В условиях, когда мышление экспертов систематически не формируется, в экспертном анализе идет обращение к здравому смыслу. Но здравый смысл не технологичен, он строится на интуиции. Это опасный путь, чреватый ошибками.
О значимости методологии социального анализа стали писать еще в начале XX в. По мнению Людвига фон Мизеса (основателя Австрийской школы экономики), в качестве методологии социального анализа должна быть праксиология — наука о человеческой деятельности. «Наука о человеческой деятельности, стремящаяся к универсально действительному знанию, есть теоретическая система, наиболее разработанной частью которой является экономическая теория. Все отрасли этой науки являются априорными, а не эмпирическими. Это, так сказать, логика деятельности и действия» (EpistemologicalProblemsof Economics). Развивается ли в нашей стране что-то, аналогичное праксиологии? Достаточно ли вооружены наши эксперты методологией социального анализа?
Есть ли в Беларуси методология социального анализа вообще?
Большинство наших экспертов в сфере социальной или политической аналитики являются обычными эмпириками — их отличие от обывателей состоит единственно в том, что они внимательно отслеживают последние политические новости и являются постоянными читателями таких сайтов как polit.ru или nmnby.eu. Особой методологической подготовки у них при этом нет.
Это и не удивительно. В Беларуси не сформировано традиции методологии социального анализа как таковой. Люди, позиционирующиеся в качестве экспертов, в подавляющем большинстве не владеют конкретными технологиями. Данная беда связана с тем, что до сих пор в сознании гуманитариев укоренены какие-то метафизические химеры. Самой страшной метафизической химерой является диалектический материализм. Фактически, эта философия ни о чем. С ее помощью можно объяснить что угодно, а в итоге — ничего. Это одна из самых нетехнологичных философий. Используя ее, нельзя предсказывать ни социальные, ни политические, ни экономические феномены. Зато можно много говорить о материи, о революционных скачках, о сознании как «отражении».
Все наши маститые социологи — в прошлом партийные боссы, поэтому вместо нормальной социальной методологии их головы переполнены метафизическими химерами. Как следствие, их социальные теории, как и диамат, могут только описывать, но не предсказывать. Такие теории легко придумывать, поскольку они — результат случайной компиляции западных научных работ (тридцатилетней давности в лучшем случае) с целью дать описание того или иного общественного феномена. Все в лучших традициях советской социологии…
Белорусские экономисты и вовсе вызывают легкое недоумение. Люди, занимающие серьезные позиции, зачастую не знают простой экономической теории, не говоря уже о методологии социального анализа. Например, последняя речь Сергея Пелиха (профессора кафедры экономики предприятий Академии управления) о нынешнем валютном кризисе в Беларуси просто поражает своей некомпетентностью. Этот профессор и «заслуженный работник промышленности Беларуси» предлагает различать критический и некритический импорт, ввести стопроцентную пошлину на критический импорт и резко ограничить ввоз в страну некритического импорта вплоть до полного запрета на его ввоз. Комментарии излишни. Такие «эксперты», возможно, даже при Сталине были бы чересчур прямолинейны. В этом плане по качеству «экспертных» оценок Академия управления умиляет более всего, причем в разных сферах — в экономике, менеджменте, политологии, идеологии. Сложно понять, зачем властям нужны псевдоэксперты и почему их так много именно в Академии управления?
Самое интересное, что в Беларуси все же есть неплохие экономисты. Один из них — Ярослав Романчук (экскандидат в президенты). Он, кстати, представитель Австрийской школы экономики, которая очень внимательно относится именно к методологии социального анализа. Но на принятие решений в стране он не может оказывать никакого влияния, и «заслуженным работником промышленности Беларуси» он не является. В Москве же представители Австрийской школы экономики (такие как Вадим Новиков и Анатолий Левенчук) имеют заметный вес и реализуют интересные проекты.
В сфере менеджмента в Беларуси и вовсе, кто во что горазд. Методологией даже и не пахнет. Стандартный советский менеджмент в его худших проявлениях, с чиновничьей позиционной борьбой.
Методология социального анализа — это возможность междисциплинарных исследований
В Беларуси полноценные междисциплинарные исследования в сфере социальной или экономической политики, когда в одной команде работают специалисты разного профиля для реализации серьезной задачи, не возможны по самой своей сути. Такие исследования строятся на методологии социального анализа, а ее у нас нет.
Место методологии занимают метафизические химеры. Одна из таких популярных химер — синергетика, возможность много говорить ни о чем. Ее популярность вызвана тем, что она очень похожа на диамат, только терминология более научная. Синергетика, как и другие методологии, популярные на постсоветском пространстве, — это пример «открытой» теории. Обычно в таких теориях есть некоторые «открытые» математические уравнения, т. е. уравнения, которые легко применимы к объектам разного порядка. Например, уравнения синергетики могут использоваться не только по отношению к термодинамическим системам, для которых они создавались изначально, но и для иных систем: биологических, социальных, ментальных и т. д.
Главная особенность открытых теорий — то, что эти теории не являются строго научными. Они дают описание в рамках научного языка, но не обладают теоретической полнотой. Теоретическая полнота — это возможность исчерпывающего научного анализа конкретной строго фиксируемой предметной области и, как следствие, ограниченность ею. Примеры теоретически полной теории — теория электромагнетизма Максвелла и теория механики Ньютона. За пределами конкретной предметной области, относительно которой придумывались эти теории, применять их нельзя. Зато предметная область описывается ими исчерпывающе.
