Визит Лукашенко в Туркменистан не был чем-то экстраординарным, скорее он был логичным продолжением устойчивого развития белорусско-туркменских отношений. Эти отношения особенно активизировались после смерти Ниязова. Помимо усиления контактов, показательным моментом является то, что традиционно создаваемая по настоянию белорусской стороны в двусторонних отношениях межправительственная комиссия по сотрудничеству с Туркменистаном, появилась лишь в 2008 г.

Товарооборот с этой небольшой центральноазиатской страной достиг в прошлом году USD90,7 млн с внушительным положительным сальдо, поскольку белорусский экспорт составил USD87 млн (грузовики, сахар, сельхозмашины, шины, седельные тягачи, лекарства). Эта цифра покажется еще более впечатляющей, если принять во внимание расстояние между странами и проблему обеспеченности этих отношений правовой базой (поскольку при Ниязове Туркменистан устранился от многих процессов в рамках СНГ и вышел из ряда соглашений между постсоветскими странами, ярчайшим примером чего является визовый режим) и надежности оплаты поставок и безопасности работы в Туркменистане для белорусского бизнеса и специалистов.

Важнейшим моментом в отношениях с Туркменистаном является заметное положительное сальдо, сформированное именно за счет технологически «продвинутых» товаров, в частности продукции машиностроения (во многих других случаях положительного сальдо в отношениях с развивающимися странами формируется преимущественно за счет поставок калийных удобрений. В то же время сбыт продукции машиностроения и химической отрасли является одной из стратегических задач белорусского правительства в виду их важности для национальной экономики.

Узок круг

Налаживание и развития торговых отношений со странами, готовых приобретать белорусские товары с относительно высоким уровнем добавленной стоимости (прежде всего это касается машиностроения и химической промышленности), и обеспечение в случае каждой из таких стран положительного сальдо в размере хотя бы нескольких десятков миллионов долларов — позволило бы хотя бы частично решить проблему огромного отрицательного сальдо внешней торговли Беларуси. Проблема в том, что в настоящее время такого рода отношения существуют лишь с немногими странами.

Об этом мало говорится в открытую, но география белорусских внешнеторговых связей действительно довольно ограничена (невзирая на громкую риторику) — например, в развивающемся мире это где-то дюжина стран. Ведь для успешного продвижения белорусских товаров необходимо, чтобы совпали сразу несколько условий — готовность покупать беларускую технику (а не, скажем, американскую), наличие у клиента денег (чтобы заплатили, а не приобретали через какие-то другие схемы), знакомство с «советскими» техническими стандартами. Неплохо также заручиться поддержкой политического руководства соответствующей страны.

Приблизительно такая логика работает и в случае с бывшими советскими республиками. Белорусский МИД признает, что 92% экспорта Беларуси в СНГ (без РФ) приходится на Украину, Казахстан, Азербайджан, Туркменистан и Молдову. Если исключить соседние Украину и Молдову, где модель взаимоотношений совершенно иная по понятным причинам, то по остальным странам все более или менее предсказуемо. У Таджикистана или Кыргызстана денег немного, с узбекским руководителем Каримовым у белорусского лидера отношения традиционно были, мягко говоря, натянутыми. Остаются Туркменистан и Казахстан. Такая же ситуация и по Южному Кавказу.

Потому и последний визит Лукашенко в Ашхабад был не столь конъюнктурным, как это могло показаться на первый взгляд, тем более этот визит не был типовой «встречей диктаторов». В то же время, безусловно, в белорусской внешней политике личные контакты президента и его решения играют куда большую роль по сравнению с другими странами, в свою очередь роль МИДа, вероятно, становится более технической. Ярким проявлением тому стал кризис вокруг бегства сверженного кыргызского президента в Беларусь, который был официально прокомментирован МИД следующим образом: «Мы столкнулись с серьезной международной проблемой. Направление и принцип ее решения сформулировал Президент Республики Беларусь Александр Лукашенко».

Вопрос денег

Для решения проблемы отрицательного сальдо в долгосрочной перспективе Беларусь нуждается в полной модернизации своей экономики, чтобы предложить на рынке более конкурентоспособные товары. Для такой модернизации ей необходимы деньги и технологии, которых в самой стране в достаточном объеме нет. Привлечение средств западных инвесторов выглядит в настоящее время достаточно проблематичным. Как варианты остаются Россия, отдельные авантюристы с Запада и, вероятно, самая большая надежда белорусского руководства — инвесторы из развивающихся стран.

В принципе возразить против привлечения инвестиций, а вместе с ними — и новых технологий из развивающихся стран, нечего. Ведь по данным ЮНКТАД, именно развивающиеся страны являются источниками большей части глобального объема прямых иностранных инвестиций.

Однако, во-первых, по образному выражению шведского министра иностранных дел Карла Бильдта, никто не спешит вкладывать деньги в «черную дыру», которой является Беларусь».

