Заико, Л.Ф., Романчук, Я. Ч. Беларусь. Транзитная зона. Книга для парламента. — Минск, 2009. — 768 с.
Для кого предназначен сей труд?
Название данной рецензии, дословно воспроизводящее подзаголовок книги Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра», пожалуй, наиболее точно отражает пафос и содержание этого экономического текста.
С одной стороны, по большому счету данная работа объективно заслуживает прочтения практически каждым мыслящим гражданином РБ, не выживающим в формате «от чарки до шкварки». Детально описанная в издании (и становящаяся все более наглядной) деградация отечественной экономики вынуждает задуматься и озаботиться многих людей. Им придется «диверсифицировать» род занятий, не гнушаться простыми работами, а также бдительнее относится к новостным «калыханкам» официального ТВ.
Ибо: «слишком много индикаторов и тенденций убеждают в неизбежности глубокого структурного кризиса в Беларуси в 2010–2012 гг.» (с. 349).
С другой стороны, вопрос о том, кто сможет осилить данную книгу (хотя бы в основных ее положениях), остается открытым. Дело даже не в объеме фолианта, текст исполнен:
во-первых, для людей, способных читать в принципе;
во-вторых, для публики, придерживающейся вполне определенных экономических воззрений;
в-третьих, для граждан, не планирующих наловить в поднимающейся мутной воде кризиса собственных «золотых рыбок»;
в-четвертых, не для 95% населения, безропотно ожидающих, что «с ними сделают».
Ведь что показательно: далеко не все интересующиеся повседневной практической экономикой (а она представлена в исследовании весьма неплохо — наряду с макроэкономическими изысками) всерьез оценят следующий пассаж:
«Главы G20, министры финансов и руководители центральных банков, их основные консультанты… не понимают сути рынка… планируют выход из кризиса при помощи стандартных инструментов монетарной и фискальной политики… в очередной раз перекладывают бремя издержек финансового и структурного кризиса на обыкновенных людей… группаG20 неправильно определила причины кризиса, поэтому едва ли можно было надеяться на то, что рецепты выхода из него будут адекватными» (с. 35-36).
Безусловно, этот вердикт — по зрелому наблюдению — весьма близок к истине. Но поскольку такая квалификация может быть принята на веру, постольку шансов пережить этот кризис более или менее бескровно у планеты мало. Руководители крупнейших транснациональных корпораций вряд ли без всяких расчетов затеяли игру с тушением пожара кризиса при помощи бензина денежных вливаний: вероятнее всего, грядет великое перераспределение активов (бумажные фантики зеленого цвета чуть ли не в последний раз послужат делу экспансии «американской мечты»).
В любом случае, категорически отвергать мудрость национального руководства давно уже не подвиг для здешних экономистов (имеющих для этого все основания), но отказывать в адекватности верховным рулевым мирового хозяйства, возможно, и преждевременно. И — соответственно — утверждать, что «капитализм — это единственная народная социально-экономическая система» (с. 38), разумеется, можно, но нужно допускать при этом, что дальше этой страницы многие читатели принципиально не продвинутся. В Беларуси слишком мало сторонников «чистых идей» А. Смита, Л. Мизеса, Ф. Хаека, согласно которым:
»… в центре экономической политики — человек; он должен сам решать, что ему лучше;
свободный рынок — единственный надежный источник точной информации о реальных ценах на товары, услуги, рабочую силу и капитал;
правительство должно защищать жизнь и здоровье человека, права собственности, выступать судьей, а не производить и продавать товары и услуги;
открытость внешней торговле и инвестициям — самый надежный путь к росту производительности труда и экономическому росту» (с. 172).
Человек — человеку рознь. Применительно к РБ можно утверждать, что:
— основная масса постсоветского населения здесь в принципе не пригодна даже для реализации самого старта любой либеральной «экономической политики»;
— «свободный рынок» в небольшой «отдельной стране» построить затруднительно;
— «открытость внешней торговле» запросто может поставить на колени и не столь потрепанную дилетантским управлением экономику как отечественная (демпинговые технологии многих ТНК хорошо известны).
