Сложившаяся теперь в Беларуси политическая система оставляет за политической оппозицией исключительно роль медийного конструкта. Влияние оппозиции на процессы перераспределения реальной политической власти настолько мало, что им можно пренебречь.
С другой стороны, транслируемые оппозицией меседжи и предпринимаемые оппозицией стратегии могут быть учтены и использованы иными, более влиятельными акторами. К последним внутри страны, несомненно, относится правящая элита и различные группировки внутри нее, возможности иных субъектов к выполнению подобной функции конструктора политического поля ограничены. В силу подобного почти монопольного положения на внутриполитической арене правящей группе приходится ставить внутреннюю политику в зависимость от внешнеполитических раскладов. Это в полной мере проявляется и в манипулировании темами, по отношению к которым проявляют сенсетивность оппозиционные силы и их контрагенты за рубежом.
Осознавая подобное положение вещей, организации политической оппозиции могут выстраивать свои тактики, исходя из реально достижимых целей в рамках большой игры реальных политических акторов. Такими целями может быть выживание либо усиление своей структуры, а может быть и ее превращение из объекта политики в ее субъекта, выход за пределы того, что принято называть «оппозиционным гетто». В рамках нашей аналогии термин «гетто» говорит не о стигматизированности оппозиции, но о ее ограниченности пределами медийного поля, чему также способствует распространение интернет-коммуникации по поводу политических явлений.
Исходя из этой теории, наблюдаемые теперь процессы структурирования оппозиционных организаций в преддверии будущих парламентских выборов могут быть рассмотрены как процесс подготовки к новому раунду игры, в которой позиции малых субъектов могут стать ресурсом для взаимодействия реальных акторов.
В период конца января-начала февраля в среде политической оппозиции активизировались процессы перегруппировки различных политических сил, вызванные стремлением занять более выгодные позиции в преддверии ожидаемой «разморозки» взаимоотношений между Евросоюзом и Беларусью. Как представляется, многие из участников этих процессов, зачастую весьма конфликтных, строят свою тактику взаимоотношений с партнерами исходя из того, что между Евросоюзом и белорусской официальной стороной уже идут переговоры (пока кулуарные), которые в скором времени должны привести к освобождению политзаключенных.
Это своеобразное состояние «ожидаемого изменения ситуации» и логика «фьючерсного взаимодействия» накладывается на рассредоточенность ресурсов оппозиции — финансовых, структурных, морально-имиджевых. В результате процессы дезинтеграции оппозиционных коалиционных отношений происходят одновременно с активным проталкиванием различных объединяющих архитектур — подобное происходило осенью 2006 года — весной 2007 года, когда на предыдущем этапе политического цикла наблюдалась усвоение и перераспределение символического капитала предшествующей президентской кампании. Аномально высокая для межвыборного периода концентрация скандалов и горячих новостей о новых инициативах и процессах в оппозиции свидетельствует, что оппозиция очнулась от спячки и вступила в фазу конкуренции различных подходов.
В такой логике парламентские выборы осени 2012 года и тактика поведения политических сил в ходе этой избирательной кампании играют инструментальную роль. Посредством использования этого средства представители отдельных подходов стремятся обеспечить наиболее выгодное состояние политического поля уже в период после парламентских выборов.
На этом фоне горячие споры о бойкоте, участии, активном бойкоте и иных видах использования ситуации парламентских выборов следует рассматривать критически. Для большинства участников (и в том числе даже для КХП-БНФ, чью позицию в этом отношении принято считать воплощением ригоризма) содержание предлагаемых вариантов имеет вторичное значение по сравнению с кругом участников предлагаемых сценариев и вероятностью соблюдения интересов других участников оппозиционного поля в рамках достижимых компромиссов. Иллюстративным примером может быть расхождение позиций ОГП и Партии БНФ, которые содержательно идентичные варианты использования избирательной кампании позиционируют как недостаточные для договоренности об общем подходе.
