Свободная рыночная экономик –-
превосходная вещь, но чтобы она работала,
нужно очень много полиции.
Нил Аскерсон
Подробная оценка высказываний белорусского президента на состоявшейся 31 октября 2003 года передаче Савика Шустера «Свобода слова» (НТВ) еще впереди. Но уже сейчас стоит отметить, что один вопрос так и не был прояснен — по какому пути идет Республика Беларусь? Чей опыт она собирается перенимать? Из уст А. Лукашенко мы опять услышали, что у нас «свой», «особый» сценарий, в котором, по его словам, нашлось место опыту многих стран, включая и китайскую стратегию экономического реформирования. Внятного ответа мы не услышали. В очередной раз…
Республика Беларусь, тем временем, переживает поворотный пункт своей истории. Наступивший после исчезновения СССР период государственной «реконструкции» закончился. Республике есть чем гордиться. По совокупности признаков имеются основания утверждать, что белорусское национальное государство состоялось. Нет сомнений, что система государственного регулирования управляема, более-менее налажена хозяйственная жизнь, социальные проблемы не решены, но находятся на пока терпимом уровне. Несмотря на это, иногда, знакомясь с белорусской практикой государственного строительства, возникает ощущение, что структура управления работает относительно стабильно вопреки усилиям руководства Беларуси.
С трудом и известными издержками принята Конституция, сформированы основные кодексы законов. Налажен учет и контроль государственной собственности. Под жестким и не всегда бескорыстным контролем государства работают естественные монополии. Пусть с трудом, но функционируют социальные программы, пенсионная система, здравоохранение. Поневоле приспосабливается к реалиям современного рынка труда сфера образования.
Однако необходимо признать, что отсутствие продуманного выбора и неразрывно связанной с современными мировыми экономическими тенденциями стратегии развития нашего государства с каждым годом обходятся стране все дороже. Замкнутая политическая система привела к блокированию экономического планирования. Десятилетние наблюдения за властью позволяют утверждать, что с каждым годом ее основные звенья все больше сил бросают не на решение перспективных проблем, а уподобляются глобальному правительственному МЧС.
Не первый год, двигаясь по руслу так называемой «белорусской экономической модели», мы не смогли не только решить ни одну из проблем, стоявших перед государством и обществом, но и позволили этим проблемам намертво срастись друг с другом. Сейчас их придется решать комплексно с огромными издержками для политического режима. Власть, инстинктивно ощущая опасность, всеми силами оттягивает начало реальных реформ.
К XXI веку в стране исчерпаны внутренние источники роста производительности труда. Замена инвестиций политикой повсеместного наведения «порядка» — инстинктивный поворот к популярной в середине прошлого века «шарашке». Это свидетельство материальной и интеллектуальной нищеты, отсутствия интеллектуальной критической массы реформ.
Производственные фонды экспортных отраслей быстро стареют, внешние рынки сокращаются, зависимость от импорта растет, качество жизни падает. Неумолимый переход от статуса привилегированного союзника Российской Федерации к нормальным межгосударственным, взаимовыгодным и четко очерченным рыночными интересами отношениям с восточным крупнейшим рынком в ближайшие 6-8 месяцев в полном объеме продемонстрируют экономическую несостоятельность страны.
Если эти негативные тенденции не будут решительно сломаны, причем сломаны рыночным путем, а не административными мерами, Республика Беларусь может оказаться на пороге затяжного, структурного экономического кризиса, который впервые с 1991 года поставит на повестку дня ее независимость.
Иллюзий не должно быть — 4-6%-ный рост ВВП, рассчитанный по хитроумным методикам Министерства экономики, практически полностью съедается ростом цен на энергоносители, ростом импорта, льготами вечно «убогим» флагманам. Фактически, «имея» этот псевдорост, мы неуклонно скатываемся в экономическую яму.
Перед руководством страны стоит задача скорейшей выработки собственной оригинальной стратегии развития экономики страны. Стране необходимо резкое, на порядок, ускорение темпов экономического роста. Сложилась именно та историческая ситуация, когда, как говорится, «промедление смерти подобно».
