7 августа 2003 года станет последним днем пребывания на белорусской земле Чрезвычайного и Полномочного Посла Соединенных Штатов Америки в Республике Беларусь Майкла Козака. По случайному совпадению этот же день станет последним днем функционирования в Минске бюро американской неправительственной организации Irex. Собственно говоря, это и есть едва ли не главное достижение посла Козака в деле установления дружеских отношений между нашими народами. Осталось добавить немногое, хотя, на мой взгляд, весьма существенное.
Так получилось, что со времен отъезда посла Кеннета Яловица — возможно, последнего американского дипломата, рассматривавшего Минск не как промежуточную станцию на пути к чему-то высшему, а как место работы, — Америка не считала нужным направлять сюда в качестве руководителей миссии дипломатов, хоть сколько-нибудь понимающих русский язык. Тот язык, на котором все еще говорит большинство населения Беларуси (а понимают — все 100 процентов), на котором функционируют основные медиа (в первую очередь, электронные — белорусские и российские). Посланные же, в отличие от их германских, британских и французских коллег, не проявляли сколько-нибудь внятного желания понять происходящее, а потому и язык их не интересовал. Единственное исключение — Джон Кунштадтер, странный человек, занявшийся вместо усовершенствования своего русского добросовестным изучением белорусского языка и в результате уехавший из Минска с твердым знанием двух половинок двух языков.
Господа Спекхард и Козак, последовательно сменявшие друг друга во главе посольства, были — и сознательно оставались — пленниками сложившихся до приезда в Минск в их головах стереотипов, активно совпадающих с известным психологическим экспериментом, согласно которому поэт — Пушкин, политический фрукт — «ЯБЛоко», а Америка — родина слонов и демократии. Точно так же Беларусь воспринималась ими как своеобразное продолжение цепи «Никарагуа — Гондурас — Мальдивские острова». То есть, некая территория, справедливость на которой восстанавливается по счету «Раз — два!» — лишь бы счет был из Вашингтона. Посему единственными друзьями США были в Минске как раз те, кто регулярно получал финансирование, единственными источниками информации — они же, а что касается политических пристрастий, то чем критичнее до 11 сентября 2001 года белорусский оппозиционер высказывался о России, тем больше шансов у него было попасть в милость у американского посла.
Понятно, что послы на то и послы, чтобы колебаться вместе с генеральной линией своего внешнеполитического ведомства, но ведь нужно и самим голову на плечах иметь! Иначе непонятно, как посол Спекхард самолично вывез из Беларуси под съемки БТ милицейского провокатора Юрия Батурина, а посол Козак был вынужден с плохо скрываемой гримасой делать вид, что одна из местных сотрудниц американского посольства не лоббировала интересы незарегистрированной «демократической» структуры, в которой одним из ведущих реципиентов грантовских средств являлся ее любовник. Оба скандала имели бы катастрофические последствия для посла любой менее величественной страны, нежели США, но у Беларуси репутация государства, в котором еду на закрытом огне научились готовить лишь с приходом МакДональдс`а, посему отсюда любого неудачника провожают на повышение. И как посол Спекхард уехал с полной уверенностью, что он сделал все, что мог, так с той же уверенностью уезжает и посол Козак.
Что можно сказать о г-не Козаке? Как говорилось в известной советской киноленте, хороший козак, но — не орел! Винить его, кстати, за это нельзя. Он получил в наследство оппозицию-пиявку, насосавшуюся грантов за время двух бойкотов, развращенную прессу, один из ведущих редакторов которой, будучи в Штатах, не просил денег разве что у официантов, и персонал посольства, уверенный в том, что каждая девочка-переводчица творит Историю, а менеджер по грантам — дипломат экстра-класса. На его месте можно было бы взорвать всю эту систему, но посол Козак пошел по пути своего главного оппонента — Александра Лукашенко, который вместо того, чтобы взорвать систему, доставшуюся ему в наследство от КПСС, ее благополучно усовершенствовал к личной политической выгоде. Так и посол Козак. Проведя после известного осеннего скандала 2001 года некоторую чистку авгиевых конюшен, выслав из посольства на родину одних проштрафившихся и уволив других, посол оставил прежнюю порочную систему нетронутой. Он явно считал, что Государственный Департамент и Соединенные Штаты ошибаться не могут в принципе. Не могут — и точка. Посему наши отечественные политические пиявки, взращенные послом Спекхардом, благополучно присосались к послу Козаку. И он даже не стал отряхиваться — хотя бы из чувства брезгливости. Хотя хорошо понимал, в какой луже оказался. Но признать это публично — как же, господа, Америка смотрит на своих сыновей! Ни пяди назад! Вашингтон не может ошибаться в принципе.
Лишь в одном Козак сумел подняться над собственными предрассудками. Он оценил, наконец, роль России в процессе урегулирования внутреннего белорусского конфликта. Но здесь, нужно признать, ему несколько помог Усама Бен Ладен и последовавшие за этим перемены в личных взаимоотношениях техасского ковбоя Буша и питерского юриста Владимира. И это заставляет меня думать, что, быть может, Козак был и не самым худшим из дипломатов, работавших в Беларуси. Просто искреннее желание сделать хоть что-нибудь для демократизации нашей страны упорно натыкалось в нем на его представление о том, что Минск — это где-то в районе Никарагуа. Что методика, выученная им в ходе борьбы с сандинистами, пригодится для борьбы с лукашистами. Наконец, что каждый юноша, знающий английский, — потенциальный демократ и союзник Америки. Все это, вероятно, привело посла к сильному разочарованию в 2001 году — когда выучившиеся американским избирательным технологиям специалисты успешно загнали в политический гроб единого кандидата от демократических сил. Впрочем, пусть павшие хоронят своих мертвецов, и дай Бог здоровья всем бывшим и будущим единым кандидатам. А пока…
Что поделать, господин посол, пришло время и вам покидать нас. Я искренне желаю добра и вам лично, и всему американскому народу. Точно так же, как и вы — нам. Посему и последний ваш шаг — ваш отъезд из нашей страны заходящей демократии — я воспринимаю как еще один шаг на пути к укреплению взаимопонимания между нашими народами. Точно так же, как назначение вашего преемника — Джорджа Крола — я воспринимаю как свидетельство того, что и в Госдепартаменте склонны выполнять работу над собственными ошибками.