История по периметру. Борьба за Украину

Грицкевич А.П. Борьба за Украину, 1917 — 1921 / Под науч. ред. А. Е. Тараса. — Минск: Современная школа, 2011. — 528 с.

Прелюдия

Выход (судя по названию, довольно банальной) новой книги по «почти отечественной» истории в нашей стране не должен был бы вызвать особого познавательного энтузиазма. Тем не менее, этот случай — выдающееся исключение. При гипотетическом наличии в РБ минимально вменяемых державных (по уровню мышления) субъектов данное событие — и вполне заслуженно — обеспечило бы будущих биографов белорусского государства довольно точной стартовой датой обретения Беларусью нового качества — статуса суверенной культурной нации образца XXI века.

Причин этого (как и полагается) несколько.

Персона автора произведения

Профессор А. П. Грицкевич (при любых допустимых диапазонах трактовки его личных идеологических предпочтений) давно стал здесь одним из представителей категории «воплощенной совести» национальной (белорусско-язычной) исторической мысли «старшего поколения».

К «среднему поколению» (хотя формальный возраст здесь особо и не при чем) этой блестящей плеяды могут быть отнесены такие мыслители общенационального калибра, как А. Кравцевич, И. Кузнецов, В. Орлов, Н. Стужинская, З. Шибеко и др. Есть и более «молодые», но также уже весьма популярные профессионалы: Г. Саганович, В. Деружинский и их коллеги. Речь в данном случае идет не о выстраивании некоей возможной типологии национальных исторических кадров, которыми вправе гордиться страна (вопрос не в этом).

Мы говорим о великолепном качестве исходного текстуального материала книги, который (увы, такова была традиция подобных белорусскоязычных изданий) ранее мог бы оказаться воспринят лишь самым узким кругом «патриотических читателей». Причины — обычные для такого рода литературы: избыточно большая величина содержания (это — как можно предположить — изначально был увесистый фолиант, перегруженный информацией), малый тираж, отсутствие государственной поддержки в распространении, а также обращенность к просвещенному вниманию исключительно «нацыянальна свядомых».

Особенности издания и редактуры

Издание в данной его версии предъявляет компендиум достоинств, обращенных именно к современному потребителю жанра «деревянных книг». Компактный объем под раскрученным (и не только в Беларуси) брендом («Неизвестная история»), удачное членение материала, сопровожденное мастерски исполненными привлекательными (но при этом абсолютно адекватными) заголовками: одно название раздела «Захват Киева российскими войсками» (с. 81) дорогого стоит. Многочисленные иллюстрации. Это — лишь формальная сторона проекта.

И самое главное. Книга являет собой один из пионерских опытов беспристрастного рассмотрения части истории четырех соседних стран, непосредственно входивших в пространство «империи Кремля». Но эта реконструкция принципиально избавлена от магистральной центрации внимания исследователя на особой важности «существования Москвы». Политика большевистского руководства (как и описание неуклюжих телодвижений Временного правительства) изображена во вполне сдержанной перспективе (как это вообще-то и полагается), а также в нейтральной ретроспективе.

Автора подчеркнуто интересуют — в первую очередь — отношения государств (а их на этом пространстве был создан за эти четыре года не один десяток), народов и граждан Украины, Беларуси, Польши и России между собой. Профессор Грицкевич и издательство «Современная школа» открыли для сферы кириллицы новый самоценный смысловой материк, очерченный по линии «Львов — Крым — Харьков — Смоленск — Вильня — Брест — Варшава (естественно, с акцентом на наличие Киева)». Учитывая существующую традицию описания отечественной истории исключительно в контексте ракурса «глядя из Москвы»*, это уже колоссальное достижение.

Так, в Предисловии автор отмечает: «Реальная история интервенции и гражданской войны в Украине в 1918–1920 гг. мало известна читающей части общества в Беларуси, России и других странах СНГ. Обычные для советских историков схемы не только не охватывали всех событий, но и оставляли за рамками рассмотрения вопросы украинского национального движения, различных дипломатических комбинаций, отдельных военных операций. В наибольшей мере замалчивалось польско-украинское сотрудничество, польско-украинские столкновения и боевые действия в Западной Украине. Большинство читателей не знало ничего о Западно-Украинской Народной Республике (ЗУНР), ее борьбе за существование, о судьбе западноукраинской армии (УГА)» (с. 3).

