/e-mail/
Письмо американскому другу, который был белорусом, и надеюсь, останется им до конца
1.
Так и не понял, какого комментария ты ждёшь, дружище — слишком много событий непонятного содержания происходит. Они демонстрируют трусливую тупость одних и удивительную, активную честность других. Но всё это, мне кажется, не про нас — это дела нового поколения — решительного, последовательного, поколения, которое стремится прожить свою собственную жизнь, а не жизнь, навязанную властями, а если честно сказать — и их родителями — ведь как можно оценить то, что молодёжь, ещё, в общем-то, зелёная, вышла одна на улицы, без всякой толковой поддержки от своих старших, которые прятались и абурались по углам в этот решающий момент. Молодёжь даже не скрывала своих лиц платками и шарфами. Грустно, что многие из отцов и матерей оказались только биологическими, многие сумели породить только чёрных младенцев ОМОНА. Можно понять, ПОЧЕМУ не вышли 19-го, но невозможно ПРОСТИТЬ, что не вышли 25-го, может быть в последний в своей жизни день Воли и Свабоды — ведь это их детей глушили дубинками, словно золотых рыбок, идущих метать крохотные икринки свободы. Психоаналитически это и будет родовой травмой Новой Беларуси.
2.
Отцепокинутость.
В основном это были мальчики и девочки, — какая разница — шестнадцать, двадцать или двадцать пять. Нам теперь стоять перед этим зеркалом правды, — и понимать, что мы — сплошная ложь. Невозможно поверить, но это факт — в то время как мы тихо спивались, словно индейцы в своих обшарпанных подъездах и квартирах, ездили на своих ободранных иномарках, и, трясясь от страха, делали свой задрипанный бизнес, наши дети гордо подняли на площади знамёна Свободы и скандировали на морозе «Жыве Беларусь!!!». Трогательный набор советов в Интернете, что брать на площадь — валенки и больше лекарств для горла. Это они кричали нам «ДАЛУЧАЙТЕСЬ!». А мы не далучаемся, мы вылучаем и падличваем. Наши дети пытаются научить нас элементарному. «Детская революция» презрительно выразился один нерусский «москаль».
3.
Революция — какая есть.
Власть потребовала жизни наших детей. Свои мы уже пожертвовали ей. Мы — привидения, мы чудимся сами себе, мы призраки, даже не отца Гамлета мы не требуем и не верим в возможность возмездия, в возможность Правды. И, что самое обидное, даже наши дети думают, что нас не спасти уже от нас самих — они не зовут нас за собой. Скромно и целомудренно отпуская нам наши грехи, и, особенно, грех родительства, они прощаются, — и идут на площадь… Одни.
4.
Выбор заключается в следующем — либо мальчики и девочки будут и дальше разговаривать один на один с морозом, ОМОНОМ и спецназом, либо…
Не сомневайтесь — мы предадим вас ещё раз — ведь, по Библии, надо отречься трижды. Молчит ПРАВОСЛАВНАЯ БЕЛАРУССКАЯ ЦАРКВА, — а, ведь настало самое время по-христиански помочь «политвязьням»? Священники стали бояться дубинок? Монахини бояться проявить милосердие, — ведь это не их сестёр волочили за волосы в АВТОЗАКИ и угрожали насилием и расстрелом, волокли грэшниц (обогатился — таки новой лексикой великий и могучий русский язык в Белоруссии — учи новые слова, Россия!). Господи, обрати свой гнев на нас — мы куплены, проданы и прокляты. Не манной небесной, так хоть дохлыми крысами закидай источники наших вод, пошли чуму на наши головы — может, умрём по-человечески. Может, отпоёт тогда нас наша право-славная церковь.
5.
Что ж, понятно: мы грешники, мы наркоманы и западные проститутки, нам даже не будет места на кладбище, мы наёмные актёры, наше место — за церковной оградой, о чём говорить, — мы даже (о ужас!) не постимся! Но мы точно знаем — за нас молятся честные, а не продажные святары, молятся даже в тот момент, когда нас хватают и волокут мордами об асфальт. Мы не постим, — мы стоим на боевом посту.
На посту — За Свабоду!
6.
Совкам неудобно. Тошно. Но мы будем отныне вместе — и совсем не в том оптимистическом смысле детской песенки с «Евровидения», а в смысле трагических репортажей «Евроньюс», когда трое убивают одного. Атрощенко умер! И вы будете вместе, но не с теми — тех, кто вам дорог, просто не будет — не важно, убьют их, репрессируют, или они просто уедут и навсегда позабудут о вас — человек обрекает на забвение того, кто его предал. А они поймут, что вы, именно вы их предали и оставили один на один с «батькой» и его ОМОНОМ. Мы струхнули — чего уж лукавить. Мы люди лукавого. Мы провокаторы.
Мы даровали им смерть, — не жизнь.
7.
У нас ещё есть шанс. Прямо на наших глазах продажное общество спектакля становится, хотя бы на краткое время, обществом митинга.
