Не терять надежду, значит — не теряться

Не терять надежду, значит — не теряться

То, чего так долго ждали некоторые из нас, случилось в эти дни: мы начали изобретать политику. Потому что оказалось, что в столкновении с Событием — иным и непредвиденным ходом вещей — готовые решения не срабатывают. Оказалось, что принимать решения в такие моменты нужно именно тут и теперь, тут и теперь организуясь самим и организуя других. По существу, таким образом и рождается политика: не как насильственное управление сверху однородным большинством, а как установление снизу общих правил игры. Специфика белорусской ситуации заключается при этом в том, что одновременно с установлением правил, т. е. символической деятельностью, необходимым оказалось вполне физическое отвоевывание пространства для осуществления самой этой деятельности. Поэтому Октябрьская площадь (ныне площадь Кастуся Калiноўскага) и палаточный городок на ней и стали эпицентром событий: они стали символическим и физическим воплощением публичности — первой и необходимой предпосылки политики.

Поскольку срастание символического с физическим выражает специфику белорусской ситуации, ценой политики стало физическое здоровье или даже жизнь конкретных организаторов публичности и их помощников на Октябрьской площади. Жизнь в Беларуси обнаружила свою символическую незащищенность (нехватку), важнейшим выражением которой является, конечно же, Закон (Конституция), в результате чего вместо оппозиции «история-природа», мы столкнулись с оппозицией «смерть-жизнь». Участники акции всеми силами хотели превратить смерть, или угрозу — своей и НАШЕЙ жизни — в закон, культуру и историю, чтобы защитить себя и нас от СМЕРТИ, или чтобы, наконец, противопоставить смерти и угрозе Закон. Тем самым они осуществили себя именно в качестве людей (или стали людьми), которые, в отличие от Богов, противопоставляющих смерти вечность, учреждают историю — длительную и подвижную форму коллективной жизни (нации, по словам Я. Полесского), организуемой по устанавливаемым и совместно обсуждаемым правилам.

О том, каким именно образом происходило рождение политики и «политических существ», а именно так определял Аристотель человека, на площади, я хотела бы сказать более подробно, исходя из того, что это только самый первый набросок размышлений о том, начало чему было положено в эти дни.

Освоение публичного пространства и возможность другого мнения

Итак, нам совершенно необходимо публичное пространство. Это одно из важнейших открытий революционных дней.

Оно нам необходимо далее, даже если мы не знаем, что именно в этом пространстве делать. Да, предполагается, что публичное пространство, в отличие от частного, — это пространство открытого обсуждения равными, но разными людьми проблем, касающихся всех (Арендт). Разность их состоит в том, что у каждого своя биография, судьба, свои тут и теперь; равенство — в том, что они имеют равные права предъявлять и защищать свое своеобразие. Для этого для начала им нужно просто встретиться, заговорить друг с другом, рассказать друг другу о своих проблемах и достижениях.

А вот от этого мы отвыкли. Одно дело делиться недовольством своей жизнью и властью дома, в кругу семьи, совсем другое — в открытую: в транспорте, кафе, наконец, на площадях. В этом смысле, палаточный городок сам стал живым воплощением тех проблем, о которых страшно говорить. И это чувствовали и понимали все. И те, кто был готов присоединиться к митингующим, и те, кто ненароком заходил на площадь, чтобы удостовериться, что существует иной взгляд на вещи, как и смелость его выражать.

Определенное число людей из этой последней группы возвращались домой разочарованными: на площади они «увидели» «пьяных малолеток, не понимающих, что они делают». Однако то, что они «увидели», не является столь уж важным, особенно если учесть, сколько времени они смотрят белорусское телевидение; завоеванием является уже сам факт их прихода на площадь, обнаруживший, по-видимому, что люди в Беларуси ощущают удушье в мире с одним единственным правильным мнением. И потому что, наконец, у них появилась возможность если не услышать, то, по меньшей мере, вживую удостовериться в реальности другого мнения.

Плоть политики

Таким образом обнаружилось, что у политики есть плоть; что она не исчерпывается экраном, а должна являть себя в той или иной совершенно конкретно воплощенной форме. Например, политику можно совершенно конкретно накормить, или надеть на нее шарф; или даже с нею можно остаться на ночь, — тема, которую так любит эксплуатировать наша официальная власть.

А ведь в этом нет ничего непристойного: гораздо более непристойным является превращение политики в подкрашенный труп, с разных ракурсов подаваемый с экранов телевизоров и полосок газет. Разве можно назвать жизнью те до бесконечности воспроизводимые на телеэкранах фразы, типа «бесплатный сыр только в мышеловке», или неспособность политического лидера вступить в открытую дискуссию со своим оппонентом? Официальная белорусская власть не понимает, что без живого удостоверения она рано или поздно умрет окончательно, для живого же удостоверения ей необходимо то, что и происходило на площади, — свободное столкновение в дискуссии живых людей, за которых при необходимости и в палатке можно остаться при 10-ти градусном морозе.