«Украина — не Россия»

Эта мысль, впервые на почти официальном уровне озвученная в мемуарах экс-президентом суверенной Украины Л. Кучмой, четко обозначена в тексте белорусского ученого: «В украинской средней и высшей школе национальная концепция истории стала в последнее время не только широко распространенной, но и официальной. Период 1917–1920 гг. украинские историки, в отличие от советских и нынешних российских, называют периодом украинской революции и освободительной войны. Так Ярослав Грицак приводит следующие аргументы в пользу определения термина украинская революция:

1. Революция в Украине не может рассматриваться только как региональный вариант российской революции хотя бы потому, что ею были охвачены украинские территории, никогда не входившие в состав Российской империи — Галиция, Буковина и Закарпатье. Поэтому она имела более широкий геополитический характер.

2. Украинские революционеры, в отличие от российских, выдвинули другую политическую программу. В Росси основной проблемой была смена политической власти в государстве, которое уже существовало. Целью украинской революции было создание государства для народа, ранее его не имевшего. Поэтому в Украине революция приобрела национальный характер…» (с. 4 — 5).

Уточняет данный системный тезис и редактор книги А. Тарас: «Ее актуальность определяется тем фактом, что в русскоязычной историографии до сих пор нет исследований, которые бы рассматривали этот вопрос объективно. И советские историки, и историки новой России трактуют события украинского прошлого в русле имперских интересов своего государства. Попытки украинских политиков, идеологов, историков отстаивать национальные приоритеты вызывают там яростное неприятие… Впрочем, российское руководство и обслуживающая его интеллигенция аналогично относятся ко всем бывшим советским республикам. В Москве категорически не желают понимать стремление бывших колоний к подлинной, а не формальной независимости. Между тем это независимость — по определению — в первую очередь и в основном именно от России» (с. 6).

Украина: проекты социально-национального освобождения и их цена

Из книги можно узнать массу интересных деталей об истории проекта освобождения народов Российской Империи от эксплуатации.

Так, еще «в 1897 году в Киеве на нелегальном съезде была создана Всеобщая Украинская беспартийная организация во главе с Владимиром Антоновичем и Александром Канинским. Она состояла в основном из студентов. Члены этой организации праздновали день рождения Тараса Шевченко, юбилеи И. П. Котляревского и Н. В. Лысенко**» (с. 11).

И: «В период революции 1905 — 07 годов оппозиционным силам в Украине удалось значительно усилить свое влияние в обществе. От украинской оппозиции по общероссийским избирательным спискам прошли в первую Государственную думу 45 из 102 депутатов (44%), избранных на территории Украины. Они составили в думе Украинское парламентское „коло“. Во второй думе было 47 депутатов этого „кола“. Но после июня 1907 года в третьей и четвертой думах национально мыслящих украинцев уже не было» (с. 12)

Завидное стремление к национальному идеалу. Не мешало бы внимательно отнестись к осмыслению подобных интенций даже и в нынешней Беларуси (особенно политикам-диссидентам). Так, «кроме общеимперского парламента, население Галиции выбирало депутатов галицийского сейма… Для сельской курии выборы были непрямые: крестьяне выбирали выборщиков, а уже те — депутатов. Непосредственно перед выборами крестьянских выборщиков сажали за столы. За счет местной администрации и помещиков их обильно угощали водкой и колбасой. Немецкое выражение галицийские выборы с их выборной колбасой вошло даже в австрийский политический лексикон» (с. 14).

Нет ничего «нового под луной»

Мало что изменилось и после смены власти в 1917 г. в российских столицах.

«Великодержавная политика Временного правительства и поддержавших его социалистических партий вызвала возмущение среди украинского населения… В ответ на отказ Временного правительства о провозглашении автономии Украины политика УЦР (Украинской Центральной Рады. — А.Г.) стала более решительной. 4(17) июня Рада заявила, что Временное правительство сознательно противопоставило себя интересам украинского трудового народа и собственному, официально провозглашенному принципу самоопределения народов. В заявлении Рады также говорилось, что стремительно нарастающее украинское национальное движение из-за отказа Временного правительства может направиться по нежелательному пути. Это была прямая угроза Временному правительству, а заодно и предупреждение» (с. 31).