«Тутэйшыя» люди на протяжении четырех поколений привыкли безропотно батрачить на государство, православие и экономическая эффективность — это вообще катахреза (совмещение принципиально несовместимого), ну, а слово «суд» вообще вызывает у массы людей ассоциации с телефонным правом беспредельных советских и президентских эпох.
Эксперимент по движению в «светлое капиталистическое завтра» можно было — в стиле пана Бальцеровича — начать на рубеже 1980-х — 1990-х годов, но сейчас трагически упущено время. Это справедливо подчеркивают и авторы: «Горькая правда заключается в том, что Беларусь не накопила сбережений, проела запасы, амортизировала активы, профукала золотое время чрезмерно низких цен на энергоресурсы и неуемного спроса на наши активы. Наши власти не создали институтов и рынков, которые могли бы конкурировать за статус „тихой гавани“ для финансов и „динамичного мегаполиса“ для производства» (с. 127).
Тем более что отсутствуют кадры для идеологического, ресурсного и силового обеспечения этого движения (в том числе и чисто популистского — «народную демократию» пока свертывать вроде никто не собирается): «Последовательные теоретики и защитники капитализма вообще не представлены в академической, политической и очень редко в медийной среде» (с. 18).
При этом «складывается впечатление, что темпы ухудшения аналитических способностей министров на порядок опережают драматические темпы сокращения экспорта Беларуси» (с. 271). Или: «мы наблюдаем острый дефицит профессиональных знаний. Государственные служащие среднего звена, которыми ими обладают, парализованы должностными инструкциями и страхом» (с. 42). И — наконец: «Мы тихо и гордо, вдали от большой науки, высоких технологий, современного искусства остаемся экономическими „тутэйшымi“, печальными „бульбашамi“ с фигой в кармане для всего мира — и друг для друга» (с. 111).
Книга и ее чтение вряд ли образумят тех, кого Бог — видимо — наконец-то решил наказать. Надежда сегодня — следуя логике авторов (что, кстати, следует из всего текста и видится совершенно справедливым) — только на установление внешнего управления на руинах модели «сильной и процветающей» Беларуси.
Но и тут есть вопросы: под чье кураторство мы можем попасть, если «распорядители чужими ресурсами США, стран ЕС, России, Бразилии, Японии или Беларуси действуют по одной матрице. Ее авторами являются К. Маркс, Дж. Кейнс — из старых, Дж. Гэлбрейт, П. Самуэльсон, Дж. Стиглиц, П. Кругман — из тех, кто помоложе» (с. 37 — 38). Кто будет охранять очередной эксперимент по «стиранию» основных экономических рефлексов у цельного поколения населения страны и замене их новыми «повадками»?
Ведь пока на планете «мы вступаем в очередной… кризис интервенционизма, т. е. смешанной экономики и архаичной, многократно обесчещенной, но, к сожалению, до сих пор не похороненной идеологии коллективизма» (с. 25).
Диагноз
Анамнез и диагноз экономике страны, а также модели управления ею и его результатам, безоговорочно, самая сильная сторона книги.
Мы находим: «Беларусь находится в транзите. В состоянии перехода. На марше. Устойчивое прошлое уходит из-под ног. Рушатся привычные схемы производства и продаж. Высыхают финансовые источники. Растут долги и неликвиды. Стремительно достраиваются заборы на пути иностранных товаров. Сжимается бюджет. Ликвидируются посредники. Напряглась социалка. Все чаще слышно недовольство рабочих и даже чиновников» (с. 7).
На сегодня «обязательства субъектов Беларуси» составляют:
«Россия — дефицит торгового баланса — $9,6 млрд.
Внутренние кредиты (остатки задолженности — $18,3 млрд.)
Долги иностранным банкам — $12 млрд.
М0 — Br4,2 трлн. = $1,96 млрд. (упрощенно: наличные деньги в обращении. — А.Г.).
