Тоже о революции

Рассуждения о революции становятся стержнем «контпропагандистской» риторики президента, агитационных материалов государственных средств массовой информации, активности работников идеологических институтов; и не в последней степени благодаря этому обстоятельству все шире распространяются в самых глубинных и ранее политически аморфных слоях и социальных группах белорусского общества — до сих пор, несмотря на потрясения, сохраняющих веру, так же, как и во времена СССР, в принципиальную нерушимость наличного политического порядка. Приобретающее почти истерические формы едва ли не круглосуточное превознесение «завоеваний белорусской модели» наводит на мысль скорее о комплексе неполноценности, если не о психическом здоровье.

Представьте здорового человека, вашего знакомого, который всякий раз при встрече будет, подозрительно озираясь по сторонам, с яростью толковать о том, что кругом враги, шпионы, ничтожества и завистники, а сам он красивее, талантливее и однозначно честнее всех своих современников.

***

Проблема политического и ценностного выбора в силу последовательной ликвидации условий его осуществления сокращается белорусской властью до проблемы технологической — кто наиболее эффективно использует имеющиеся в его распоряжении средства. При этом практически все ресурсы страны поставлены на службу задаче сохранения властных полномочий и привилегий Александра Лукашенко и его окружения, вынуждая его оппонентов к неизбежному поиску внешней поддержки. Определенный пропагандистский выигрыш от этого — следствие установки на наиболее незамысловатый путь решения проблемы. Вытолкнув оппонентов в полуподполье, власть добровольно лишилась возможности контролировать и ограничивать их деятельность, уповая на аппарат политического сыска и репрессивные механизмы. Открытый контроль, однако, потребовал бы искусности, которой белорусская власть не обладает.

Для всех наблюдателей, внешних и внутренних, очевидно, что, в отличие от других европейских элит, белорусский президент и его команда имеет все основания испытывать страх перед утратой рычагов правления государством и обществом. Стремление любой ценой обеспечить отсутствие внутренних альтернатив и очагов генерации неконтролируемых правящей группой мнений, помноженное на рвение исполнителей на местах, приводят к далеко идущим эффектам, подобных резкому обострению отношений с Польшей из-за конфликта вокруг Союза поляков Беларуси. Но лишь Польша в данной ситуации была поставлена перед необходимостью поиска решения. Белорусская официальная позиция была, в сущности, предопределена. В преддверии выборов, когда все поставлено на карту, Александр Лукашенко, понимающий, что военный конфликт исключен, мало беспокоится об отношении к нему политических кругов и населения европейских стран. Это, возможно, опрометчиво, учитывая объем экономических связей с Европейским Союзом. Однако ни у кого нет сомнений, что белорусский президент не отдаст власть правовым путем даже при видимом ухудшении экономической ситуации. В лучшем случае изменится содержание пропаганды.

***

Основное пропагандистское орудие в своем арсенале команда Александра Лукашенко видит в экономических показателях («лучшая политика — это экономика» — еще раз сформулировал на днях данное кредо президент). Однако преувеличение роли экономической составляющей общественной жизни, жертвование собственно человеческими ценностями (свободой, достоинством, справедливостью, независимым мышлением, правом на выбор и т. д.) во имя материального благополучия, ведет к чрезвычайно негативным последствиям для нравственности и духовного состояния общества, особенно пагубно сказываясь на молодежи. Даже понятие «патриотизм» в версии белорусской пропаганды связывается не со страной (включающей не только сторонников президента), а с преданностью Александру Лукашенко. Что само по себе вполне является диагнозом.

Белорусская власть не располагает какой-либо серьезной политической философией или внятной системой ценностей, являя собой уникальный островок в политическом ландшафте Европы. Единственная остающаяся доступной ей в этом смысле позиция — грубый экономический прагматизм, автоматически распространяемый на описание всех попадающих в поле зрения пропаганды социальных и политических явлений. Белорусская пропаганда каждодневно приучает население к мысли, что все в этом мире — страны, политики, сочувствие, солидарность, гуманистические идеалы, — легко продается и покупается за деньги, что не существует иной логики в поведении людей и их групп, кроме непосредственного материального интереса. За исключением, разумеется, природного феномена Александра Лукашенко и его сторонников, «честных однозначно» (что, впрочем, пока не подтверждается ввиду не мнимых, а реальных фактов корыстолюбия).