Что особо показательно: «… сторонников большевиков в Украине, по сравнению с Россией, было немного. Даже в 1918 году большевиков здесь насчитывалось не более 4,5 тысяч, главным образом, в Донбассе. Таким образом, они представляли явное меньшинство, зато очень активное и дисциплинированное. Рабочих в Украине было свыше 2 миллионов человек. Однако среди них преобладали не украинцы, а русские и евреи. Именно те и другие составляли 75% членов большевистской партии. Таким образом, большевистская партия в Украине являлась партией русского и русифицированной части еврейского пролетариата» (с. 43-44).

Поэтому даже сегодня совершенно неудивительно, что «совершенно неожиданно для большевистского руководства в Петрограде, УЦР в ответ на изданную 2(15) ноября Совнаркомом России Декларацию народов России, опубликовала 7(20) ноября Третий Универсал о создании Украинской Народной Республики с сохранением федеративной связи с Россией. Фактически Третий универсал означал объявление Украины автономным государством и права Центральной Рады выступать от имени украинского народа…

В тексте Универсала было заявлено, что одной из своих целей Рада ставит создание федерации свободных и равноправных народов на территории бывшей Российской империи. Центральная Рада распространяла свою власть также на Харьковскую, Екатеринославскую, Херсонскую и Таврическую губернии. Законы и указы Временного правительства отменялись» (с. 51).

Понятно (если «забежать вперед»), что первые большевики оказались еще большими приверженцами идеи «России единой и неделимой», нежели даже имперские сатрапы. Поэтому вполне заслуженно, что «из 13 [первых народных] комиссаров [ленинского Совнаркома] Сталин уничтожил 10. Это Антонов (Овсеенко), Глебов (Авилов), Дыбенко, Крыленко, Ломов (Опоков), Милютин, Рыков, Теодорович, Троцкий, Шляпников. Двое умерли до начала большого террора (Ногин в 1924 и Луначарский в 1933), избежав участи большинства» (с. 54).

Первый захват российскими войсками «матери городов русских» (Киева) в самом начале 1918 г. наглядно показал «светлое будущее» грядущей объединенной империи: так, «в Мариинском парке расстреляли 200 учеников гимназий и училищ только за то, что они были перечислены в списках украинской военно-спортивной организации» (с. 84). А всего «по сведениям Украинского Красного Креста, общее число жертв красного террора в период после захвата Киева российскими „красными“ войсками составило до 5 тысяч человек, в том числе 3 тысячи офицеров» (с. 85).

Украина и Беларусь как изначально вменяемые соседи

Что любопытно и существенно важно даже сегодня: «При заключении мирного договора Украины со странами германского блока 27 января (9 февраля) 1918 г. были определены и северные границы УНР (Белорусская Народная Республика была провозглашена лишь 25 марта 1918 г.). Германские дипломаты определили северную границу Украины по этнографическим данным своих ученых. А немецкие ученые относили жителей беларусского Полесья со своим диалектом и традициями к украинской нации…

После оккупации Украины и Беларуси немецкими войсками территория Полесья действительно была передана под юрисдикцию украинских властей. В состав УНР вошли Брестский, Кобринский, Пинский, Мозырский, Речицкий уезды, а также часть Пружанского уезда. При этом Мозырский, Речицкий и Пинский уезды вошли в состав вновь образованной Полесской губернии, а Гомельский уезд был присоединен к Черниговской губернии Украины» (с. 92).

Но — согласно обоснованной убежденности автора: «Несмотря на эти разногласия по территориальному вопросу, отношения между Центральной Радой УНР и Радой БНР были дружественными с самого начала существования БНР.

После провозглашения независимости БНР Украинская Центральная Рада признала независимую Беларусь, состоялся обмен консульскими представителями, были установлены экономические взаимоотношения. Руководителей БНР и УНР объединяла общая идея национального возрождения и самобытности» (с. 93).