Я обратила внимание на то, что те, кто каждый день приходил на площадь, практически не были подвержены унынию. Происходящее заряжало их энергией, источник которой иссякал по мере отдаления от плоти событий. Поэтому и впредь мне кажется совершенно необходимым максимальное приближение к происходящему.

Политика и время

Участие в воплощенной публичной жизни требует времени, к чему мы начали привыкать в эти дни. Времени, чтобы задуматься, обсудить, почувствовать и посочувствовать. Чтобы сделать выбор и убедить в его правильности другого. А не тупо смотреть в экран. Для последнего нужны разве что пятиминутки (ненависти).

Все делать самим

Однако и освоение публичного пространства, и вписывание его в свою плоть и свое время показали, что делать все это необходимо самим участникам публичности. Что буквально всему нужно учиться нам самим: от обеспечения безопасности до распределения обязанностей, от распределения продуктов до поддержания связи с журналистами, от переговоров с противниками до формулирования своих требований. Нам самим, а не политикам по профессии необходимо попробовать все и понять, кто на что более всего способен в публичном пространстве. Без этого демократия просто невозможна. Потому что без разделения труда и обязанностей существует только хаос, а без умения договариваться и вести переговоры — режим типа нынешнего белорусского.

С каждым днем в палаточном городке делать все самостоятельно получалось все лучше. Что по-настоящему и привлекало все новых людей, уставших от своего подвластного и марионеточного существования. И именно самоорганизация и самостоятельность не позволят умереть «палаточному городку» в будущем: теперь задача состоит в том, чтобы перенести зарожденные в нем формы и нормы жизни в новые — физические и символические пространства.

Перманентная коллективная спонтанность

Для продолжения жизни «палаточного городка» необходима цепь точечных креативных действий (чего-то вроде перманентных революций в версии Я. Полесского и С. Паньковского). Т.е. необходимо не одно непрерывное действие, а одно действие за другим, каждое из которых должно отвечать ситуации тут и теперь. При этом выдумывать такие действия должен практически каждый, совершая их при этом совместно с другими.

Иначе говоря, политика предполагает множественное число, т. е. не единое целое всех и не действия кого-то одного, а взаимодействие, конфликт, столкновение многих.

Солидаризация поколений

И прав и не прав тот, кто называет эту революцию — революцией молодых. Подавляющее большинство собирающихся сегодня людей — люди в возрасте между 16 и 35. И практически все они рассказывали о реакции своих родителей: те никак не могут поверить в возможность перемен, они разочарованы и уверяют своих детей в безвыходности ситуации. Но дети этому не поддаются.

В этой связи хочется обратиться к старшему поколению с одним призывом: поверьте в своих детей! Хочется их спросить: почему вы так уверены в том, что-то, что не удалось вам, не удастся и вашим детям? Почему вы отнимаете у них шанс на их и свое будущее? Почему, наконец, вы так убеждены в том, что знаете всю истину о реальном и возможном в этой стране?

Не теряться

Все это значит, что людям с площади нельзя теряться ни в конкретной ситуации, ни из виду друг друга. Сейчас публичное пространство должно возникать и отвоевываться в новых местах: кафе, галереях, кинотеатрах, площадях и скверах. Предлагаю, к примеру, начать с маркирования этих пространств. Для этого можно постоянно выдумывать какую-то новую символику, которая позволяла бы нам опознавать друг друга — весной это может быть цветок, сейчас — книга в руке, выглядывающий из кармана уголок платка, шнурки определенного цвета. Узнавание символики, далее, должно непременно сопровождаться улыбкой, а затем, обменом мнениями о той или иной общей насущной проблеме так, чтобы об этом услышали и другие. Эдакая перманентная дискуссия везде, где только можно.

И ни на одно мгновение нельзя забывать про ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫХ, которые должны стать комом в горле власти. Мы должны сделать их постоянно присутствующими в нашей совместной публичной жизни, ведь без их усилий эта жизнь вряд ли стала бы возможной.

Ну и конечно необходимо объединение в мелкие группы, инициативы, клубы; виртуальные и реальные; в столице, регионах, за границей. И чем больше их будет, чем разнообразнее они окажутся, тем сложнее будет сломить каждого из нас по отдельности.

И наконец, необходимо просто не терять надежду. Политика, как и жизнь, не является объективной закономерностью; она питается происходящим и нашими ожиданиями. Она жива тогда, когда мы ее воплощаем, изобретаем, посвящаем ей свое время; когда мы верим в себя и других. И тогда же она переходит из области надежд в область норм, хотя надежды никогда не могут быть исчерпаны ее символическим порядком. Надежда — это то, что является важнейшим импульсом События, предвидение и планирование которого абсолютно бесполезно.