Недавно российские производители молока потребовали от своих властей обуздать белорусский импорт молочных продуктов в эту страну, поскольку они реализуется по демпинговым ценам.
Демпинговые цены устанавливаются поставщиком на уровне ниже себестоимости или, по крайней мере, средних цен, сложившихся на рынке. Таким образом, они расширяют свое присутствие на рынке за счет вытеснения местных производителей.
Но в данном случае, главной целью такой экспансии является необходимость получить валюту. Любой, что называется, ценой. В связи с резкой девальвацией национальной валюты, сейчас практически любая, даже самая низкая цена, оказывается для белорусских экспортеров выгодной. Но падение цен невыгодно российским производителям молока, поскольку их деятельность становится убыточной, поскольку формирует диспаритет между ценами на их продукцию и закупаемыми факторами производства.
По этой причине стороны договорились о прекращении белорусских поставок, которые возобновятся только в том случае, если российский рынок почувствует потребность в них. Вероятно, осенью, когда пройдет сезон «большого молока».
В общем, в незатихающей молочной войне между братскими странами произошло очередной локальное сражение.
В общем, все просто и понятно. Но в Беларуси аграрии после начала реализации программы возрождения села, как-то стыдились говорить о существование непаритета цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию. Наоборот, всех завораживали триллионные суммы бюджетных затрат, и напрягало требование выхода на самоокупаемость, которое Лукашенко регулярно предъявляет аграриям после достигнутых успехов. Они обещают, но сделать этого не могут.
А теперь и подавно. В пятницу 27 мая депутаты, которых у нас выбирают для исполнения народных наказов, мягко поинтересовались у заместителя премьер-министра Валерия Иванова, почему растут цены на сельхозпродукцию. А он им незатейливо ответил — потому что растут затраты сельхозпроизводителей на энергоносители. И ни слова о том, что в стране действует и успешно выполняется Директива № 3, вынуждающая сокращать энергопотребление и переходить на местные виды топлива. Ведь понятно, что дрова тоже не могут не дорожать при существующих раскладах, но возможно не так быстро, как газ и дизельное топливо.
В общем, Директива, вероятно, выполняется, но не так успешно, как нам бы того хотелось.
Но и это не все, оказывается в результате неэффективного межотраслевого обмена сельское хозяйство за период с 1991 по 2010 год понесло потери в сумме $67 млрд., в том числе за последние пять лет — $34 млрд.
То есть на самом деле экономика АПК была очень эффективной, но общество навалилось на аграриев и безвозмездно экспроприировало у них баснословную долларовую сумму. Причем в особо циничной форме — за последнюю пятилетку, когда только глухой не слышал об огромных успехах, достигнутых сельским хозяйством в производстве. При том, что долги им постоянно списывались, эффективные собственники назначались, а продтовары, на внутреннем рынке (не считая отнюдь не безусловных сезонных удешевлений фруктов и овощей) никогда не дешевели. В 90-е годы из-за дороговизны в бюджете домохозяйств расходы на питание поднимались до 70% с лишним процентов, на услуги, соцкультбыт уходило еще до 15%, и только жалкий остаток можно было потратить на промышленную продукцию. Благодаря такому сужению внутреннего рынка для своей продукции, промышленность лишалась всяких стимулов для развития.
Именно в те годы при оценке уровня жизни белорусов применялось выражением — работают на унитаз.
Несколько лет назад ситуация стала меняться в лучшую для промышленности сторону. Доля продовольственной составляющей в семейных бюджетах разных слоев стала сокращаться, медленно приближаясь к бесконечно далеким моделям потребительского поведения развитых стран. И вот на тебе.
Интересно, как теперь сельское хозяйство, промышленность, ЖКХ станут делить между собой наши враз отощавшие достатки. На какой паритетной основе?