В настоящее время в Беларуси насчитывается пятнадцать политических партий, ряд из которых являются оппозиционными, а некоторые существуют лишь на бумаге. Имеется так же несколько незарегистрированных оппозиционных партий, существующих в форме оргкомитетов, инициатив, общественных и гражданских кампаний.
Однако определяющее значение для политики оппозиции имеют не формальные партии, а некие центры влияния, формальными партиями не являющиеся. Это те центры, внутри которых происходит выработка подходов к политике и оформление политических стратегий, конструирование политических проектов, планирование значимых (т.е. связанных с реальным участием в политике) кампаний. Такие центры мы можем назвать настоящими партиями, или сверхпартиями — в противовес формальным или ложным партиям, каковыми являются все зарегистрированные Министерством юстиции политические партии. Последние наряду с независимыми СМИ, общественными объединениями, клубами, брендами и идеологиями, а так же отдельными известными в обществе индивидами и связанными с ними клиентеллами являются материалом, на основе которого настоящие партии строят свою деятельность, это просто кирпичики для проектов сверхпартий.
Наиболее красиво и иллюстративно конструкторская деятельность сверхпартий может быть прослежена на примере кампании «Говори правду», когда от выработанной узким кругом стратегов идеи до оформления одной из ведущих политических сил страны прошло немногим более года. И этот пример — не единственный, он лишь в наиболее радикальном виде представляет работу сверхпартий по конструированию политических проектов исходя из имеющегося на политической сцене материала.
Представляется, что с конца 90-х годов и по настоящее время конфигурация этих сверхпартий белорусской оппозиции неизменна. При этом отдельные элементы политической системы (партии, политики, СМИ) с той или иной степенью свободы мигрируют между гравитационными центрами, каждый из которых имеет разную степень структурированности в межвыборный период.
Основанием для выделения центра силы в качестве сверхпартии является способность самостоятельно вести политическую стратегию, то есть, наличие собственного политического-либо, чаще всего, финансового ресурса, независимого от сторонней помощи. Эти субъекты политической жизни обладают политической волей, осознают свой интерес и имеют силу для отстаивания этого интереса, а также имеют постоянные каналы рекрутирования актива. Кроме того, они имеют различия в подходах к политической деятельности, то есть имеют разный ракурс взгляда на политическую жизнь. Как правило, сверхпартии участвуют только в президентских выборах — а в остальное время они к ним готовятся, накачивая мускулы, ангажируя и тренируя (либо распуская на зимние квартиры и вольный прокорм) своих ландскнехтов из числа политических структур.
Таких сверхпартий, способных к ведению самостоятельной политической игры, в белорусской оппозиции насчитывается три, и число это неизменно. Взаимоотношения между этими сверпартиями чрезвычайно подвижны и характеризуются постоянными циклами сближения и расхождения (и даже предательства). Наиболее адекватной метафорой взаимоотношений между партиями была бы аналогия с оруэлловской Океанией которая без зазрения совести может сегодня вести вечную войну с Остазией, а завтра — уже чествовать Остазию в качестве союзника в вечной войне с Евразией.
На самом деле эти взаимоотношения войной не являются и скорее их можно назвать игрой, неписанные правила которой установлены формальными политическими партиями и соблюдаются сверхпартиями. И даже в моменты наибольшей консолидации позиций сверхпартий (бойкот выборов 1999–2001 годов, президентские выборы 2006 года) линии расхождения между ними были достаточно очевидны. Во многом эти расхождения связаны с идеологическими пристрастиями, но всё же важнее представляется разница между этими группами в понимании того, чем собственно является политика, как ее можно осуществлять и с какой целью.
Исторически возникновение первой из сверхпартий связано с выталкиванием в 1995 году БНФ из системной политики и формированием его в качестве центра притяжения несистемной оппозиции. Эту сверхпартию не следует путать с Партией БНФ либо КХП-БНФ — поэтому мы скорее вправе назвать ее Национальной партией ресурсных центров. Именно общественные объединения, разнообразные неправительственные организации и ресурсные центры стали прибежищем национал-демократов в 90-е годы. И, хотя Белорусская ассоциация ресурсных центров уже давно распалась, именно ареал ее обитания в белорусском обществе, ее национально-демократическая идеология (в представлении обывателя — идеология близкая БНФ старой школы), ее влияние среди «третьего сектора» и комплект связей с донорскими структурами определяют характер этой структуры и ее силу. Именно эта сверхпартия продвигала в 2001 году проект Домаша, а в 2006 году — проект Милинкевича. На выборах 2010 года эта сверхпартия выступила в разобранном состоянии, не имея четкого кандидата-фаворита. Опирается эта структура на активистов нгеправительственных организаций, которых привлекает за счет донорских средств и за счет опоры на ценности национально-демократической идеологии.