Нельзя сказать, что власть не понимает масштаб проблем, которые ей предстоит преодолеть. Но, существуя в перевернутой системе координат, где удержание власти любыми методами объявлено главным приоритетом, политический режим, во многом инстинктивно, надеется, что ему впервые в человеческой истории удастся найти плодотворный резонанс между жестким авторитарным внутриполитическим администрированием и глобальными возможностями мировой рыночной экономики. Власти искренне заинтересованы в поиске некого экономического «философского камня», применяя который, можно было бы создать вариант феодализма в стиле «хай-тек». Нужны аналогии, и их искали среди стран, которых историческая судьба в свое время поставила в приблизительно сходные с белорусскими реалиями экономические, политические и международные условия.
К «счастью» для белорусских властей, в списке аналогий оказалась Китайская республика — проще говоря, Тайвань. Успехи этого островного государства оказали на Минск завораживающее впечатление. До сих пор на книжных полках в Администрации президента РБ можно найти выпущенную в середине 90-х годов брошюру одного из нынешних советников президента о применимости тайваньского опыта для реформирования белорусской экономики.
Действительно, Тайвань — экономический феномен. Страна за время жизни одного поколения совершила переход от аграрной страны с полусредневековым укладом жизни к постиндустриальному обществу XXI века. С 1950 года до 1980 года ВВП вырос в 10 раз (в сравнительных ценах на продукцию промышленности и ТНП, экспорт). В итоге в 1998–1999 годах ВВП составил в среднем 360 млрд. долларов США (разгар азиатского кризиса 1998 года). Почти пятьдесят лет, с 1952 года, Тайвань выдерживал рост ВВП в объеме 8,5%. Подушевой показатель ВВП вырос со 100 долларов США до 16360.
Экономика страны является одной из самых экспортоориентированных в мире: объем внешней торговли в 2000 году достиг 288,4 млрд. в год, т. е. больше чем по 13 000 долларов на душу населения — 15 место в мире. Для Республики Беларусь это было бы равносильно иметь почти 140 млрд. долларов объема внешней торговли — чуть больше сейчас торгует Российская Федерация. При всем этом, превышение экспорта над импортом на удивление небольшое — всего 8 млрд. долларов. Это говорит о прочном месте Тайваня в мировом разделении труда, активном участии страны в огромном мировом товарообмене. В итоге, что крайне важно для нас, как молодого государства, в десятках стран финансовые и политические круги, миллионы потребителей заинтересованы в стабильности Тайваня, его независимости и росте благосостояния его населения. Это лучшая база для подлинной независимости. Необходимо помнить, что буквально любой вид продукции, производимой в этой стране, готовился для экспорта на самые сложные, насыщенные и «привередливые» рынки мировой экономики — США и Японии. По политическим причинам долгие годы для Тайваня было сложно выйти даже на европейские рынки, и только в последнее десятилетие тайваньские товары открыто поступают на рынки России и Восточной Европы, включая Республики Беларусь.
Тайвань прочно занимает 3 место в мире по уровню золотовалютных запасов — 110 млрд. долларов США, что равносильно почти 5000 долларам на душу населения. Для Беларуси это равносильно иметь запас валюты в НБ в сумме 50 млрд. долларов — 90% от сегодняшнего российского золотовалютного резерва. Не стоит забывать, что из Тайваня уже много лет за границу течет огромный финансовый поток — в КНР, Вьетнам, Южную Корею и т. д. Тайвань занимает 7 место в мире по вывозу капитала.
Тайвань — практически единственная азиатская страна, которая второе десятилетие испытывает дефицит рабочей силы. С 1971 г. уровень безработицы в стране устойчиво держится ниже 3%. Действуют государственные программы по трудовой миграции из стран Юго-Восточной Азии.
Страна полностью решила проблему обеспечения себя продовольствием. Более того, солидную часть экспорта составляет продукция АПК высокой степени переработки.
Что нас объединяет с Тайванем? Формально многое, включая размеры государства, если сопоставить Тайвань с гигантским соседом. В стране живет 22 млн. жителей — 1,8% от населения материкового Китая, который играет в современной экономической и частично политической жизни Тайваня огромную роль. Нет нужды говорить о роли РФ к РБ, хотя, естественно, характер отношений этих двух стран совершенно иной. Население РБ — 6,8% от населения РФ.
