Участники:
Владимир Дунаев — философ, эксперт по образованию, региональному развитию, Агентство политической экспертизы
Светалана Мацкевич— эксперт по образованию, Агентство гуманитарных технологий
Андрей Витушка — врач
Владимир Мацкевич — методолог, консорциум «ЕвроБеларусь»
Константин Скуратович — эксперт по социальной политике, сельскому хозяйству, газета «Белорусы и рынок»
Владимир Дунаев. Сегодня многие эксперты утверждают, что преодоление беларуского экономического кризиса и достижение равновесия на валютном рынке неизбежно потребует сокращения расходов на социальные нужды. С этим согласны и представители властей. Общим местом стали рассуждения о том, что мы не зарабатываем на ту социальную политику, которая проводилась раньше. Какой же была эта социальная политика и что происходит в отраслях социальной сферы сейчас?
Андрей Витушка.Мы адназначна не зарабляем на еўрапейскую медыцыну, таму што ў нас траціцца на ахову здароўя менш за 5% ВУП. У еўрапейскіх краінах на гэтыя мэты траціцца 7-8%. Па маім вялікім перакананні, тое, што адбывалася ў сістэме аховы здароўя — гэта была піяр-акцыя ўладаў. Пастаянна па тэлебачанні новыя карцінкі з новымі апаратамі вентыляцыі лёгкіх, новымі адрамантаванымі аперацыйным аддзяленнямі ў раённых бальніцах. Аднак трэба памятаць, што большая частка насельніцтва абслугоўваецца ў паліклініках. Аднак увага апошняга часу накіраваная была найперш на бальнічнае звяно, дзе лечыцца менш людзей.
У выніку мы маем дастаткова добры матэрыяльны ўзровень беларускіх бальніцаў. Але яго цяжка падтрымліваць, бо апаратура патрабуе абслугоўвання. У нас ёсць праблема ў тым, што часта няма каму працаваць на гэтым абсталяванні. А ў сувязі з дэвальвацыяй расходы на сістэму аховы здароўе падаюць. Фінансаванні скарацілася ўжо цяпер. Ахова здароўя Беларусі імпартазалежная.
Зараз там адбываецца жорсткая эканомія ўсяго. Няма аднаразовых пальчатак, у цэнтры «Кардыялогія» няма расходных матэрыялаў для правядзення аперацыі на сэрцы і так далей.
Цяпер усё больш гавораць, каб сістэма аховы здароўя зарабляла на сябе, аказвала платныя паслугі. Усім даведзеныя нарматывы па платных паслугах. Але зараз так адбываецца, што кожная аказаная платная паслуга — гэта недааказаная бясплатная.
Светлана Мацкевич.Похожая ситуация в сфере образования. И раньше хронически не выполнялись нормативы государственного финансирования этой отрасли. А сейчас в условиях кризиса финансирование еще больше сокращается, а плата за обучение растет. Демографическая яма и недостаток средств обостряют конкуренцию между государственными и частными вузами за деньги населения. При этом в борьбе за ресурсы государственный сектор опирается не на большую эффективность, а на административные рычаги.
Понятно, что неоткуда брать ресурсы для повышения пенсий, пособий, льгот в условиях кризиса. Но ведь не происходит переориентации на такую политику доходов, которая могла бы привести к пополнению бюджета. На высшем уровне говорится о гарантированном пособии по безработице всем, кто потеряет работу. Но сделать это государство может только если будет искусственно удерживать нынешний официальный уровень безработицы. Действительный уровень безработицы значительно выше, но платить всем, кто нуждается в пособии, государство не намерено. Граждане сами должны решать эту проблему без участия государства.
Владимир Мацкевич
Давайте называть вещи своими именами: будет расти серый, теневой сектор экономики.
Константин Скуратович.Для того, чтобы уволить работника по сокращению штатов, надо выплатить ему выходное пособие в размере трехмесячной зарплаты. Предприятия не могут это сделать в массовом порядке. У них нет денег. Поэтому ведется эта игра в статистику.