Вторая сверхпартия черпает свою идентичность из постулата, что национально-демократический проект не может быть реализован в современной Беларуси. В связи с этим для прихода к власти предполагается использовать не идеологии, а технологии. Эта партия политтехнологов и русскоязычной номенклатуры образовалась несколько позже, когда на политическую сцену несистемной политики оказались вытолкнуты субъекты, связанные с Верховным советом 13-го созыва. То есть эта группа большее время по сравнению с первой группой была в системной политике: когда первая партия уже разрабатывала парадигму нелегитимности институтов государственной власти в Беларуси, вторая группа ещё с этими институтами была тесно связана. Во многом подходы этой группы определены ее происхождением из среды постсоветской номенклатуры и более тесными связями с бизнесом, однако основное тут — ориентация на русскоязычный электорат, попытки заигрывания с Москвой и склонность преувеличивать технологические факторы в противовес идеологическим. В 2001 году выдвиженцем этой сверхпартии был кандидат Гончарик, в 2006 году она выглядела слабее по сравнению со сценарием первой сверхпартии, была в значительной степени расколота, но нашла в себе силы выдвинуть кандидата Козулина. На выборах 2010 года легитимным выдвиженцем этой партии был кандидат Некляев, хотя неполное согласование интересов внутри сверхпартии привело к выдвижению так же и миноритарного кандидата Романчука.
Третья сверхпартия оформилась так же в конце 90-х, в горниле тогдашней кампании бойкота выборов, инициированной, напомним, в рамках стратегии делигитимации режима, осуществляемой первой сверхпартией. В течение долгого времени она играла роль младшего партнера первых двух партий, присоединяясь к сильнейшей из них. Эту партию можно было бы назвать Хартий-97 по времени ее учреждения, однако по сути отношений к политической жизни ее вернее назвать Партией свободного театра. Такой термин указывает на свойственный этой группе маркетинговый и театральный подход к политической борьбе (по принципу «не так важна технология или идеология — важно, как это выглядит»). Не имея своих кандидатов в 2001 и в 2006 годах, эта сверхпартия на четвертых президентских выборах решилась выставить собственного кандидата Санникова — и достаточно преуспела в этом деле. Однако, как представляется, группа всё же не рассталась с положением младшего партнера двух первых сверхпартий — несмотря на авторитет своего кандидата, не она выполняет роль гравитационного центра для элементарных частиц белорусской оппозиционной политики.
Взаимоотношения этих трёх элементов определяют содержание оппозиционной политики. Такая структура сложилась где-то ко второй половине 90-х и с тех пор она в целом неизменна. Всё что находится перманентно за ее пределами — маргинально по отношению к оппозиции (например, Консервативно-христианская партия, ЛДПБ и некоторые клиентелы отдельных политиков).
Три стиля и три темперамента указанных сверхпартий оставляют место для появления новой, четвертой политической силы. Однако ее роль в оппозиции может проявиться только тогда, когда эта сила получит постоянный и независимый от внешнего финансирования ресурс: опору на определенный подход к политической борьбе, отличный от трёх уже представленных на политической арене, свои собственные каналы привлечения актива (как людей, так и структур), стратегию действий. Немаловажным будет и признание легитимности участия на политической бирже со стороны формальных структур оппозиции. Этот путь сложен и пока на политической сцене не видно субъектов, готовых справиться с таким вызовом. Заявка на статус четвертой сверхпартии сделана некоторыми стратегами из ориентированных на Европу неправительственных организаций, группирующихся вокруг политизированной части белорусских участников форума гражданского общества Восточного партнерства. Однако, как представляется, это пока ещё фальстарт — наличие материальных ресурсов и влияния еще не делает сверхпартию самостоятельным игроком. Тем более маловероятным представляется коренное изменение самой системы взаимодействия сверхпартий, поскольку ее существование объективно обусловлено интересами участников политического процесса в оппозиции.
С другой стороны, игрок, претендующий на статус сверхпартии, может занять место центрального актора в одном из трёх уже существующих доменов оппозиционной политики, и даже обеспечить его доминирование над двумя другими. Этот второй вариант развития событий представляется более вероятным, поскольку требует меньше усилий и традиционен для отечественной политической жизни.