1. То, что обычно именуется «социальной сферой», некоторым образом связано с «социальной средой». Эта связь, казалось бы, лежащая на поверхности, отнюдь не однозначна. Социальная среда — место человеческого обитания; в этом смысле, конечно, можно говорить, что всякая среда, в которой человек способен жить (ipso facto — обитаемая среда), является социальной. Люди, выступая социальным окружением для других людей, стало быть, тоже составляют элементную базу социальной среды. Итак, всякая обитаемая среда является социальной, но не всякая социальная среда является очеловеченной. В этом смысле о ней и говорят как о «социальной сфере». Доказательством в пользу этого тезиса служит тот факт, что все постоянно говорят не об улучшении социальной среды и не о расширении жизненного пространства, но о развитии социальной сферы. Предполагается, что ключевой особенностью этой сферы является ее недоразвитость.
2. Развитием социальной сферы в наших обстоятельствах времени-места занимаются государство и промышленные предприятия, то есть главным образом то же государство (его производящая часть). Гражданское общество свой вклад в это развитие не вносит. Конечно, существуют (все еще существуют) частные учебные заведения, медицинские учреждения, рестораны и кафе, etc, но все это суть элементы среды, но не сферы. Это позволяет некоторым образом выявить измерения первой и второй. Самоорганизация социальной среды ориентирована преимущественно на потребительский критерий удобства и сбытовой критерий уничтожения. Словом, социальная среда, для того чтобы жить, должна регулярно умирать. Социальная сфера призвана снизить риски социального недовольства, противопоставив ему довольство (убеждение, что у всех дела обстоят так же).
3. Посмотрите: белорусские официальные лица постоянно говорят о «социальных проблемах» и никогда — о государственных. Существуют, однако, «головные боли» государства — но они-то и спровоцированы необходимостью решения социальных проблем. Это показательно: именно общество, а не государство является проблемогенным. И вполне закономерно: государство (вернее, люди, которые себя с ним ассоциируют) переживает «социальное» как некую угрозу, опасность, таящуюся в глубинах социальной среды. Эта среда должна быть повторно «социализирована», т. е. стать социальной сферой.
4. Социальная среда подобна сельскому хозяйству: ныне это две большие проблемы. Обратите внимание на государственную программу строительства жилья на селе (ныне уже проваленную). Когда-то крестьяне были в состоянии строить жилища, что называется, за свой счет. Говорят, на Западе это происходит до сих пор.
5. Являются ли, скажем, экологические угрозы «социальными проблемами»? — Нет. В известном смысле это вообще не проблемы, но лишь до тех пор, пока общество — а следом и государство — о них не задумывается. И как только социальное недовольство проявилось — эти проблемы немедленно трансформируются в «социальные». О них можно было бы говорить как о политических проблемах, но в нашем (отдельно взятом) обществе политики как специфической игры по согласованию различных (и зачастую противоречивых) интересов не существует. Есть только государственное управление, которое в той части, где что-то обламывается обществу, называется «социальной политикой».
6. «Социальный пакет» — это вовсе не набор параметров естественной среды обитания людей. Такой «пакет» имплицирует представления о минимуме, которого достаточно, чтобы человек был «воспроизведен» в некой самотождественности (т.е. не хотел чего-то большего, чем ныне обладает). Другими словами, социальный минимум репрезентирует не планку, ниже которой потреблять социальные блага невозможно, но планку, выше которой потреблять не безопасно.
7. Равным образом «минимальная зарплата» — это не абстрактный математический образ некоего прожиточного минимума, но базовый минимум, с которого должен начисляться налог в пользу дальнейшего перераспределения либо начисляться штраф в пользу дальнейшего присвоения.
8. Отсюда, в частности, понятно, что можно не лечиться вовсе, но желание лечиться лучше других лежит близко к измерению гедонизма. С таким желанием некоторых переводят в тюремную клинику.
9. Совсем недавно фрукты можно было покупать прямо на улице — прямо как в Вене или в Берлине. После процесса «сферообразования» этого нельзя сделать: все фрукты оказались сосредоточенными в местах тотального «сферососредоточения». Добираться до них необходимо на средствах общественного пользования, сталкиваясь с атомами эгоизма вроде нас самих. В этом, конечно, содержится доля особой эстетики, но нет удобства. А ведь существуют места, где до фрукта можно просто дотянуться.
10. Когда правительство решило строить большущую библиотеку, оно полагало: вот место, куда все придут и скажут «мы». «Мы» — это всегда вклад в развитие социальной сферы. «Я» — разложение социальной сферы на атомы социальной среды. Иной раз «разложение» следовало бы предпочесть «вкладу» и «развитию», но все ли это понимают?