Имея мало шансов на победу в прямом идеологическом и информационном столкновении с оппонентами, власть в Беларуси устранила или искусственно сдержала развитие всего, что необходимо для свободного политического выбора (реальная многопартийность, свободная и исчерпывающая информация, самостоятельность институтов гражданского общества и т. д.). Но, отказываясь от демократических выборов (которые в нынешних белорусских условиях по указанным причинам в полноценном виде просто не могут состояться), президентская команда неуклонно движется к ситуации, которая по всем правовым и политологическим канонам будет интерпретироваться как силовой захват власти, имеющий все хрестоматийные признаки установления политической диктатуры. И если, например, в период становления советской власти речь в соответствии с марксисткой теорией в целом шла о «диктатуре пролетариата», предполагающей господствующее положение одной социальной группы по отношению к другим социальным группам, то от имени кого и с какой исторической целью диктатура устанавливается в нашем случае? Она определенно не устанавливается «от имени народа», который в вышеизложенных обстоятельствах голоса не имеет.

***

Если перенести на Беларусь логику патриотической, — употребляю в данном контексте это слово без кавычек, имея в виду специфическую часть современного русского общества, — так вот, патриотической русской интеллигенции, в среде которой бытуют пожелания о пришествии «либерального» диктатора, каковой человек чудесным образом соединит компьютер и Интернет с триадой Уварова * (Бог с ним, может, в России и соединит), поставит на место «американцев и проч.» и совладает с безбрежностью степей, бескрайностью лесов и бесчисленностью народов, если даже фантастическим путем перенести эту логику на Беларусь, то нужно заметить, что фантазия пока что замирает перед нарушающим стройность дивной утопии прозаическим вопросом. Кто именно, используя какие методы и по какому праву займет столь обязывающее место? Кто войдет в число принимающих решение о наделении соискателя монаршими прерогативами? Являются ли непрерывные и унизительные для страны международные скандалы достаточным показателем, что кандидат в либеральные диктаторы вполне прошел тест на «славянское своеобразие»?

Вне свободных общенародных выборов, как уже отмечалось, в сегодняшней Беларуси не реальных, единственным средством получения и укрепления единоличной власти остается прямое политическое и духовное насилие.

***

Уничтожения в стране сферы публичной политики является основополагающим шагом власти, знаменующим ее выход за границы конституционного строя в демократических государствах. Перспектива революции в Беларуси становится перспективой контрреволюции, направленной на реставрацию фундаментальных принципов демократического конституционного порядка.

Установление в Беларуси политической диктатуры, построенной на подавлении и исключении из политической жизни целых сегментов общества, на замене господства права произволом единоличной власти, на фактическом лишении граждан свободы выбора объективно указывает на принципиальную внутреннюю несправедливость политического режима, разрушающего именно те основания, которые придают ему законность. И это объективное обстоятельство выводит вопрос о революции (контрреволюции) за рамки популярной темы о степени действительной готовности к ней белорусского социума. (Нужно принимать во внимание и степень решимости власти, планирующей отстаивать свои позиции отнюдь не в ходе общественного диалога, а, как недавно прямолинейно декларировал Александр Лукашенко, «с оружием в руках»). Выбор для граждан заключается в том, бороться с этой очевидной несправедливостью или смириться с ней, согласившись, что кроме размера материального вознаграждения, ничто значения не имеет.

***

Как уже говорилось, уничтожение в результате целенаправленных действий власти публичной политики как таковой закономерно и без остатка переводит обеспечение гарантированного Конституцией политического выбора в область политических технологий, становясь уделом «профессиональных революционеров». Кому как не Александру Лукашенко знать, что даже реальные цифры, полученные в результате голосования, будут иметь в этом контексте не первостепенное значение. С воодушевлением организованный самой властью перевод «революции» в «профессиональную» плоскость снимает к тому же центр тяжести непосредственно с периода выборов 2006 года.

Сценарий возвращения к демократическим принципам может начать реализоваться в любой момент, как до, так и после каких-либо «роковых» дат. По одной из исторических легенд, штурм Бастилии, положивший начало Французской революции, начался после того как кто-то из прохожих прочитал обличительную записку, нацарапанную на жестяной тарелке и выброшенную из окна одним из узников.

Первые российские социалисты, предпринявшие «хождение в народ», массово сдавались крестьянами жандармам. В конце концов произошла управляемая малочисленной группой революционеров Октябрьская революция, изменившая облик столетия и по сей день торжественно празднуемая Александром Лукашенко. Чтобы придти от «народовольцев» к штурму Зимнего Дворца понадобилось четыре десятилетия. Но то было полторы сотни лет назад. И Российская империя не сопоставима с современной Беларусью.

***

Выход — банален и бесчисленное количество раз озвучен. Хотя вряд ли в сегодняшних условиях может представляться реалистическим. Возвращение к неукоснительному соблюдению духа и буквы конституционного демократического строя — единственное и наиболее верное средство избавиться от постоянной в противном случае угрозы революционных решений.

______________________________________________________________

* УВАРОВ Сергей Семенович (1786-1855), граф, российский государственный деятель, почетный член (1811) и президент (1818-55) Петербургской АН. В 1833-49 министр народного просвещения. Автор формулы «православие, самодержавие, народность».