М2 = Br20,8 трлн. = $9,74 млрд. (упрощенно: наличные + безналичные деньги на счетах организаций и частных лиц. — А.Г.)». (с. 244).
Все правильно. Правда, если уточнить раскладки авторов перерасчетом цифири М0 и М2 с учетом девальвации 1(3) января 2009 г., то положение совсем ненамного станет лучше.
Очень любопытным выглядит такое размышление авторов труда: «Проект „Либеральная Беларусь“ может рассматриваться как новая идеологема прагматизирующейся части белорусской неономенклатуры… Отсутствие в официальной власти определенных традиций в формулировке концептов развития страны удивительным образом сказалось и на процессе выдвижения самых простых позиций. Того, что можно назвать мерами изменения негативной ситуации, которая вырисовывается, растет, но пока не стала критически опасной» (с. 179).
Вообще-то, подобное название («Либеральная Беларусь») какого бы то не было официального преобразовательного проекта автору рецензии пока не встречалось. Тем более, только улыбку может вызвать мета «нового курса» типа «программа Макея — Сидорского» (с. 179). Но персональное очерчивание «элитных» белорусских слоев, начавших тревожно размышлять о том, в какие геополитические норы пора спасаться, выглядит весьма продуктивным.
На зеркало неча пенять, коли рожа крива
(эпиграф Н. В. Гоголя к комедии «Ревизор»)
Некоторые терминологические моменты в работе — помещенные во вполне адекватный исторический и экономический контекст — не могут не вызывать удивления. Если слова «модерн» и «просвещение» симпатичны авторам, то понятие «постмодерн» и соответствующий ему «-изм» выглядят исчадием ада и почти всадниками Апокалипсиса.
Так мы находим:
«Выбор пути в постмодерн — это выбор в пользу коррупции, захвата государства отраслевыми номенклатурными кланами. Это изгнание национальных талантов, предпринимателей и морали… (…) Когда люди поймут, что для счастья, благополучия и процветания не нужно отдавать чиновникам каждую вторую заработанную копейку, тогда застревание в транзитной зоне, тем более откат в постмодерн и варварское прошлое будут невозможны» (с. 9).
И: «В экономическом мире постмодерн стал образом науки и экономической политики. Незнание и теория для самой теории, для профессоров стали нормой. Ушло доверие к политикам и регулирующим органам» (с. 17).
И — самое убойное: «В экономику пришел полный постмодернизм. Не верь глазам своим. Реальность — только в твоей голове. Ценность в пустоте. Здание, которое год назад стоило $1 млрд., сегодня оценивается в $1 млн.» (с. 17).
Разумеется, пафос этих авторских выкладок близок и понятен. Но причем здесь культурная эпоха «постмодерна» и — тем более — причем здесь философский (по определению) «постмодернизм», неизменно отличающийся наиболее жесткой и серьезной проработкой собственных категориально-понятийных оснований? *
Ведь совершенно очевидно и давно не вызывает никаких профессиональных дискуссий то, что постмодерн является органичным продолжением, отражением и идеальным детищем той самой капиталистической системы, каковая «характеризуется „минимальным размером государства (максимум 25% ВВП), свободной торговлей, стопроцентно частным финансовым рынком, полностью свободным рынком земли и конкуренцией частных денег“ (с. 21).
Вряд ли авторы надеются на возврат к эпохе штудий А. Смита, современный же Запад и тенденции его эволюции вряд ли могут быть корректно описаны иначе, нежели терминологическим аппаратом философии постмодерна. Если больна эпоха, то «философия как совесть эпохи» (К. Маркс) обязана адекватно это отображать или — как минимум — интерпретировать. Без — к примеру — идеи «симулякров» Ж. Бодрийяра сколько-нибудь приемлемым образом охарактеризовать современное информационное общество просто невозможно…
Констатации из арсенала достойного ликбеза
Ряд положений труда, сопровожденные серьезными обоснованиями, заслуживают особого уважения: некоторые из них просто уникальны.