11. Якобы добровольные взносы, отчисления от зарплат рабочих и т. д. — вот вам инвестиции в социальную сферу. Когда вам на дороге попадется нищий, обратите его внимание на ледовые дворцы и другие большие дома. Возможно, это его заинтересует, хотя, сказать по правде, в старом здании вокзала, по меньшей мере, было возможно переночевать. Интересно, существуют ли сегодня ночлежки?
12. В государстве, то ли социальном, то ли социалистическом, — здесь часто путаются, — социальная политика направлена не на «умягчение» социальной среды (т.е. преобразование ее в комфортную среду), но на профилактику социального бунта.
13. Когда социальная среда уже не таит в себе опасности для государства, считается, что она стала «благоустроенной» социальной сферой.
14. Всякий тиран справедливо полагает, что внутренняя среда опаснее среды внешней. Поэтому государственная пропаганда (вернее сказать, пропаганда от имени государства) призывает перво-наперво искать врага внутри себя, и лишь затем обращать свои взоры к его (врага) внешнему продолжению.
15. Истоки социального бунта обычно усматривают в зависти обделенных к обладающим. Это неверно: даром ли травят именно обладающих или, по меньшей мере, стремящихся к обладанию? Государство усматривает «болезнь» именно там, где кто-то чем-то обладает. В известном смысле паразитический альтруизм противостоит разумному гедонизму.
16. Поэтому у нас все есть, чему быть положено, но почти нет доступного и хорошего. Аэропорт есть, но строго чтоб наши летчики не разучились летать. Транспорт есть, но нет свободного. Магазины есть, но лишь на почтенном расстоянии друг от друга. Зарплата есть, но небольшая. Клиники есть, но… Вообще говоря, лучше умереть здоровым. Словом, неосвоенное или полуосвоенное пространство жизни беспросветной.
17. Когда правительство утверждает, что к концу года средняя заработная плата составит 200 условных единиц, оно имеет в виду две вещи: во-первых, доходы чиновников увеличатся, во-вторых — возрастут поборы с населения. Только и всего.
18. Государство как организм — метафора вульгарная, но точно передающая определенный оттенок смысла. Государство начинает умирать, как только дожует окружающую среду. В состоянии жевания оно именует себя «социальным государством». Имеется в виду, что оно представляет аппетиты всех существ, которых уже переварило.
19. «Инвестиции в социальную сферу» — проект, близкий к идее самооплодотворения. Разве мы не страшимся (или кто-то за нас) внешних инвесторов? С так называемыми внутренними инвестициями связывается единственная надежда на развитие социальной сферы. Предполагается, что социальная среда должна заняться самопреобразованием в социальную сферу, т. е. комфортное должно преобразоваться в регулируемое за счет собственных ресурсов. Затем эти ресурсы переименовываются в «государственные». Государственное лицо никогда не скажет: мы так-то и так-то израсходовали деньги налогоплательщиков. Оно скажет: мы дали вам деньги.
20. Ставленник государственной бюрократии в какой-то момент обнаруживает себя в предельно двусмысленном положении. С одной стороны, он пестует иждивенчество, поскольку это позволяет говорить ему «я вам дал», с другой — пытается перевоспитать попрошаек в трудоспособных наемников. В общем, голодные рты — это и потенциальный ресурс поддержки, и возможный ресурс революции. Язык ставленника бюрократии, догадывающегося об этом, раздваивается, как у змеи.
21. Пожалуйста, инвестируете средства в простой социальный проект. Мне бы хотелось частично располагать общественной тумбой, с которой можно было бы докричаться до правительства. Или хотя бы доплюнуть до него.
22. И пожалуйста, не предлагайте мне «социальный пакет» в виде этого трехголового змия — трехпрограммного телеканала.
23. «Все для человека» — это программа долгостроя. «Человек ради сферы» — вот подлинно пропагандистский лозунг злобы дня. Словом, человеческий ресурс надлежит должным образом направить. Должным образом — это на подавление предполагаемого бунта.
24. «Вещизм» — это либо плоский штамп, либо понятие, все же несущее в себе некое важное сообщение. Говоря о «вещизме», я имею в виду не «меркантилизм» или нечто вроде склонности к разнузданным «материальным» наслаждениям, но систему, при которой человек живет ради производства вещей социальной сферы или же вещей, предназначенных для ее расширения.
25. Жить ради себя — трудно, но необходимо.
26. Считается (на официальном уровне), что в нашем убогоньком царстве-государстве всякому живется хорошо. То есть: имеется немного хлеба и зрелищ о том, что имеется немного хлеба. Вот подлинная система «вещизма». Кажется, даже боги озаботились драмой нашей хлебо-зрелищной сытости. Разве боги не могут сойти с ума?
27. Когда общественная сфера заполняет собой социальную среду, то есть единственное место нашего обитания, мир пустеет.