Бойкотом и участием, несмотря на повышенное внимание прессы, факторы наблюдаемых расхождений в среде оппозиции не исчерпываются. Расхождение лежит не в содержании предлагаемых решений, а в отношении к самой тактике консолидации оппозиции. Споры сторонников и противников участия в выборах являются лишь следствием этого расхождения. Группировка субъектов оппозиции в две когорты по принципу отношения к бойкоту на самом деле является лишь публичным воплощением реально существующего расхождения по отношению к видению того политического ландшафта, который по замыслу оппозиционных стратегов должен воцариться в Беларуси после парламентских выборов.
При этом апологеты двух указанных подходов в меньшей степени озабочены тем, как этот ландшафт предстанет перед белорусским наблюдателем — медийному образу, который транслируется вовне, европейским наблюдателям, придается большее значение.
Тактическая инициатива в настоящее время принадлежит тому подходу, который теперь принято отождествлять с бойкотом выборов. При этом участниками этой группы было заявлено, что бойкот выборов должен послужить лишь началом полномасштабного разрыва отношений между обществом и режимом по принципу «от бойкота выборов — к бойкоту режима». Этот тактический центр объединяет в основном остатки инициативной группы кандидата Санникова, а также разнообразные группы белорусской иммиграции. Суть этого подхода состоит в констатации отсутствия в Беларуси легальных методов политической борьбы, что обусловливает скепсис не только по отношению к выборам, но по отношению к легальным политическим партиям (которые воспринимаются как встроенные в официальную политическую систему элементы) и вообще к любым формам и институтам легальной политической активности. Видение будущего политического поля, согласно этому подходу, состоит в переносе центра оппозиционного принятия решений за границу в структурированные группы новой политической эмиграции, свободные от контроля со стороны белорусского режима. Внутри же страны должны остаться лишь нелегальные ячейки, функцией которых станет делегитимизация существующего режима, в том числе и любых форм легальной оппозиции, включая иные оппозиционные партии.
Второй подход в настоящее время не владеет стратегической инициативой, что показали и показывают неуспешные процессы формализации отношений в рамках «коалиции шести». Это обусловлено, с одной стороны, стремлением искать компромисс внутри структур, исповедующих этот подход. С другой стороны, слабость определена тем, что в отличие от уже начатой кампании бойкота, представители данного подхода пока не могут открыто заявить о начале реализации своей кампании. В основном легальные политические партии и движения, формирующие этот подход, строят его на максимальном использовании существующих легальных механизмах политической (и общественной) деятельности в Беларуси. В рамках данного подхода выборы рассматриваются как возможность взаимодействия не с режимом, но с народом. Что важно, субъекты этого подхода по-прежнему владеют структурным ресурсом, особенно в регионах. Однако обозначенный проигрыш в тактической инициативе может привести к тому, что структурный ресурс в регионах перетечет к первому направлению, присягая идее бойкота.
Существенно, что легальные политические партии и движения в силу коллегиальности управления не могут быть полностью идентифицированы как носители второго подхода. Поэтому даже при формулировке позиции внутри партии или объединения они вынуждены искать компромисс, что не способствует видимой простоте и понятности сформулированных планов. Однако всех их объединяет стремление сохранить за структурированной и легальной политической оппозицией статус игрока на политическом поле. В силу этого для данной группы ценность представляет как можно большее включение в предвыборную кампанию, в идеале — с полным прохождением ее до дня голосования.
Таким образом, в противостоянии и конкуренции между носителями этих двух видений будущего белорусской оппозиции просматривается борьба за лидерство внутри оппозиции, объективно обусловленная степенью принятия существующей в стране политической системы. Представители первого подхода не в состоянии принять любые аргументы второго подхода в силу того, что они видят за ним соучастие в функционировании существующего режима. Представители второго подхода не могут принять аргументов подхода первого, поскольку для них как легальных политических структур внутри страны это означает смерть и полное переподчинение создаваемым за рубежом центрам принятия политических решений.