Это обстоятельство сильно различает изначальную «урожденную» милитаристскую и экспансионистскую направленность российского большевистского режима (неизменного даже в обстоятельствах смертельной угрозы). Так, пресловутый Брестский мирный договор с Германией (1918 г.), в частности, гласил: «Россия незамедлительно произведет полную демобилизацию своей армии, включая и войсковые части, вновь сформированные теперешним правительством. Однако Совнарком РСФСР не выполнил 5-ю статью договора» (с. 102).

Национальные демократы — всегда одинаковые

В то время как российские большевики стремились укрепиться путем создания собственного правительственного центра в Харькове, прогрессивные власти в Киеве занимались привычным ремеслом — дрязгами (смертельно опасными для молодой суверенной республики).

Когда контрреволюционная большевистская клика в Москве собиралась основательно оккупировать Украину, «в декларации большевистской фракции ЦИК Советов Украины от 7 марта 1918 года о назначении Антонова-Овсеенко главнокомандующим было сказано:

1. Мы никогда не рассматривали Украинскую Советскую Республику национальную республику, а исключительно как Советскую республику на территории Украины.

2. Мы никогда не стояли на точке зрения полной независимости Украинской Народной республики, рассматривая ее как более или менее самостоятельное целое, связанное с общероссийской рабоче-селянской республикой федеративными целями» (с. 105).

В свою очередь, в самой Раде шли беспрерывные споры между представителями разных социалистических партий. Все это убедило немецкое командование в том, что молодые украинские утописты не могут управлять страной. В самом деле, В. Винниченко было 38 лет, С. Петлюре — 35, М. Ковалевскому — 25, Николаю Шраге — 22 года (он заменил М. Грушевского на посту председателя ЦР)» (с. 112).

Завершилось все это в Украине весной 1918 г. почти так же, как и в Беларуси (летом 1994 г.): «29 апреля Центральная Рада еще успела провести заседание в Киеве, принять на нем проект основного закона (Конституции) УНР и избрать президентом страны профессора Михаила Грушевского. Но в этот же день в Киеве произошел государственный переворот. Съезд хлеборобов, в числе 643 делегатов, собранный Украинской Демократическо-Крестьянской партией избрал гетманом всей Украины Павла Скоропадского. Его объявили гетманом, призвав спасти страну от хаоса и беззакония. Скоропадский немедленно провозгласил Украинскую державу (в отличие от Украинской Народной Республики Центральной Рады)» (с. 112).

Впоследствии в мемуарах сам Скоропадский объяснял это так: «Тем, кто называет себя украинцами, мне хочется пока сказать лишь одно: помните, что когда бы не было моего выступления, немцы, несколькими днями позднее, завели б на Украине обычное генерал-губернаторство. Оно бы опиралось на общих основах оккупации и ничего общего с украинством, разумеется, не было бы. Тем самым не было бы Украинской державы, которая появилась на мировой арене хоть в этот короткий период Гетманства» (с. 112).

Попытки строительства национального государства

Украина на самом деле преуспела в промысле создания государственности намного больше своих тогдашних соседей. Были сформированы Вооруженные Силы (довольно своеобразные по качеству): «Поскольку на Украину бежало от большевиков много военнослужащих бывшей императорской армии, то одних генералов в армии набралось 175 человек, а среди офицеров было около 500 офицеров генерального штаба» (с. 116).

Кроме этого, «вершиной деятельности в этом направлении (государственного строительства. — А.Г./) стало основание 14 ноября 1918 года Украинской Академии наук, первым президентом которой стал ученый с мировым именем геохимик Владимир Иванович Вернадский (1863-1945). Подготовка к открытию Академии наук началось еще летом, а 14 ноября гетман Скоропадский своим распоряжением определил состав членов Академии наук» (с. 119).

И что особо показательно, «в отличие от правительства Центральной Рады, имевшего дипломатические отношения только с Германией и ее союзниками, гетманское правительство значительно расширило международные связи. Были установлены дипломатические отношения с Германией, Австро-Венгрией, Турцией, Болгарией, Польшей, Беларусью (БНР), РСФСР, Летувой, Латвией, Эстонией, Финляндией, Крымом, а осенью 1918 года еще и Румынией, Францией, Англией. Кроме того, поддерживались дипломатические отношения с Доном и Кубанью, провозгласившими независимость» (с. 122).

