Образ Святого Отца
Католическая церковь требует от своих служителей целибата — отказа от мирских радостей, от семьи. Лишь мужчина, не имеющий собственных детей, согласно ее догматам, может воистину стать отцом для всех страждущих.
Кароль Войтыла не был исключением. Неслучайно сан священника он принял лишь после того, как умерли его собственные родители. Призвание взяло верх над необходимостью продолжения рода.
Войтыла стал истинным священником. Это не означает, что он отрекся от всего мирского. Молодой ксендз даже в туристические походы ходил — как же иначе? И о своем назначении на пост архиепископа Краковского, говорят, узнал, когда его вызвали к примасу польского костела, — прямо из похода. И спросил, может ли он вернуться к своим спутникам.
Когда свыше 26 лет назад кардинал Кароль Войтыла — уже избранный папа Иоанн-Павел II — вышел на балкон, на площади его ждали новые спутники — жители Вечного Города — Рима. Впервые за тысячелетия наместником святого Петра стал славянин, житель Польши, человек, чье имя ничего не говорило верующему итальянцу. И Кароль Войтыла нашел те слова, которые в этот момент были самыми человечными и потому самыми точными:
— Не терзайте себя! Все будет хорошо!
Так, отрекшийся от себя, но не от своего прошлого, не от своих друзей, не от своей родины, Кароль Войтыла стал главой Всемирной Церкви, правителем Ватикана. Он стал Государем, имеющим подданных и не зависящим более от прихотей избирателей.
И он осознавал, какую ответственность это накладывает.
Он странствовал по миру, обращаясь к каждому народу на его языке, и принимал у себя верующих из всех стран, разговаривая с ними на их языках. Так любящий отец старается понять, о чем думают его дети.
Он искал взаимопонимания с представителями всех конфессий, как христианских, так и иных, находя общее и делая все, чтобы различия не мешали поиску общего. Так рачительный глава семьи собирает по крохам цивилизационное наследство, стараясь не поссориться с соседями, а напротив — укрепить отношения с ними.
Он пытался привлечь к церкви молодежь, понимая, что только так церковь будет в состоянии сыграть свою роль в стремительно меняющемся обществе. И когда он лежал при смерти, именно молодые откликнулись первыми. Молодежь стояла под окнами папской резиденции, где умирал понтифик, молодежь стояла на площадях Рима, Кракова, других городов, мостовые которых помнят шаги Кароля Войтылы.
И Иоанну-Павлу II сказали об этом.
И он, едва водя рукой, из последних сил, написал:
— Я искал вас. И вы пришли ко мне.
Я не буду писать о его антикоммунизме. Он подал руку последнему генеральному секретарю ЦК КПСС, осознав, что Михаил Горбачев также пытается найти свое место в мире — и место своей стране, и место своей партии. И не вина, а беда Горбачева, бывшего руководителя Ставропольского крайкома КПСС, в том, что ему это не удалось.
А бывшему краковскому кардиналу удалось. Католическая церковь благодаря ему стала не только современней, но и честнее. Она перестала противопоставлять себя остальным церквям, попыталась найти с ними общий язык. И когда ее глава умирал, то за него молились не только христиане, но и мусульмане, и иудеи. Каждый молился по своему обычаю, на своем языке. И к ним тоже мог обратить свои слова папа:
— Я искал вас. И вы пришли ко мне.
Он искренне пытался быть отцом всем, кто ищет утешения. И потому был священником — и поэтом одновременно. И немного ребенком в душе. Потому что так искренни бывают настоящие священники, великие поэты и невинные дети.
Даже умирая, он помнил о своих детях. Он был лишен радостей отцовства, но нес его бремя — бремя Отца миллионов. И один из его преемников на посту краковского архиепископа кардинал Франтишек Махарский вновь и вновь, появляясь на телевидении, пытался успокоить верующих, понимающих, предчувствующих, знающих, как скоро они осиротеют:
— Не терзайте себя! Все будет хорошо!
Успокаивал словами Отца — последними словами Кароля Войтылы и первыми словами Иоанна-Павла II. И те верили, потому что верили в главное: умирает бренный человек, и к Богу возносится душа того, кто принимал до сих пор на себя ответственность за их проступки вольные и невольные, кто молился за них ежечасно, ибо были они его семьей — и одной огромной семьей, одним Миром.
И пусть я никогда не видел его, не разговаривал с ним и принадлежу к иной ветви христианства, у меня навек сохранится в душе образ светло улыбающегося старика в белом с маленьким негритенком на руках.
И улыбающегося в ответ негритенка, на руках у старика в белом.
Образ Святого Отца.
Александр Федута
05.04.05Другие публикации автора