Олег Бебенин, один из основателей и руководителей сайта «Хартия’97» был найден мертвым 3 сентября на своей даче под Минском. Как бы вы прокомментировали данное событие?
Аркадий Нестеренко. Прежде чем отвечать на вопрос, я бы хотел высказать искренние соболезнования родным и близким Олега Бебенина.
Комментируя же эту трагедию, могу сказать, что меня очень удивили отдельные мнения о том, что смерть Бебенина в Беларуси никому не выгодна. Выгодна. И выгодна многим. В первую очередь потому, что это политическая история. Даже если это самоубийство. Даже если Бебенин добровольно ушел из жизни он был руководителем одного из влиятельнейших оппозиционных сетевых ресурсов и это не может не накладывать свой отпечаток на эту историю. Кроме этого он был основным членом команды потенциального кандидата в президенты Андрея Санникова. Т.е. он самым непосредственным образом был вовлечен в текущую электоральную кампанию. И, на мой взгляд, уже этого более чем достаточно, чтобы говорить о том, что это политическая история. Контекст этой истории — президентские выборы. Убийство это или нет, на данный момент — это самое значимое событие текущей электоральной кампании.
В официальном заключении судебно-медицинской экспертизы, говорится о том, что следов насильственной смерти не выявлено. Другими словами есть вероятность того, что Олег Бебенин добровольно ушел из жизни. В принципе, самоубийство — это ведь тоже протест, в том числе и против системы. И вполне возможно такое развитие событий. Однако на такой шаг идут, как правило, люди загнанные в угол. Не имеющие возможности действовать иначе.
Подобным образом поступили лидеры первого поколения РАФ (Фракции Красной Армии), когда находились в заключении в штутгартской тюрьме «Штамхайм». Во всяком случае, тогда в конце 1970-х официально было объявлено о коллективном самоубийстве лидеров немецких городских партизан. Хотя многие до сих пор в этом сомневаются, говоря о многочисленных нестыковках и противоречиях в той истории.
Возвращаясь к смерти Бебенина, скажу, что если исходить из комментариев и отзывов друзей и коллег Олега, можно сделать однозначный вывод. Он не производил впечатления человека, которого загнали в угол. Тем не менее, повторюсь, что исключать возможность суицида не стоит.
Если же предположить, что это было убийство, то в таком случае можно попытаться прочесть эту историю с точки зрения политической коммуникации. Понять, на кого направлено это сообщение? Светлана Калинкина, например, высказала предположение, что если смерть Олега Бебенина не была самоубийством, то это «борьба различных центров влияния в силовых структурах». Наподобие взрыва в ночь с 3 на 4 июля 2008 года, который произошел недалеко от стелы «Минск — город герой».
Я бы позволил себе согласиться с этим предположением лишь частично. Эти истории похожи только по подчерку, если допустить, что и в первом и во втором случае работали белорусские спецслужбы. Другими словами сходятся только адресанты посланий. Адресаты, на мой взгляд, разные.
Если говорить о теракте на день независимости, во-первых, это была медиа-акция. Медиа-послание. Спустя какие-то десятки минут на месте взрыва уже работали государственные телевизионщики. Во-вторых: уровень и степень вовлеченности официальных лиц в случае взрыва был несравнимо выше. На место происшествия сразу после теракта прибыл лично А.Лукашенко, который совершенно случайно оказался рядом, бывший в то время министром внутренних дел Наумов и начальник ГУВД Мингорисполкома Кулешов (нынешний министр МВД). Т.е. взрыв с 3 на 4 июля был организован по принципу вызова системе. Реакцией системы на критический вызов стала структурная перестановка внутри силового поля.
Я бы рискнул предположить, что если бы было необходимо спровоцировать подобную же реакцию, уровень публичности и влияния фигуры был бы значительно выше. Не было бы никакой двусмысленности. Смерть однозначно трактовалась бы либо как публичный вызов системе (теракт на день независимости), либо как вызов персонально А. Лукашенко (убийство Миколуцкого в Могилеве).
Сказанное выше в полной мере относится и к версии о том, что Олег Бебенин мог быть убит спецслужбами иностранного государства для создания политического кризиса внутри Беларуси. Однако иностранным спецслужбам выгодна эта смерть только в одном случае. Если в обществе есть серьезный протестный потенциал, поведение и реакцию которого не сложно смоделировать подобным инцидентом.
Олег Бебенин — значимая, заметная фигура в журналистском сообществе. Однако его фамилия не была известна широкой общественности. Для «Хартии’97» Олег Бебенин был ключевой фигурой, но он не был медиа персоной, смерть которой способна спровоцировать оглушительный общественный резонанс. Я полагаю, что пока рано разыскивать в этой истории двойные смысловые планы. Кто первыми стал комментировать смерть Бебенина? Журналисты и люди, обладающие тем или иным публичным весом. Именно эти сообщества, на мой взгляд, и является главными реципиентами этого послания.
Буквально в течение нескольких дней в воздухе повисла такая атмосфера страха, что от эйфории, которую еще вчера спровоцировали «телебатьки» не осталось и следа. В данном случае смерть — очевидный сигнал, направленный на то, чтобы гасить любую резкую, провокационную информацию против белорусского режима. Журналисты маркируют эту трагедию как угодно, только не словом политика (например, на сайте «Белорусские новости» смерть Бебенина подана в разделе «происшествия»). Хотя, повторюсь, на мой взгляд, это исключительно политическая история, говорящая о начале финальной фазы президентской кампании.
Впереди самый ответственный этап избирательной кампании’2010 — агитация, доступ к телевидению, публичные, разрешенные массовые встречи с избирателями. И, возможно, политическим оппонентам режима дают понять: стоит подбирать слова. Очевидные истины, которые следует постоянно напоминать, потому что очень уж все как-то расслабились в последнее время. Только ленивый не говорил о том, что А.Лукашенко — «хромая утка» и режим рухнет если не завтра, то послезавтра точно. Смерть Олега — это, если угодно, призыв к повышенной самоцензуре.