У нас есть герои — наша «обкуренная», «спившаяся», «продажная» и «отмороженная» молодёжь.
У нас есть политики, которые, хотя и плетутся в хвосте событий, но, всё-таки, поспевают, в отличие от властей, за развитием событий: Козулин успел подхватить на последнем митинге фразу молодого оратора — «НА ОКРЕСТИНО!», а Милинкевич выставил своих людей у тюрем.
8.
Дорогие товарищи политики, любимые, охрипшие на морозе и зверски избитые, морпехи и лазерные физики, — люди с вами, только не надо их никуда вести, они сами поведут вас, они согласны быть пушечным мясом, они понимают всё, они выдержат всё, они показали, что они умеют выигрывать, даже находясь в меньшинстве, даже когда нет сил, даже когда их бьют и унижают. Век толп и лидеров закончился, наступил век комьюнити, век информации и локальных усилий, ведущих к большим изменениям.
Где-то в виртуальной дали близости Интернета, пока ещё анонимно, но весьма действенно кристаллизуется настоящий политкласс. В тюрьмах голодные, некормленые люди объявляют голодовку и готовы пройти ещё раз сквозь это игольное ушко страха и насилия к Сваёй Свабоде.
Так ведите!
9.
Беларусь по весне 2006 подхватила вместе с вирусом гриппа вирус свободы. Совершенно очевидно, что мы смертельно больны Свабодай, нашей Роднай Беларускай Свабодай — надо понять, что и так тоже бывает. Мы опасно больны Свабодай — и нас можно вылечить только смертью, и власть поняла, что у неё есть только один вариант — геноцид. Вопрос только — Сколько? , перед какой цифрой она отступит: 40000, 400000, 4000000? От нас зависит, сколько будет нулей — от молодёжи у власти троится в глазах — мама, папа, брат, сестра, бабушка, дедушка, друзья. Наши девочки и мальчики смело поставили нас, призраков, фальшивок на кон — вот что на самом деле произошло, вот в чём настоящий и гениальный политмейкинг. Они твёрдо уверены, что возродят нас из моральных руин.
Они знают, что сами эти руины призрачны.
10.
Образование — надо видеть это «несанкционированное» шествие, которое само себя направляет одной левой, потому что в правой оно держит мобильник, и непрерывно говорит в него, не шифруясь. Власть проиграла сражение, и проиграет войну, проиграет выборы после выборов, ей не оставили выбора, пока она гонялась за остатками политических партий, она пропустила, вырастила и подготовила целое поколение абсолютно НЕСОГЛАСНЫХ, абсолютно ИНЫХ.
Тысячи спартанцев — они стоят на площади, у Фермопил наших Выборов, стоят, не давая им пройти. И, поверьте мне, они уже в Вечности, они уже памятник, они — хлеб, путь, истина и священная хоругвь.
Свабоды! — это теперь в крови. Буквально.
11.
Комментарий с другой стороны.
Интересно, как воспринимают в казармах «искалеченных» омоногероев, когда те вернулись с интервью на БТ. Одно дело — воинская честь при исполнении долга, а другое дело — враньё: «Я был в боевом порядке, вышел из порядка, получил порядком, вернулся в порядок». Вернулся? Что думает о своём «боевом друге» тот, который кричал ему «Не бей её, она же ребёнок», а тот бил и тащил за волосы. Теперь их дочери знают, чем занимаются папы на работе, и вся страна пусть знает, кто бьет детей по ночам в центре Минска, прямо перед дворцом Президента — святыней законности, правопорядка.
Неплохой вариант стабильности, обещанной перед выборами — толпы омоновцев теснят толпы демонстрантов в центре столицы, а затем лупят их до полусмерти, мастерски загнав в ловушку в безлюдном месте и сами утопая в грязи. Стратеги. Вопрос к омоновцу — чью дочь на самом деле ты бил дубинкой, и чью скоро будешь бить. Твоя дочь не была в этой толпе? Пусть тебе предскажет будущее депутат на джипе, который шифровался на Окрестина, т. к. его сына «случайно» взяли 25-го Задумайся рационально, лично тебе — простят? Простит Козулин, простят люди, которые ездят в Жодино, простят следующих полторы тысячи, которых возьмут на следующей акции? Пойми, что каждый удар по живому человеку — это удар по себе. Власть не отдаёт себе в этом отчёта, потому что она пока что думает, что она — власть, но люди уже оскорблены, разгневаны и солидарны. Они — общество. Сколько солдат, которых маскарадно переодели в милиционеров, сейчас не спят и думают думу — кому служим? Сколько из них мечтают стать генералом? И сколько генералов думают о маршальском жезле, когда даже «отморозок» Козулин, который «пиво на лыжне открывал», замахнулся на пост Президента? О чём тогда мечтают те, кто это пиво пил? Причины публичного отсутствия президента? Цена газа? Что впереди — тупая вера? Инаугурация? 1 апреля?
Ответь себе на вопросы — ты не в порядке!
12.
