Победа официальной пропаганды в белорусско-российском газовом медиа-конфликте (о реальных отношениях в газовой сфере мы здесь не говорим) — вещь настолько очевидная, что, казалось бы, здесь нет предмета для разговора.
Февральское противостояние белорусской стороной было очень тщательно организовано и срежиссировано. Достаточно было увидеть невесть откуда взявшиеся пикеты у российского посольства с плакатами типографского качества (кстати, хоть один протокол о несанкционированном митинге был составлен?) и умело обставленную пропагандистскую волну на государственных телеканалах. Отсюда, кстати, и ответ на вопрос, почему такой долгий период времени не подписывались контракты — кому-то просто была нужна маленькая победоносная война.
С российской стороны, впрочем, происходило то же самое. Отключение газа явно планировалось, подконтрольным Кремлю СМИ наверняка был спущен соответствующий сигнал, со странами-потребителями газа велись консультации. То есть, своих целей по полной программе добились и белорусская, и российская сторона.
О последнем обстоятельстве у нас многие почему-то забывают, наверное, поддавшись официальным предостережениям, что Россия только спит и видит, чтобы «опустить, расчленить и задушить» родную синеокую. Такую, ставшую уже довольно распространенной в нашей стране точку зрения (о том, что на Беларуси свет клином сошелся), я как-то назвал «эффектом курятника». Отсюда, кстати, и всеобщая убежденность о победе Лукашенко в газовом конфликте.
На белорусском поле, то ли информационном, то ли политическом, в феврале никто играть и не думал. И Газпромом, и Кремлем, и СМИ работа велась почти исключительно на внутреннем направлении, целью которой было убедить своего обывателя в том, что белорусы «зажрались» и «воруют газ». Это им, кстати, полностью удалось — рейтинг доверия к белорусскому лидеру у наших соседей в настоящее время низок, как никогда. Так где же победа белорусских властей? Там, где с ними никто и не думал бороться…
Но это, однако, далеко не полная картина. Февральское противостояние, наверное, наиболее ярко показало разницу между Беларусью сегодняшней и той же самой страной образца, скажем, 1993 года. Тогда любой чих с Востока воспринимался как стихийное бедствие. Случись что-нибудь подобное тогда — и армии «Народных движений» и «Славянских соборов» при информационной поддержке «Советской Белоруссии» и вероятном участии тогда еще молодого депутата А. Г. Лукашенко направилась бы сначала громить Шушкевича и ненавистных националистов, затем с челобитной к стенам белокаменной, напоследок куда-нибудь еще, лишь бы подписать союзный договор или вообще влезть в лоно единой и неделимой семью губерниями.
Сейчас А. Г. Лукашенко при информационной поддержке «Советской Белоруссии» и под одобрительный гул бывших активистов тех же самых «Народных движений» и «Славянских соборов» представляет себя чуть ли не единственным гарантом независимости! Зачем ему (и им) это нужно — на этот вопрос уже давно дан ответ. Почему общество восприняло на-ура — здесь ответ может быть довольно парадоксальным.
А он в то же самое время очень прост: убежденность в том, что «Россия нам должна» давным-давно овладела умами почти всех в Беларуси, от коммунистов со славянофилов до националистов вместе с либералами. Только первые считают, что должна она в счет векового славянского братства и Отечественной войны, другие — потому что недоплачивает за транзит, базы и т. д. Деньги к сантиментам, однако, не чувствительны, а поэтому арифметическое уравнение получилось примерно то же самое. А массовая истерия при этом не терпит логики.
В результате получилась довольно фантасмагорическая картина. Славянофилы и прочие лукашисты выкинули на время из головы всю риторику славянского братства и начали вслед за Лукашенко подсчитывать до копеечки кто, что и кому должен (вспоминается анекдот про русского и болгарина, нашедших десять рублей: русский предложил поделить по-братски, болгарин — поровну).
На государственном уровне началось серьезное обсуждение проектов, выдвинутых еще двенадцать лет назад Зеноном Пазьняком и считавшихся тогда нынешней элитой предательскими (в том числе и проект балтийско-черноморского коллектора).
Националисты же на время предпочли не вспоминать, кто именно загнал страну в белорусско-российскую интеграцию, кто посадил ее на газовую иглу, кто, наконец, подписал тот самый договор «цена пятого пояса в обмен на трубу». Передовицы «Народной Воли» в этот момент выглядели как списанные с речей президента во время телетрансляций экстренных заседаний правительства.
Оппоненты президента в это же время занимались выдвижением России претензий в рамках заключенных договоренностей, забывая, что уже сами по себе эти договоренности вели к сдаче Беларуси. Общественное мнение на оппозиционном фланге было по сути давно подготовлено к поддержке официальной точки зрения.
Приведу один пример: на следующий день мне позвонили из одной оппозиционной газеты и просили спрогнозировать ситуацию на случай, «если газовый шантаж продолжится». Я в ответ спросил: «А почему вы считаете, что газ по 100 долларов для Литвы — это не шантаж, а по 50 для нас — это шантаж?» «Да, в самом деле», задумался корреспондент… Итак, Лукашенко и с этой стороны предстал как защитник суверенитета, несмотря на то, что в основе конфликта лежала его собственная интеграционная политика.
В общем, в медийном газовом конфликте Лукашенко удалось совместить несовместимое, ибо в данный момент, по данному вопросу и его сторонники, и его оппоненты по разным причинам были объединены единой злобой. Нет сомнений, что и те и другие благосклонно выслушивали версию государственных СМИ, к тому же, Лукашенко все время апеллировал то к «славянскому братству», то к неоплаченным счетам. Каждый слушал то, что хотел, а Лукашенко, кстати, великий мастер этого приема (вспомните его проекты «интеграции при полном суверенитете»).
Такого сиюминутного единства хватило, чтобы на пару месяцев поднять его рейтинг процента на три с половиной. Много это или мало — это уже повод для отдельного комментария.