Ю. В. Андропов был Генеральным секретарем Компартии Советского Союза с ноября 1982 по февраль 1984 г. До этого продолжительное время занимал пост Председателя КГБ СССР. При нем усилилась борьба с диссидентским движением, а именно: проводились судебные процессы над правозащитниками, использовались различные методы подавления инакомыслия, практиковались различные формы внесудебного преследования. Например, депортация Александра Солженицына из Советского Союза и ссылка Андрея Сахарова в Горький началась по его инициативе.
Также стоит отметить, что Ю. Андропов принял активное участие в подавлении народного восстания в Венгрии в 1956 г. Он с марта 1954 г. по март 1957 г. был послом в этой стране. Его карьера после венгерских кровавых событий резко пошла в гору.
Однако почему его имя стало нарицательным в истории?
«В некоторых городах СССР силовые органы стали применять меры, жёсткость которых в 1980-е годы населению показалась необычной. Например, в Ленинграде в рабочее время стали проводиться милицейские облавы в кинотеатрах, крупных универмагах и других местах скопления людей, во время которых тотально проверялись документы с целью выявить прогульщиков работы. Твёрдость проверок была такова, что в некоторые из них попадали прогуливающие уроки школьники, решившие посетить полуденный сеанс кино. Через несколько дней на имя директора школы приходило официальное письмо из силовых органов, докладывавшее о поимке прогульщиков с указанием фамилий».
(фрагмент статьи из Википедии)
Такие облавы проходились и в Минске. Один мой друг рассказывал, что на выходе из кинотеатра «Победа» зрителей ждал патруль. Их доставили в соседнее отделение милиции, где и составили протоколы. Все эти мероприятия назывались «наведением порядка».
Уже позднее, в 90-е годы над такими экспериментами смеялись. Почему? Вроде бы все правильно, трудовая дисциплина и прочее.
К середине 80-х годов труд советских граждан настолько обесценился, что на работу ходили зачастую для галочки. Продукция как правило была низкого качества, или производили вообще нечто совершенно ненужное, что залеживалось на складах. В рабочее время бегали по магазинам в поисках какого-нибудь импорта. Очередь в ГУМе за югославскими мужскими зимними сапогами начиналась на четвертом этаже, а заканчивалась на первом.
Люди чувствовали и понимали, как не «закручивай гайки», как не устанавливай дисциплину труда, целесообразность его чрезвычайно невысока. Сколько не работай, выше оклада с небольшой премией не получишь. Полки магазинов не наполнятся хорошим товаром.
Контроль и репрессии усилились, а качество жизни оставалось очень низким — в этом и состояло основное противоречие системы, внутри которой постепенно назревал конфликт.
Чем же закончилась андроповщина или борьба за дисциплину? В 1985 г. началась горбачевская перестройка. В Кремле решили, что впору немного обновить советскую систему, т. е. реализовать не только экономические, но и политические реформы. Это был так называемый этап ускорения и гласности. Вернулись многие репрессированные диссиденты, в том числе упомянутые А. Сахаров и А. Солженицын. То есть: андроповские чрезвычайные меры переполнили чашу недовольства, окончательно обозлили народ. Это поняли даже в Политбюро.
Исторические параллели с белорусской реальностью очевидны. У нас давно порядок наводят такими же методами. И наметилась такая же трещина — карательные меры усилились, а социально-экономическое положение белорусов ухудшается. Налицо аналогичная ситуация, а именно: граждане должны работать еще с большим усердием, а благ получать — меньше. В Интернете одна белоруска пошутила по этому поводу: «Посчитала. Получу зарплату — заплачу за квартиру, коммуналку, Интернет, куплю кофе и килограмм яблок. Надеюсь, на спички ещё хватит».
Высокопоставленные чиновники повторяют одно и тоже: «Поймите, кризис. Войдите в положение. Мы вот программку разработали по стабилизации ситуации, даже напечатали ее на официальном сайте. Поступил первый транш. Как-нибудь все уладится».
Но дело, разумеется, не в кредитах. Ну, хорошо. Будем работать больше, а зарабатывать в 2-3 раза меньше. Подтянем пояса и выправим ситуацию. Но кто поручится, что через какое-то время обвал не повторится? Никто не поручится, тем более не даст правовых гарантий. В 1996 и 2000 гг. мы пережили деноминацию и деньги обесценились на четыре нуля, т. е. в 10 тысяч раз. В январе 2009 г. и сейчас произошли резкие скачки, но плавная ползучая инфляция продолжается все время. В итоге «зайчик» подешевел с 1996 года более чем в миллион раз.
Значит, наша задерганная, зарегулированная указами экономика никуда не годится. Да и вообще, как можно отрегулировать тонкий экономический механизм, не понимая современных процессов? Держать под контролем сложнейшую экономическую систему просто невозможно, тем более — что-то диктовать ей волевым указом. Она обладает некой самостоятельностью, и подчинена своей внутренней логике. Ее пытаются анализировать лучшие экономисты мира, да и то с относительным успехом.
А здесь: все в порядке, временные трудности, сейчас быстренько все уладим. И в «ручном режиме» наводят порядок в экономике. В частности это привело к множественности курсов, с другой стороны — к «дисциплинарному» контролю над ценами с целью ограничение вывоза определенных товаров в соседние страны. При том что метод жесткой фиксации цен не применяется даже в рамках Таможенного Союза, что обратно может вернуть нас к ситуации «здравствуй, таможня», к перекрытию восточных границ. Получается: шаг вперед, два шага назад.
В итоге мы еще больше закрылись от мира. И от этого страдают все: и простые граждане, и «зайчик», и экономика. Потому и вызывают дух Юрия Андропова на подмогу, т. к. управлять страной в таком режиме практически невозможно.
Однако в Беларуси время накопления первоначального капитала давно закончилось — он должен приносить доход. Но разве капитал у нас работает? Инфляция, огромные риски, жесткий контроль над предпринимательством резко сужают границы эффективной деятельности. Издержки превысили разумные пределы, т. к. ни для кого не секрет, что государство — неэффективный менеджер, нерасторопный управляющий делами. Поэтому нужно не регулировать все «в ручном режиме», а устанавливать цивилизованные экономические отношения и общественные связи. Иначе трещина конфликта будет постепенно разрастаться, т. к. теперь становится все более явной тайна белорусского социально-экономического «чуда».
И напоследок хотелось бы отметить следующее. Кризисы будут всегда и при любой власти. Но наш кризис не стоит путать с рыночными кризисами. Там общественная система гибкая и открытая. Ее структура изменяется под влиянием негативных факторов. Если сказать коротко, то открытая система сама предрасположена подстраиваться под изменяющиеся внешние условия, что увеличивает ее шансы на успех. Белорусская же система — жесткая и закрытая, с весьма ограниченными возможностями.
Достаточно привести пример госпредприятий, которые плохо подстраиваются под изменения конкурентной среды. Власть так долго препятствует изменению климата в белорусском обществе, чтобы удерживать эти субъекты хозяйствования наплаву. Но ресурсы не безграничны, поэтому и настали такие тяжелые времена.
Так что следующим этапом может быть либерализация. Открытыми при этом остаются самые важные вопросы, когда и как?