Нас объединяет с Тайванем уровень обеспеченности природными ресурсами. Страна обладает 50 видами полезных ископаемых, но только часть из них подлежит промышленной разработке. Еще в 50-е годы были закрыты почти все немногочисленные угольные шахты. С 60- х годов грек Онассис уже гнал к тайваньским берегам целые караваны супертанкеров с ближневосточной нефтью. Это близко к белорусским реалиям.
В целом, с полным основанием можно говорить, что главное, чем располагает эта далекая от Беларуси страна — людские ресурсы, а единственная возможность для развития экономики острова — международная торговля. Здесь совпадение с нашей ситуацией практически полное.
По мнению ряда политологов и историков, Тайвань как государство является не чем иным, как порождением начала мировой «холодной войны». С известными ограничениями, можно говорить, что и Республика Беларусь родилась как независимое государство в результате завершения все той же «холодной войны». Но Тайвань долгие годы входил в ряд пороговых, а зачастую и «витринных» государств, существовавших между миром капитализма и социализма: Финляндия, Южная Корея, Тайвань, Северный Вьетнам, Югославия.
И все-таки, почему нам надо искать полезный для себя опыт на далеком тихоокеанском шельфе? Почему нам интересен опыт именно Тайваня? Ведь можно было обратиться и к опыту Финляндии — этому своеобразному, продержавшемуся десятилетиями мосту между Востоком и Западом. Финляндия имеет всего 5 млн. населения в узкой полоске между холодным морем и ледяной тундрой.
С 2001 года Финляндия по уровню конкурентоспособности идет впереди США. По уровню ВВП приближается к Гонконгу. В последние годы многие экономисты говорят, что финский «бум» — бум XXI века, так как целиком основан на наукоемких технологиях. Трудоемкое устаревшее производство, то есть то, чем перегружена экономика Республики Беларусь, ей нет нужды перебрасывать в другие, менее развитые страны, так как таким изношенным морально и тем более физически оборудованием Финляндия и не обладает, долгие годы используя индустрию соседних стран. Но не только этим опыт Финляндии для нас не применим. Структура государственного управления в Финляндии с 30-х годов прошлого века функционирует в тесном коридоре западноевропейских демократических институтов, эксплуатируя традиции парламентаризма еще XVIII века. Используя почти вековую многоплановую ресурсную, финансовую и технологическую помощь Запада, страна могла себе позволить эту роскошь. Ведь демократия — самый дорогой способ управления государством. К сожалению, мы выбрали иной путь. По мнению правящей белорусской элиты, для белорусов демократия является чрезмерной роскошью. Так что опыт Финляндии для нас вряд ли подходит, да и «витрину» из нас никто уже делать не будет, как это было принято в 60–80-е годы прошлого века.
Тайвань десятилетиями жил под пятой жесткого политического режима. Вряд ли у него был иной выбор. Располагая минимумом финансовых и ресурсных возможностей, тайваньский режим жил в условиях международной дипломатической изоляции, ощущая постоянную угрозу поглощения коммунистическим Китаем. Это противодействие исторической судьбе могла выдержать только отмобилизованная централизованная система управления, которая во многом была ориентирована на исторические личности, на национальные авторитеты. Если несколько отстранится от сформированных в 60-80–е годы мифов, то личность генералиссимуса Чан Кайши трудно переоценить. Лидер огромной державы — основателя и постоянного члена Совета безопасности ООН с правом «вето» (Материковый Китай) — смог сам и помог своим соотечественникам пережить идеологический и государственный раскол огромной державы китайской цивилизации. Ведь появление Тайваня явилось в какой-то степени прообразом будущего развала СССР. Более того, Чан Кайши мобилизовал внутренние и внешние резервы для создания государственного аппарата буквально на пустом месте. В принципе, с известными приближениями, можно говорить, что через десятилетия такой же путь повторила Республика Беларусь. Но в итоге Тайваню сопутствовал успех на границе Евразии, но какой же очаг проблем мы наблюдаем в центре Европы!..
Возможно, что «собака зарыта» в неком симбиозе традиционных китайских институтов власти, определенном авторитаризме, присущем этой цивилизации, определенном консерватизме китайского общества и элементов западных технологий, образования, менеджмента? Неужели перед нами опять пример «особого пути»? Применим ли этот «симбиоз» на нашей, белорусской почве? Попробуем его разобрать на составные части.