Тем не менее, «белая оппозиция» была трагически слепа и поэтому обречена в противоборстве с большевиками: «Именно категорическое нежелание Деникина и его окружения признать независимость бывших колоний России (Финляндии, Эстонии, Литвы, Летувы, Польши, Беларуси, Украины, Крыма, Дона, Кубани, Грузии, Армении, Азербайджана) стало главной причиной поражения вооруженных сил Юга России. Эти твердолобые шовинисты не хотели терять ни единого кусочка бывшей империи, а в результате потеряли ее полностью и навсегда» (с. 127).

Хотя и среди «белой» «офицерско-генеральской фронды» были неглупые люди: «… среди руководителей белогодвижения были и такие, кто считал необходимым провести земельную реформу немедленно. Например, командир 1-го армейского корпуса генерал А. П. Кутепов (1882-1930) полагал, что завоевать склонность населения можно не расправами, а передачей земли. Он говорил: земельная реформа… и виселицы, тогда мы снова дойдем до Москвы. Но такие настроения не были господствующими среди белых офицеров» (с. 275).

«Анархия — мать порядка» (1918–1919 гг.) и ее финал

В высшей мере любопытно, что Украина, была, видимо, единственной крупной европейской державой, где анархия была распространена на протяжении не одного года. И это было не самое худшее время в суверенной истории этой территории, ибо Украина была страной, «которую можно было легко завоевать, но которой невозможно было управлять» (с. 147). Особенно сложно раскладывался межнациональный политический пасьянс.

С одной стороны, «петлюровские партизаны любили повторять: „Горилку пiти, та жiдив рiзати, то найкраща козацка справа“ (с. 147).

С другой же стороны, во время боев того периода против поляков за Львов «на стороне украинских войск сражалась и еврейская милиция, хотя в целом еврейское население Львова объявило о своем нейтралитете. Как отмечал в своих мемуарах один из лидеров польской крестьянской армии Мацей Ратай, еврейские милиционеры стреляли в польских добровольцев исподтишка» (с. 167).

Осложняло положение дел то, что «непропорционально много евреев (по сравнению с процентом еврейского населения) было в лагере большевиков, особенно среди партийного руководства, командиров продотрядов, сборщиков налогов и податей, и особенно — в Чрезвычайной комиссии, вызывавшей всеобщую ненависть и страх населения… В представлении крестьянина еврей, горожанин и коммунист сливались в единый образ кривоногого комиссара, который забирал у хлебороба его землю, реквизировал выращенный им урожай, конфисковывал скот и оружие, и исполнял приговоры, вынесенные ЧК» (с. 192).

В свою очередь, большевики, сулившие «твердый порядок», также успели отметиться на оккупированных ими территориях Украины: «Антибольшевистские настроения росли и в городах, в том числе среди рабочих. В письме в секретариат ЦК РКП (б) от 3 апреля 1919 года один из руководителей компартии Украины Артем (Ф. Сергеев) так охарактеризовал положение в Харькове: На крупнейших заводах, где не было или почти не было меньшевиков, где они не могли появляться, их теперь слушают со вниманием и горячо аплодируют.

В секретной сводке политотдела Высшей военной инспекции Красной Армии о положении в Екатеринославской губернии в марте 1919 года говорилось: Общее положение Екатеринославской губернии грустное во всех отношениях. Острый продовольственный кризис. Безработица и большая смертность среди голодных рабочих. Заводы стоят. Рабочие, которые ожидали, что советская власть запустит заводы, очень недовольны (выделено мной. — А.Г.).

В апреле 1919 года было зарегистрировано 98 антибольшевистских выступлений, а в июне — июле уже 328» (с. 218).