Солидарное отчисление в фонд занятости составляет всего 1%. Но даже при таких ресурсах официально числящиеся безработные могли бы получать пособие в размере 50% от зарплаты без того, чтобы это вызвало дестабилизацию в стране. А получали 18 долларов в месяц. После девальвации размер пособия сократился до 10 долларов. Это пособие по безработице? Это система соцзащиты?
У нас в стане что-то всегда льготируется. Чем дольше живешь, тем больше ты становишься должником и заложником этого государства. В 1990 году был рассчитан минимальный потребительский бюджет (МПБ). В советских ценах он составлял 110 рублей. Это было время дефицита, но если бы были продукты, на эти деньги можно было бы жить. Когда СССР развалился, стандарты сохранились, а жизненный уровень резко упал. В Беларуси взялись за искоренение бедности с помощью льгот, но в 1998 году поняли, что если не изменить социальный стандарт, то вся страна имеет право встать в очередь за социальным пособием. Средняя зарплата мало отличалась от размера МПБ, а пенсионеры жили на 40% МПБ. Тогда решили понизить планку бедности до 60% МПБ, изобретя Бюджет прожиточного минимума. В 2007 году средний размер пенсии сравнялся с МПБ пенсионера и в связи с этим решили отменить льготы. Потребовалось 17 лет, чтобы поднять пенсию до 110 советских рублей, но случился обвал рубля на 56%, и пенсионеры и большинство работников наемного труда вновь оказались в том положении, в каком они были в 1992 году. Выбираться из этой ситуации придется десятилетиями. Особенно учитывая, что власти уже успокоились.
В.Д. Готова ли власть отказаться от такой социальной политики, и какова может быть цена такого отказа?
В. М.На фоне мирового финансового кризиса весь мир вынужден снижать свои притязания, отказываться от достигнутого «золотым миллиардом» уровня жизни. И первыми сталкиваются с этой ситуацией такие страны как Беларусь.
Прежде всего, потому, что у Беларуси нет перспективных программ развития. Уровень жизни за время независимости вырос, но сохранить его на перспективу невозможно. Надо менять социальную политику, но не в смысле того, чтобы у кого что-то отнять, сократить расходы, но в смысле принципиального изменения социальных статусов и моделей.
Например, мы на долгие годы устранили молодежь из производства. У нас молодежь учится до 30 лет. У нас есть резерв за счет пенсионеров: продолжительность жизни увеличивается, а пенсионный возраст остается неизменным. Надо что-то делать с непроизводительным, паразитическим бюрократическим аппаратом. Никакие новые технологии не приводят пока к его сокращению. Мы и в Европе, и в Беларуси накануне серьезных социальных изменений.
Но беларуская власть не способна адаптироваться к меняющейся ситуации. Люди сами как-то приспосабливаются, не доверяя государству и не желая добровольно финансировать государство для решения социальных проблем. Но время решения этих проблем на основе индивидуальной инициативы граждан закончилось. Пришло время решать эти проблемы вместе. Мы должны либо поменять эту власть, которой не доверяем, либо оказаться в патовой ситуации.
В.Д. Сейчас есть власть, которая заинтересована только в самосохранении. И для этого она использует популистскую социальную политику. Но видите ли вы акторов, способных изменить эту ситуацию?
В.М.Данная власть держится, во-первых, за счет подачек и подкупа тех людей, которые могут создать иллюзию большинства, и, во-вторых, за счет культивирования архаичных или лживых социальных идей, социально-популистской государственной идеологии. Если мы не можем повлиять на структуру подачек, то мы можем не помогать ей культивировать эту идеологию. До тех пор, пока независимые эксперты будут транслировать популистские бредни, мы не сможем создать систему ожиданий другого типа власти. И до тех пор, пока идеология справедливости, а не развития будет доминировать в обществе и нами же транслироваться, как это делают даже наши либералы, ничего не изменится в Беларуси. Все знают, что нуждающемуся надо дать не рыбку, а удочку. Наша власть сегодня норовит отнять у того, кто способен наловить рыбку и для себя и для того, кто этого сделать не может, не только рыбку, но и удочку.
Сегодня крайними являются не политики, а те, которые отвечают за мышление в этой стране. Именно мыслящие люди способны опознать те силы, которые способны вывести страну из кризиса.