Теоретически полные теории — закрытые. С их помощью можно не только объяснять феномены из предметной области этих теорий, но также и предсказывать их. В открытых теориях мы можем все объяснить (в богословии, правда, тоже можно все объяснить), но в плане предсказания процессов у нас уже возникают проблемы. И это не удивительно, поскольку для того чтобы иметь высокий эвристический потенциал и возможность применения в разных областях, необходимо жертвовать теоретической полнотой. Тогда у нас появляется возможность объяснения феноменов разного порядка.
Казалось бы, соединить методологический, экономический и социологический анализ в единой теории без потери закрытости теории нельзя. Как и любая другая синтетическая теория, она сможет объяснять феномены, но не предсказывать их в общем случае. Однако это не так.
Если изменить исходные методологические допущения, то возможна эффективная синтетическая теория с высоким потенциалом прогнозируемости. В праксиологии, которая задумывалась Людвигом фон Мизесом в качестве такой синтетической теории, новыми методологическими допущениями являются следующие утверждения: 1. Онтология никогда не дана в своей полноте. 2. Знание никогда не дано в своей полноте, всегда есть лишь часть знания. Здесь миры разбиваются на части не сами по себе, а в соответствии с динамикой деятельности агента (например, в зависимости от конкретных практических задач, которые должна решать синтетическая теория). В таком виде синтетическая теория, т. е. методология социального анализа, становится закрытой теорией, способной предсказывать, а не только описывать. В ней ресурс объяснительности совпадает с ресурсом предсказательности.
Закрытость таких теорий, т. е. их теоретическая полнота, становится возможной благодаря тому, что рассматривается всегда лишь часть онтологии и часть информации. В зависимости от практической задачи мы фиксируем конкретную предметную область и относительно этой области задаем полное множество теоретических терминов. Такие теории не претендуют больше на универсальность (подобно тому, как это имеет место в синергетике) — применимость к явлениям абсолютно любого порядка. Этого и не должно быть, потому что такие теории тогда нельзя фальсифицировать. Они не являются полноценно научными.
Данным исходным установкам праксиологии соответствует феноменологический подход в социологии, разработанный Альфредом Шюцом, а в политэкономии — идеи австрийской экономической школы.
По мнению представителей австрийской школы, экономику нельзя рассматривать как самодостаточную систему, в которой онтология и знания даны в своей полноте для экономиста-наблюдателя. Сложность человеческого поведения и постоянное изменение характера рынков не позволяет говорить о целостной системе. Мы всегда находимся в ситуациях — в частичной онтологии с частичной информацией. Вследствие этого допущения последователи австрийской школы скептичны относительно возможностей исчерпывающего математического анализа экономической системы в целом. По их утверждению, экономической системы в ее целостности нет. Поэтому для экономической политики утверждается приоритет свободной экономики (экономический либерализм).
Позиция австрийской школы часто характеризуется как методологический индивидуализм (англ. methodological individualism) — концепция, согласно которой человеческая деятельность должна анализироваться с точки зрения индивидуальных агентов. Соответственно экономическая теория должна выводиться из базовых принципов человеческой деятельности (human action), для которой имеются лишь ситуации — частичная онтология и частичная информация.
Праксиология как полноценная методология социального анализа
В праксиологииможно обосновать синтетическую социально-гуманитарную теорию, комбинирующую методы различных дисциплин: логики, методологии науки, теории семантики, социологии, экономики. Согласно ее допущениям мир (онтология) никогда не дан нам в своей полноте и информация, которая предоставлена в наше распоряжение, — всегда частична. Благодаря этим допущениям синтетическая теория может быть теоретически полной, не теряя свой междисциплинарный статус. Здесь изучается деятельность в чистом виде, как отмечает основатель австрийской школы: «Отправным пунктом праксиологии является самоочевидная истина, знание деятельности [cognition of action], то есть знание о сознательном преследовании целей» (TheUltimateFoundationof EconomicScience).
Фон Мизес считал, что эта теория должна быть формальной, математической, т. е. должна строиться как логическая теория: «… существует возможность создания, посредством аксиоматического метода, всеобщей праксиологии, настолько общей, что ее система охватит не только все модели [patterns] деятельности в мире, с которым мы сталкиваемся в реальности, но и модели [patterns] деятельности в мирах, условия которых полностью воображаемы и не соответствуют никакому опыту» (EpistemologicalProblemsof Economics).
На Западе праксиология давно уже формальна. Существует множество математических методов, которые в ней используются для моделирования деятельности в разных сферах — от экономики и до социологии. Праксиологические допущения лежат в основе большинства исследований в социальных науках. У нас же о праксиологии даже не слыхивали. Мы все еще занимаемся бездумной компиляцией западных теоретических идей, не видя, что лежит в основе этих идей. Мы бессмысленно перебираем кубики, как малое дитя, не в силах разгадать правила конструктора. Занимаемся пустотой. Так что кризис у нас не в обменниках и не на прилавках с сахаром, а в головах.