Народ Украины, предоставленный сам себе, отторгал всех без исключения оккупантов. Даже отход французских воинских частей из Одессы были ускорен отнюдь не тамошними пролетариями: «4 апреля, видя, как французы и их союзники грузятся на корабли, 12-тысячная армия Молдаванки под началом криминального короля ОдессыМишки Япончика овладела городом. Это был вооруженный сброд (налетчики, воры, портовая шпана и другие уголовные элементы), принявшийся с увлечением грабить буржуев и прочих граждан. Из подполья вышел местный большевистский ревком и объявил в Одессе советскую власть. В советской историографии о выступлении армии Мишки Япончика ничего не говорится, а события в Одессе в начале апреля 1919 года описываются исключительно как восстание одесских рабочих» (с. 225).

Печален оказался удел тех «атаманов», кто ошибочно решил, что излюбленный ленинский лозунг «Грабь награбленное» относится ко всем, а не только к представителям новой большевистской власти. Те практические «политтехнологи», которые в свое время активно поспособствовали захвату «кормила» новыми претендентами на него, а также все поголовно любители вольницы были уничтожены — независимо от заслуг: «Особенно прославился победами Николай Григорьев. За военные успехи он был награжден единственным тогда орденом РСФСР — Красного Знамени. 25 апреля Григорьева назначили начальником 6-й Украинской стрелковой дивизии. По случаю победы над интервентами Григорьев устроил в здании вокзала в Одессе трехдневную пьянку, а своим войскам разрешил в эти дни гулять и грабить население.

После занятия Одессы Григорьев стал раздавать своим бойцам и окрестным крестьянам мануфактуру и другие товары, захваченные у неприятеля. Затем Григорьев увел свои отряды в район Елизаветграда (ныне Кировоград), где начались противоречия между бойцами дивизии Григорьева и местными большевиками.

Став победителем, Григорьев открыто заявлял о своем несогласии с политикой, проводимой украинским советским правительством и большевиками. Так в телеграмме на имя председателя Совнаркома УССР и наркома по военным делам, Григорьев, говоря о советских учреждениях на занимаемой им территории, заявил: Если вслед за мною будет вырастать паршивая власть, которую я видел до настоящего времени, я, атаман Григорьев, отказываюсь воевать. Заберите мальчиков, пошлите их в школу, дайте народу солидную власть, которую он бы уважал.

Второй герой освобождения Одессы, Мишка Япончик, был зачислен в Красную Армию командиром полка. Его полк состоял из головорезов его же армии. Получив приказ выступить на фронт, грабители, убийцы и насильники посчитали за лучшее далеко от Одессы не уезжать и застряли на хуторах под Одессой, занимаясь своим основным делом — грабежами, убийствами, насилиями. В результате полк был расформирован, но Мишка Япончик наказания тогда не понес. Полный уверенности в своей безнаказанности, он в августе 1919 года приехал в штаб Красной Армии в Вознесенске для переговоров. Там Мишку Япончика расстреляли» (с. 226).

Пик демократии в Украине сложился в 1919 году — никто не был способен взять и удержать власть: согласно тексту, «соотношение сил в Украине в мае 1919 года [было таковым]: Красная Армия — 30%, Польская армия — 21%, Украинская Галицийская армия — 17%, Армия УНР — 14%, Белогвардейцы — 10%, Повстанцы Григорьева — 8%» (с. 235).

Борьба против анархистов недешево обошлась большевикам. Особо подробно в книге описана трагическая эпопея всенародного «батьки Махно».

В частности, в свое время «членов махновского штаба и совета, находившихся при красном командовании (или в пределах досягаемости), чекисты арестовывали. По приговору трибунала во главе с Г. Л. Пятаковым, 17 июня девять человек, в том числе начальник штаба Озеров, были расстреляны.

В отместку за расстрел махновских командиров анархисты в Москве вечером 25 сентября 1919 года бросили бомбу в здание Московского комитета РКП (б) в Леонтьевском переулке. В зале собрались в это время около 120 работников горкома, лекторов и агитаторов. Из них погибли 12, были ранены 55 человек. Анархистский Всероссийский повстанческий комитет революционных партизан в нелегальной листовке сообщил, что взрыв совершен в знак отмщения большевикам за расстрел в Харькове.