Порядок построить сложно, двенадцать лет понадобилось, а вот устроить беспорядок, как оказалось, — крайне легко: пару-тройку палаток на площади, пару бутылок водки, пару шприцов, пару журналов «Плейбой», пару бутербродов, половину из которых при задержании съели гэбэшники, подшучивая при этом «Милиция с народом», пару сотен ударов дубинкой по голове активистов (простите, ребята, это я цитирую лживую российскую прессу), внимание, опять же мировой общественности — и мы становимся «ПИАРОМ». Я думаю, что ни Милинкевичу, ни Козулину о такой слаженной поддержке со стороны властей, БТ и ОМОНА и не мечталось. Продержаться в мировых медиа на первых местах шесть дней. Стать костью в горле у всех — получается, в самом центре Европы прав у человека меньше, чем в Китае. Пиар распиарили. Шестьсот миллионов в Евросоюзе, наконец, задумались о сущности того, что же происходит на самом деле в этой крохотной десятимиллионной стране с диковинным названием, не нуждается ли она действительно в помощи. Задумались и акулы мирового империализма, может, вильнуть, наконец, плавником и подплыть поближе. Задумался братский нам Путин. Ну, так кто виноват, — и что делать?
Время взяться за руки, как взялись за руки первых два кольца на площади.
13.
Ты Власть перед собой видишь? А это не тот случай, как сказал бы Жванецкий, когда мираж выдаёт себя за видимость. Она вообще у нас была в Беларуси, кроме этих расфуфыренных совдеповских бравых генералов, которые тут же сдались ГКЧП, а потом, словно зубры, рванули из Беловежской пущи на Восток? Этот полк ОМОНа по большому счету, что-нибудь значит? Я лично никакой осмысленной улады не вижу: то бьют, то не бьют, то опять бьют, то запрещают, но дают проводить, то дают проводить, но хватают, то дают выдвигать, но не дают выбирать, то дают выбирать, но не дают считать, то из-под полы показывают, кто и сколько набрал, то говорят, что никто ничего не украл. Большинство означает «Меньшинство». Скандировать «Живее Беларусь!» означает «Матом выкрикивать антигосударственные лозунги, а ругаться матом означает „Делать объективный репортаж на БТ“. Беспрецедентное давление Запада означает разбойное нападение на бывшего польского посла вместе с женой и её несовершеннолетней дочкой прямо в центре города, а также грабёж под мостом чешского журналиста, легкомысленно сунувшегося в Сумрак. Переносят, срывают, кричат „Очистить проезжую часть!“, предлагают разойтись, но всё равно, в конце концов, хватают — и бьют.
14.
Мечутся, суетятся, словом, — отрабатывают деньги. Может, как-то намекают, чего-то сказать хотят. Может, «Достал!». Может, просто маскируются, ждут, когда народу больше соберётся, чтобы нарушить присягу и внезапным маневром, не выходя из боевого порядка присоединиться — благо теперь каждый омоновец знает, что выборы незаконны, не признаны никем, кроме Гондураса, Бермудского треугольника и России, но и это, как с Украиной, пока что условно-досрочно.
15.
О чём думается Путину, — что не следует ехать на Саммит G8 через Гаагу, надо туда сначала полк белорусского ОМОНа послать.
Путину мотают видео в гебэ, пытаясь подсчитать, сколько было на самом деле — сорок или пятьдесят? И сколько будет? Уважаемый Господин Президент дружественной и родственной нам России поймите, что следующий раз котлеты будут вместе с мухами, будет четыреста или пятьсот — цену ведь БТ озвучило — кому сосиска, кому бутылка пива, кому бутылка водки, опять же — пять долларов, двадцать долларов, наконец, для самого дорогого электорального плебса — тридцатка. Если каждый из пятидесяти тысяч активистов наймёт для себя десять клиентов, желательно из БРСМ — весь Минск, теоретически, может выйти на улицу. Может, скинемся, и сами купим себе кусочек Свабоды — это на каждого будет стоить даже меньше одной официальной среднемесячной зарплаты. Думаю, увидев на улице такое количество народа, милиция на всякий случай сразу закричит: «Милиция с народом!».
Но что закричит народ на этот раз?
16.
Кукол дёргают за нитки Странно, но у меня такое чувство, что обрубают клоуну трубу, что прямо сейчас начинают паковать чемоданы, и что мы войдём в совершенно пустые кабинеты, как было при конце коммунизма в СССР — после успешного выполнения продовольственной программы и полного обеспечения продовольственной безопасности населения в опасении голодного бунта и поднятия на рогатину разбежались господа коммунисты кто куда.
Свобода приходит нагой.
17.
Будем же не опускать крылья! Будем же лететь высоко! Будем же дышать изо всех сил этим воздухом, воздухом Свабоды! И, главное, — учить других дышать им! И к лету нас будут миллионы! Мы выйдем, — и войдём в книгу рекордов Гиннеса, как самая большая несанкционированная акция в мире. Акция всего белорусского народа, как скажет БТ, против всего белорусского народа. И тогда, наконец, мы будем квитнеть!
Свабоду! Жыве Беларусь!
01.04.06