После первого дня прошедшего 29–30 сентября в Варшаве второго саммита «Восточного партнерства» белорусская делегация отказалась от участия в данном мероприятии. Что стало причиной такого решения, и каковы могут быть его последствия для дальнейшего взаимодействия Беларуси с Европейским союзом?
Андрей Федоров. Формальный ответ на первую часть вопроса был дан в заявлении белорусского внешнеполитического ведомства. В нем организаторы саммита были обвинены в «беспрецедентных дискриминационных мерах в отношении Беларуси», коими были названы отказ направить приглашение Александру Лукашенко и ограничение назначенного руководителя делегации в участии в мероприятиях саммита.
Действительно, по имеющейся информации, посол Беларуси в Польше В. Гайсенок не получил в Варшаве приглашений на участие в неформальной встрече глав государств и на торжественный ужин. Правда, в первом случае по понятным причинам претензий возникнуть не могло, но вторая ситуация в самом деле выглядела не вполне комильфо.
Вместе с тем, складывается впечатление, что официальный Минск сознательно вел дело к подобной развязке. Так, из приведенного выше заявления можно сделать вывод, что, несмотря на известные обстоятельства, здесь все-таки ожидали приглашения первого лица. Вероятно, с этой целью был сделан ряд шагов по выполнению требований Евросоюза. Когда же выяснилось, что тот счел их недостаточными, было решено существенно снизить уровень представительства даже по отношению к предложенному приглашающей стороной. Похоже, расчет был на то, что Брюссель не оставит без внимания подобный демарш.
В пользу этой версии свидетельствует прозвучавшее еще накануне саммита высказывание представителя МИД, что «любое государство-участник партнерства обладает суверенным правом самостоятельно определять уровень и персональный состав участия» на его мероприятиях, и что «если формат участия или статус Виктора Гайсенка будут каким-либо образом ограничены, белорусская сторона оставляет за собой право отказаться от участия в саммите».
В свете случившегося возникает вопрос, зачем этот скандал был нужен белорусскому руководству. Можно было бы предположить, что оно окончательно разуверилось в возможности получить от программы хоть что-нибудь мало-мальски существенное и решило таким образом выйти из нее. Тем более, что в тот же день сам Александр Лукашенко сообщил, что не видит в этой европейской инициативе конкретного наполнения, и она «вызывает лишь вопросы».
Однако с этой гипотезой плохо согласуются другие факты. Скажем, фразы все из того же мидовского заявления. Например: «Без участия Беларуси значимость партнерства серьезно утрачивается. Белорусская сторона готова взаимодействовать в укреплении и развитии этой региональной инициативы, но только на принципах реального, а не мнимого партнерства».
Да и освобождение буквально на следующий день из заключения Дмитрия Усса не демонстрирует готовности белорусских властей к сжиганию всех мостов. Так что говорить об их стремлении к самоизоляции на западном направлении пока преждевременно. Судя по всему, идет прощупывание объединенной Европы, насколько жестко она намерена придерживаться своей сегодняшней позиции.