Вместе с Махно 8 июня заочно был объявлен вне закона и матрос-анархист Анатолий Железняков (1890 — 1919), известный тем, что в январе 1918 года он разогнал Учредительное собрание. Теперь Железняков командовал бронепоездом в составе 14-й армии и находился в окружении белых на екатеринославском направлении. Поэтому чекисты до него не добрались. Тогдашняя большевистская пропаганда клеймила авантюру Махно — Железнякова.

Вскоре Железняков погиб (26 июля) в бою с белыми у станции Верховцово под Екатеринославом. Через 20 лет его стали называть героем гражданской войны» (с. 304). Революция неизбежно пожирает своих «самых оголтелых» детей.

Репрессивная советизация и азбука «эффективной политики»

И, наконец, обращают на себя внимание фрагменты из потрясающего по эмоциональному воздействию текста установок Л. Троцкого из речи перед коммунистами-агитаторами, отправляемыми им в Украину. Его идеи приведены в книге целиком(чуть ли не впервые). Учитесь, господа политики.

Итак, по Троцкому (в сокращении для данной рецензии):

»… Не Деникин принудил нас оставить пределы Украины, а гражданское восстание, которое подняло против нас сытое украинское крестьянство. Коммуну, чрезвычайку, продовольственные отряды, комиссаров-евреев возненавидел украинский крестьянин до глубины души. В нем проснулся спавший сотни лет вольный дух запорожского казачества и гайдамаков. Это страшный дух… заставляет украинцев творить чудеса храбрости…

Нам необходимо возвратить Украину России. Без Украины нет России. Без украинского угля, железа, руды, хлеба, соли, Черного моря Россия существовать не может, она задохнется, а с ней и советская власть и мы с вами…

[Конкретные задачи, сформулированные Троцким: ]

1. Не навязывать украинскому крестьянину коммуну до тех пор, пока наша власть не окрепнет…

3. Утверждать, что в России нет коммуны.

4. В противовес «самостийности» Петлюры и других говорить, что Россия тоже признает самостоятельность Украины, но с советской властью, а Петлюра продает Украину буржуазным государствам.

5. Так как нам необходимо обезоружить всех повстанцев… необходимо внушить [крестьянским массам], что среди повстанцев большинство деникинцев, буржуев и кулаков.

6. Труднее дело обстоит с Петлюрой, так как украинское крестьянство на него и надеется… Только дурак и провокатор без разбора везде и всюду будет твердить, что мы воюем с Петлюрой. Иногда, покуда не разбит Деникин, выгодно распускать слухи, что советская власть в союзе с Петлюрой.

7. Если будут случаи грабежей в Красной Армии, то их необходимо сваливать на повстанцев и петлюровцев, которые влились в Красную Армию…

8. Так как правительство России вынуждено вывозить хлеб Украины, [вам надо] объяснить крестьянам, что хлеб возьмут только с кулаков, и не для России, а для бедных украинских крестьян, для рабочих и Красной Армии, которая изгнала Деникина…

10. Принять все меры к тому, чтобы на Всеукраинский съезд Советов не попали такие., которые могут примкнуть… к нашим врагам и таким образом избрать правительство не из коммунистов-большевиков…

Не забудьте этих моих десяти заповедей… Для достижения намеченных целей все средства одинаково хороши… Украина должна быть нашей, и нашей она будет только тогда, когда будет советской, а Петлюра вышиблен из памяти народа навсегда» (с. 316-317).

Последователям Троцкого затея понравилась: большевики, безжалостно уничтожая друг друга, тем не менее, продолжили без устали лгать и после завершения гражданской войны.

Резюме

К «мелким огрехам» произведения можно отнести употребление словесного оборота «герои гражданской войны» без кавычек по всему тексту (например, на с. 519): в подобных войнах подлинных героев не может быть «по определению».

В целом, по этой работе историки будущего, возможно, лучше поймут и наше непростое время: слишком многое из богомерзкого арсенала «борцов за народное счастье» никуда не ушло и не исчезло.

_____________

* В этом плане уже лучше было бы даже «Глядя из Лондона» (как в некогда любимой советскими инакомыслящими радиопередаче BBC).

** Известные деятели украинской культуры.