С момента эвакуации армии и чиновнического аппарата с материка на остров, перед Чан Кайши встали несколько первоочередных задач, с которыми он справился быстро и решительно. Он изменил, а вернее приспособил к изменившимся реалиям механизм однопартийного государственного управления, чем мгновенно снял с повестки дня проблему власти. Успокоил и обеспечил ветеранов из военных и служащих. Провел быструю реформу вооруженных сил. Чан Кайши организовал мгновенную и масштабную чистку государственного аппарата на острове, который до него представлял собой традиционный китайский чиновничий букет из открытой коррупции и клановости. Чиновники были уволены, но не репрессированы. Все, включая самых одиозных, были заботливо трудоустроены. В итоге, ни один из них, а в этой среде в те годы встречались весьма яркие личности — легенды антияпонского сопротивления, выходцы из местной еще средневековой аристократии, не стал центром сосредоточения оппозиционных сил.
Правящая партия была преобразована по примеру ВКП (б): ликвидированы все расколы, уклоны, группы и «примкнувшие». Сделано это было также исключительно элегантно, но твердо. Во всяком случае, никто из «уклонистов» не был провозглашен «врагом народа», наемником врагов и т. д. Огромным успехом для Чан Кайши стало появление своей, уже не гоминдановской, а тайваньской элиты.
Что-то подобное пытались сделать в 90-х годах и в Беларуси, но исключительно топорно. Белорусские власти разлагали безнаказанность и безответственность. Им не угрожал враждебный Китай, как десятилетия он угрожал маленькому острову. В те годы Беларусь окружал пояс добрососедства. Сейчас нас стали опутывать колючей проволокой, причем по все азимутам. Наверное, это наш выбор.
Общеизвестным и общепринятым считается тезис, что Чан Кайши создал полицейское государство. Это верное мнение. Безусловно, что тайваньское государство 60-х годов оказалось не просто полицейским государством, а государством карательным. Фактически, на острове высадился десант проигравших, отмобилизованных военных и чиновников, которые более не были намерены проигрывать. Они во главе с вождем мирового уровня объявили смертный бой коррупции, средневековому укладу, мафии — триаде, расколам и кланам, а также коммунистам. Компартия в те годы, используя и паразитируя на страшной нищете местного населения, имела на острове обширное подполье. Но, воюя с «прошлым», чанкайшисты сами в нем увязли. Здесь мы также находим немало параллельного и в истории Беларуси второй половины 90-х годов. Но прозрение в Тайбее наступило быстрее.
Гоминдановское руководство прекрасно понимало, что, во-первых, время работает против них. Китай не смирится с расколом огромной империи, он будет готовиться поглотить маленький остров. Во-вторых, руководство понимало, что у них это последний шанс не кануть в историю. Отступать было некуда — за спиной Тихий океан.
Чан Кайши использовал эти настроения в элите и партии. Элите было привито чувство ответственности за сохранение единства внутри партии и во всем обществе. Это создало идейную основу политического реформирования. С этого момента лидеры Гоминдана, проводя социально-экономические и политические реформы, тщательно их готовили, исходя, прежде всего, из задачи сохранения общественной стабильности. Составной частью проблемы сохранения социальной стабильностью стала политическая задача — сглаживание социальных контрастов. Вот, к примеру, что говорил об этом президент Тайваня Цзян Цзинго: «Главный принцип нашего экономического строительства — сокращать разрыв между богатством и бедностью, создавать равномерно богатое общество… Мы охотнее согласимся медленнее развивать экономику, чем ради слишком высоких темпов увеличивать отрыв богатых от бедных и создавать известные социальные проблемы».
Тенденция к сохранению единства в обществе позволила постепенно создать национальную и патриотичную оппозицию. Ее власти заботливо взращивали десятилетиями, понимая, что политическая оппозиция — лучший «Тозик» против коррупции и клановости. В 1986 г. в стране разгорелся политический кризис, когда вопреки закону о чрезвычайном положении, набравшая силу оппозиция создала Демократическую прогрессивную партию. Несмотря на некоторую нервозность в рядах ветеранов Гоминдана, кризис удалось преодолеть на почве политической терпимости и понимании, чтовсе политические силы страны являются, прежде всего, патриотическими, а уже потом оппозиционными. Президент страны пресек все попытки сделать из оппозиции «сторонников врага», т. е. коммунистов с материка.