Например: «ООН стала зонтичной, идеологической организацией для выражения позиции большого числа недемократических, коррумпированных, плохо управляемых стран» (с. 164).
Или: «Рынок ценных бумаг никакого отношения к действительной экономике не имеет. И никогда не имел… Финансовые рынки — это игры для взрослых мужчин» (с. 186).
Вот это особенно любопытно: либерал оказывается рознью даже другому либералу. Так, заявлено: «В такой ситуации и нам следует отказаться от предложений обменять промышленные активы на миллионы и миллиарды долларов. Не нужно спешить с нашей приватизацией. Стоит сто раз подумать… С другой стороны, государству цепляться за ликвиды весьма сомнительной ценности не стоит. Нужно их продавать. И делать это надо было вчера» (с. 226).
Блестяще. Но как трудно все это будет переварить многим специалистам, коллегам авторов по убеждениям.
И, наконец, долгожданное и уже сакраментальное: «Союзное государство» — это проект политиков, чиновников и олигархов. Он полностью провалился» (с. 315).
Есть в книге и ожидаемые позитивные наработки — как, например, проективная программа под названием «Новая экономическая политика» (с. 464 — 465).
Общие выводы
По самому жанру эта книга выступает ярким свидетельством очень постепенного приближения нашей страны к минимально возможным стандартам цивилизованности. Будучи уже второй из серии изданий «для парламента» она снабжает потенциального читателя огромным числом убедительнейших характеристик не совсем адекватного экономического курса Беларуси на фоне разворачивания глобального финансово-экономического кризиса. (Хотя и грустно то, что местом публикации работы назван российский «Белгород».)
Обращают на себя внимание хотя бы некоторые заголовки разделов этой — безусловно талантливой — работы: «Перезагрузка экономики и общества. Новые цели и ценности»; «Системные вызовы Беларуси. Выход на фазу сдвига развития»; «Куда бредут эсэнговцы?»; «Деньги и суррогаты денег. Как мы потеряли свои перспективы»; «Информационный образ Беларуси. Ум через силу?» и т. д.
Продуманность проекта также бросается в глаза. Так, вопреки привычке считать пограничное положение нашей страны благом, которое будет вечно осчастливливать белорусов несмотря на наше неизбывно сонное, апатичное поведение, здесь основной чертой «транзитного государства» выступает следующее: «В транзитной зоне скорость протекания болезней увеличивается» (с. 10).
В чем главное достоинство текста? Разнообразные структуры национальной безопасности ошибочно полагают, что гарантией их преуспевающего выживания является личная сохранность жизни первых лиц. Это в принципе не верно. Главы государств в высшей мере зависимы и уязвимы от индивидуальных просветительских технологий, в рамках которых их собственные политические, идеологические и нравственные предпочтения («все в политике для интересов простых людей», с чего начинал А. Лукашенко) исподволь заменяются иными мотивациями. И — судя по многим последним официальным заявлениям — вожди республики (во многом вынужденно, разумеется) уже как-то не слишком учитывают в своих среднесрочных прожектах то, что на пока вверенной им «транзитной полосе» все еще живет почти 10 миллионов человек.
Жаль, конечно, что представители иных экономических школ (и — тем более — официозных институтов) пока не обременили себя задачей создать нечто подобное труду этих двух подвижников.
Наверное, можно было исполнить этот проект как-то (или даже совсем) иначе. Но пока все опусы (кроме данного) вызывали у читателя одно чувство: смех (изредка сквозь горькие слезы).
Благодаря же авторам этого труда экономическая наука в нашей стране сохранит шанс остаться чем-то иным, нежели сборником анекдотов наподобие академического проекта эмиссии национальных денег на сумму, равную «национальному богатству» РБ.
* Новейший философский словарь. Постмодернизм / Главный научный редактор и составитель А. А. Грицанов. — Минск: Современный литератор, 2007. — 816 с.