Еще раз отметим, что группа бойкота настроена на реформирование системы отношений внутри оппозиции в направлении уменьшения роли легальных политических структур. Однако это не означает перехода к нелегальным или насильственным методам борьбы — скорее можно ожидать большего внимания к неформализованным и сетевым методам построения в общем традиционной по своему содержанию деятельности. В этой связи данный подход в краткосрочной перспективе неудобен для власти, поскольку представляет собой изменение правил взаимодействия в схеме «власть-оппозиция», но долгосрочной опасности не несет, поскольку связан с еще большей переориентацией активности оппозиции на Запад и стремлением играть роль для внешней аудитории.
Описанная бинарная модель иллюстрирует основополагающие расхождения внутри оппозиции, препятствующие ее консолидации. Все остальные поводы для разногласий (включая персональные) имеют значение, но они вторичны по отношению к указанному стратегическому противоречию, которое выходит за рамки необходимости консолидации оппозиции перед парламентскими выборами. В то же время ряд структур пытаются реализовывать собственные тактики с учетом существования двух указанных стратегических подходов (БХД, национальная платформа гражданского общества Восточного партнерства и т. д.). Однако все они работают в указанной выше парадигме завоевания доминирующего места на оппозиционном политическом ландшафте и вынуждены действовать в пространстве двух подходов.
Говоря о процессе консолидации поверх этой бинарной конструкции, нельзя не отметить роль тех флагманских инициатив и пунктов совместного приложения усилий, которые потенциально могли бы играть консолидирующую роль для представителей обоих подходов. Это, например, вопросы наблюдения за выборами, выработка совместной позиции по вопросам политзаключенных и санкций, а также инициатива созыва некоего легитимизирующего собрания всей оппозиции для артикуляции компромиссного решения по вопросу участия либо бойкотирования выборов. Даже в тех случаях, когда теоретически все структуры оппозиции достигают согласия по указанным вопросам, на этапе реальных действий противоречия между двумя фундаментальными подходами начинают превалировать, что вредит исполнимости консолидирующего потенциала указанных флагманских инициатив.
Таким образом, фактор начинающегося европейского диалога и динамика ужесточения либо уменьшения ограничительных мер, налагаемых на белорусский режим, равно как возможное освобождение политзаключенных и приостановление эскалации репрессий не изменят принципиально имеющийся расклад в среде оппозиции. До начала кампании ситуация не изменится — указанные подходы в течение января-февраля институционально оформлены, структурированы, закреплены. Даже фактор освобождения политзаключенных не поколеблет их, а может лишь медийно повлиять на перераспределение ресурсов (например, освобождение Санникова может усилить позицию сторонников пересмотра политического ландшафта, но освобождение Статкевича потенциально может играть на руку структурной оппозиции). Так что в марте–мае следует ожидать противоборства центробежных и консолидирующих тенденций в том виде, в котором они существуют на данный момент, — в процессах коалиционного взаимодействия наступило определенное равновесие. Даже если будут заключены новые коалиционные соглашения — они будут по-прежнему неустойчивы и шатки. В дальнейшем, непосредственно перед началом кампании, фактор донорских центров, влияющих на некоторых субъектов в Беларуси, станет усиливаться.
К июню, в случае полномасштабного возобновления белорусско-европейского диалога, можно ожидать новой активизации борьбы двух подходов, причем по мере вступления страны в этапы официальной избирательной кампании доминирующий ныне подход сторонников бойкота станет уступать инициативу структурной оппозиции. В этой ситуации формальное единство структурной оппозиции может перерасти в реальное единство. Успех консолидации этой части оппозиции зависит от того, насколько различные ее субъекты будут в состоянии осознать общность интересов всех партий и движений, ориентированных на легальную деятельность внутри Беларуси. Что касается первого подхода, то образование на его основе устойчивого и широкого консолидирующего центра нереально в силу самой сетевой природы планируемой кампании. Технические компоненты (такие, как кампания наблюдения) будут служить фактором консолидации лишь для части оппозиции и также будут неустойчивы.