Здесь стоит остановиться и оглянуться. Нет сомнений в огромной роли личности Чан Кайши в проводимых сложных политических мероприятиях. Он мог себе позволить пойти на них, так как имел мандат на полное переустройство хозяйственной и политической жизни бедного и отсталого уголка бывшей китайской империи. Этот мандат был заключен в том, что Чан Кайши был чужой для местной элиты. Это был варяг, хотя и китаец, за плечами которого были перевезенные с материка войска и часть государственного аппарата. Поэтому он имел возможности начать с «белого лица», смело выкорчевывая коррупцию, «триаду» и кланы. Для Беларуси это было бы равнозначно появлению на ее политическом горизонте в качестве реального второго президента РБ уроженца славного города Борисова господина Чубайса.
Анатолий Чубайс смог бы решиться на многое на своей исторической Родине, так как реально свободен от всей суммы подковерных «противовесов» и «взаимообусловленностей», характерных для современного белорусского политического ландшафта. К сожалению, в реальности это вряд ли возможно, так А. Лукашенко, без сомнений, приложит максимальные усилия, чтобы на долгие годы остаться в республике одним политиком.
Возвращаясь на Дальний Восток, стоило бы отметить, что Тайвань жил под постоянной угрозой китайского коммунистического десанта. Политическая и экономическая элита испытывала опасения, что в случае начала на острове социально-экономических или, тем более, политических волнений, КНР получит долгожданный повод для вмешательства. С другой стороны, в обществе созрел консенсус по поводу модернизации всех сторон жизни. Модернизация была воспринята как залог выживания. Здесь можно обнаружить очень существенный и полезный для Беларуси момент. К сожалению, в сознании белорусского общества укоренился миф, что независимость, полученная в результате, прямо скажем, минимальных усилий со стороны белорусской элиты, дана стране навсегда и бесповоротно и на столетия. Элита расслабилась и не считает, что кто-то подвергнет сомнению ее политические и экономические права на эту территорию. В современном глобальном мире, живя рядом не с «Европой стран», а «Европой регионов», такие самоуспокоительные иллюзии исключительно опасны. Тайваньская элита была вынуждена мобилизовать все общество на участие в скорейшей модернизации, так как понимала, что военное американское прикрытие не вечно.
Был ли Гоминдан полным политическим монополистом? Нет. Партия была политическим монополистом, но не имела монополии на регулирование средствами производства. В этом заложено коренное отличие с белорусскими реалиями. Тайвань — страна частной собственности. В нашей стране президент является монопольным, хотя формально избираемым на 5-летний срок, хозяином средств производства. Прикрываясь госсобственностью, он в доле от каждой доли нефти, пришедшей на переработку, до каждого килограмма проданной мороженой рыбы в руки домохозяйки. Это не значит, что он просто эти деньги берет в свой карман — это было бы сильно сказано, — но он ими распоряжается, то есть он является и собственником произведенного продукта. В сочетании с монополизацией политической власти все это позволяет говорить, что у нас в стране имеется олигарх, один-единственный, и мы все знаем его имя. При этом роль партии власти выполняет президентская «вертикаль».
На Тайване наличие частного капитала заставляло руководство партии и страны постоянно корректировать свои планы, находить консенсус с экономической элитой. Иногда влияние бизнеса начинало приобретать исключительный характер. Так было, во всяком случае, тогда, когда тайваньский капитал приступил к экономической экспансии в КНР… Для коммуникаций между верхушкой политической элиты использовались выборы в местные органы власти, наличие оппозиционных СМИ, общественных организаций. Эти структуры тайваньского общества не жили отдельно от институтов власти. Они имели доступ к государственным канцеляриям, вплоть до президента. Это позволяло руководителям страны слышать голос общественности, а также лучше понимать зреющие в обществе тенденции.
В итоге, можно говорить, что крайне неблагоприятная международная обстановка, сложившаяся вокруг острова, заставила руководство правящей партии выработать исключительно реалистичный подход к проведению преобразований в обществе. Элита знала, что она не имеет право на ошибку. Была создана целая система неукоснительных правил и приемов, позволяющих при сохранении стабильности в обществе, консенсуса в элите, единстве в правящей партии решать социально-экономические и политические задачи любого уровня сложности.
Как сказались эти правила на развитии экономики, на жизненном уровне населения, на демократизации тайваньского общества?
Продолжение следует