прочим, стало причиной аналогичного исчезновения беларуских социо-гуманитариев из международных баз данных). Но их «оправдывает» прописанный в государственной науке статус, а именно: безнадёжно маргинальный. Совсем другое дело с представителями аграрных наук: именно агропромышленный комплекс фигурирует в обеих программах ГПИР (2007-2010 и 2011-2015) в качестве одного из самых приоритетных направлений инновативного развития Беларуси (пунктом 2). Вот только на какой научной основе это развитие предполагается осуществлять — вопрос открытый. Низкая публикационная активность сотрудников аграрных отделений связана далеко не в последнюю очередь с языковыми компетенциями учёных, владеющих лишь одним «иностранным» языком (русским). Беда, однако, состоит в том, что доля публикаций российских учёных аграрных наук в общемировом потоке и того меньше (0,3% на 2007 год). Более того, судя по «Стратегии инновационного развития РФ на период до 2020 года» (Распоряжение от 8.12.2011 за № 227-р), РФ и не планирует делать аграрный сектор приоритетным направлением инновационного развития (разве лишь косвенным образом — через развитие биотехнологий). Между тем, совершенно очевидно, что подавляющее большинство инноваций в аграрном комплексе приходят с Запада (здесь показателен, прежде всего, опыт Франции и Германии), доступ к которым беларуским учёным сельскохозяйственных наук, мягко говоря, затруднён.
Вторым — по очереди, но не по значимости — обстоятельством, заставляющим серьёзно задуматься над будущим отечественной науки в целом, является неразвитость научно-образовательных сетей в общенациональном, региональном и глобальном масштабах. Для многих учёных Беларуси вопрос о включённости в такие сети находится, скорее, в гносеологической, чем в практической плоскости. Между тем, в современном мире, всё более и более трансформирующем науку в непосредственный производственный ресурс, минимальным условием возможности появления инновативной экономики является доступ к потокам информации и непрерывное живое присутствие в них. Нельзя сказать, что Беларусь совсем выключена из этого процесса. Ряд образовательных и научных учреждений, а также библиотек в той или иной мере подключены к международным базам данных. В частности, очень важным позитивным событием стал запуск в эксплуатацию (19.08.2010 г.) канала связи, обеспечивающего прямое подключение беларуских научно-образовательных сетей (на базе сети Академии наук BASNET) к крупнейшей в мире общеевропейской научной сети GEANT. Однако кумулятивный эффект всех этих начинаний существенно снижается в силу того, что в Беларуси по-прежнему отсутствует общенациональная база данных, позволяющая интегрировать публикационные и цитатные показатели по всей вертикали социального института науки: от научного сотрудника-автора до министерств и ведомств. Наличие общенациональной базы данных трудно переоценить. Прежде всего, она даёт возможность проводить оценку деятельности различных научно-образовательных организаций, а совокупные данные по цитированию журналов (так называемые импакт-факторы) позволяют выстраивать рейтинги периодических изданий и научных институций в масштабах всей страны. Оценка и рейтингование субъектов научной деятельности оздоровляет научное сообщество и повышает его конкурентоспособность на региональных и глобальных рынках научной продукции. Помимо доступа к публикациям (как правило, все субъекты научной деятельности подключены к единой национальной базе данных и имеют свободный доступ к ним), это существенно облегчает коммуникацию среди представителей научного и академического сообщества. Кроме того, в базы данных нередко интегрированы системы антиплагиата, но даже если таковых нет, само наличие научной продукции в единой системе (одном публичном месте) позволяет существенно снизить плагиат, ведь риск девальвации научного статуса, а порой и полной утраты прописки в научном и академическом сообществе существенно возрастает. Наконец, национальная база данных снижает опасность провинциализации в замкнутых локальных (и особенно периферийных) научных средах (в рамках кафедры, института, университета и прочь.).
Позитивный результат внедрения общенациональных систем даёт о себе знать не только в развитых странах мира, но и у наших ближайших соседей: Украине («УРАН», 1997) и России (РИНЦ, 2005). Беларусь здесь является досадным исключением: есть головная организация национальной системы научно-технической информации (БелИСА), но нет самой национальной системы. В результате возрастает разобщённость, причем не только среди отдельных учёных, школ и институций, но даже целых ведомств. Сегодня в Беларуси ключевой информационный ресурс о новых публикациях беларуских учёных — это усовершенствованное «сарафанное радио» (лично знакомые и/или имеющие выходы на каналы информации учёные сообщают друг другу о новых публикациях). Ещё сложнее заказать и получить нужную информацию: финансирование научно-технической информации составляло на 2011 г. лишь 4% от бюджетных средств, выделяемых на финансирование науки (0,67% от ВВП). Между тем, обеспечить репрезентативный мировой поток научной информации в страну требует принципиально иных затрат: например, годовая подписка на базы данных ISI стоит от 20 до 40 тыс. долларов, а годовая подписка на один сводный том реферативного журнала ВИНИТИ — 500 долларов.
Но при желании даже финансовые проблемы можно решить, например, благодаря международным инициативам открытого доступа к научным журналам и издательским политикам самоархивирования (в настоящее время, помимо европейских, есть 4 электронных архива в РФ и 1 в Украине).Гораздо сложнее переломить ситуацию в сложившейся инфраструктуре и социальных привычках. Например, доступ к международным базам данных по-прежнему является привилегией научных сотрудников НАН РБ. И не только потому, что для НАН РБ утверждена монополия на научные исследования (так уж повелось с советских времён), но и в связи с крайне низкой востребованностью международных баз данных в научном сообществе РБ в целом и университетов в особенности (где на науку нет ни сил, ни времени). Это напрямую связано со структурой мотиваций: учёный Беларуси не видит нужды и потребности во включении в мировой поток научной информации. Переломить ситуацию, конечно, трудно, но возможно. Об этом свидетельствует, в частности, опыт Ирана, Турции, Индии и Китая, новичков на рынке научной продукции, исторически не имевших того научного символического капитала и социальных практик, которые позволяют жить и развиваться за счёт «символической ренты» (т.н. эффект Матфея в науке). Возведение поддержки публикационной активности в ранг государственное научной политики в корне изменило глобальный statusquo: Иран в 1997 г. вводит в SCI три журнала и к 2010 году получает 4000 видимых международному научному сообществу статей; Турция с конца 90-х поощряет «конвертируемые» публикации учёных гонорарами в 100-300 долларов и получает к 2005 г. около 3000 статей в год; Индия и Китай сегодня публикуют в международных базах данных по 12000 статей ежегодно. В Украине, Казахстане и России материальное поощрение публикаций в международно признанных научных изданиях и рейтингование национальных научных изданий, а также институций (и образовательных, и научных) становится всё более распространённым.
К сожалению, в Беларуси обращаться к иноязычным источникам и тем более публиковаться в международно признанных иноязычных изданиях –роскошь, которую могут позволить себе лишь единицы. Однако до тех пор, пока эта роскошь не станет нормой, рассчитывать на то, что усилия беларуских учёных принесут свои видимые миру плоды, увы, не приходится.