Во-вторых, известные общественности инвестиционные проекты также не свидетельствуют о приходе сколь-нибудь перспективных начинаний. Слишком часто они связаны с «грязным» (вроде производства ядохимикатов или цементных заводов) либо низкотехнологичным производством (вроде добычи ископаемых или монтажа автомобилей из полностью импортированных деталей). Кроме них есть проекты в сфере гостинично-развлекательного бизнеса, но действительно технологически новых производств нет. Единственным исключением стало, пожалуй, обсуждение с Китайской корпорацией авиационной промышленности (AVIC) возможности участия Беларуси в сборочном производстве самолетов и вертолетов в ходе мартовского визита в Минск главы корпорации, однако и тут рано судить о серьезности этой идеи (хотя китайская сторона, как правило, более ответственно относится к своим проектам в Беларуси, чем многие другие партнеры Минска из развивающегося мира).

Принимая во внимание эти обстоятельства, было бы наивным ждать из Туркменистана хоть существенных инвестиций для обновления белорусской экономики. Единственным вероятным вариантом остается лишь кредитование.

Очевидно, для запуска более серьезных проектов, которые позволили бы коренным образом обновить производство, в Беларуси не хватает структурных условий. Вместо развития и технологического перевооружения, страна — инстинктивно или сознательно — выбрала для себя странную нишу, которую можно описать как специфический демпинг товаров и услуг для менее развитых стран, и особо не утруждает себя обновлением советских предприятий либо созданием новых, не говоря уже о последовательном процессе изменения форм собственности в экономике (исключением стала только модернизация нефтеперерабатывающей отрасли, впрочем и она была продиктована скорее не стратегическими, а конъюнктурными соображениями). Странно, если Беларусь действительно поставит на дешевизну и готовность пренебречь трудовыми, экологическими и прочими стандартами. Ведь обогнать в этом отношении КНР и другие страны Юго-Восточной Азии вряд ли возможно.

Ярким проявлением такой демпинговой тенденции стало массовое обучение в Беларуси туркменских студентов, которое угрожает привести к обвалу белорусской системы высшего образования. Сейчас туркмен в ВУЗах Беларуси 4,5 тысячи человек — даже больше чем россиян и украинцев, и белорусские официальные лица обещают увеличить это число. Не ясно, понимают ли они, что такое резкое увеличение количества студентов из одной страны с совершенно иной культурой — это не просто «технический шаг».

Действительно, сосредоточение сплоченных туркменских сообществ в ВУЗах страны само по себе представляет проблему, которая осложняется тем, что добиться от них исполнения вузовских правил и просто законов страны зачастую нелегко. В белорусских ВУЗах — и столичных, и провинциальных (в том числе, скажем, столичный медуниверситет), — активно циркулируют рассказы о сложностях интеграции туркменских студентов, об их проблемах с другими студентами (белорусскими и иностранными). Безусловно, часть этих рассказов — проявление ксенофобии и культурные недоразумения с обеих сторон, однако фундаментальная проблема существует. Недавно тема поведения иностранных студентов из Туркменистана поднималась на беспрецедентно высоком уровне, когда на нее был вынужден обратить внимание первый заместитель главы президентской администрации А. Радьков, который, впрочем, предложил решать проблему через идеологическую работу.

Опасно, если сиюминутная денежная выгода окажется для белорусского правительства важнее сохранения ВУЗов страны. Ведь столкнувшись с мощным потоком нарушений и не решаясь выгонять нарушителей (из-за межгосударственных договоренностей на столь высоком уровне!), белорусские ВУЗы просто деградируют. Гоняясь за деньгами, Беларусь вообще потеряет всех желающих учиться в высших учебных заведениях в дальнейшем.

Вдобавок, раздавая «легкие» дипломы за скромную плату, белорусская система образования рискует создать болото моральной и материальной коррупции преподавателей вузов, которые будут вынуждены обращать внимание в первую очередь на нацпринадлежность студента, а не его уровень знаний. В результате качество образования снизится и среди белорусских студентов. Не говоря уже о том, что присутствие даже одного иностранца среди студентов заставляет белорусскоязычных преподавателей переходить на русский язык. Все эти проблемы не новы, но на качественно новый уровень их вывели тысячи туркменских студентов.

Такая противоречивость результатов белорусско-туркменского сотрудничества вполне закономерна в отсутствие комплексной проработки белорусской внешней политики, вместо чего правительство делает ставку на поиск быстрых решений сиюминутных проблем, невзирая на то, что такие решения могут породить еще большие проблемы в будущем. Для комплексной же проработки соответствующим государственным органам не хватает соответствующей экспертной базы и компетентных специалистов. Их нет и в силу молодости белорусского внешнеполитического ведомства и отсутствия сегментов науки, имеющих отношение к обеспечению его деятельности, а в результате — отсутствия транспарентности буквально во всех сферах деятельности государства. Где нет прозрачности в действиях, где нет свободы слова — там не может быть и эффективной научной деятельности, а без научного обоснования и подготовки на научной базе специалистов трудно ожидать адекватной внешней политики.