Смотрите, кто пришел.

В. Арро

Одного бойтесь — рабства худшего из всех возможных рабств —
мещанства и худшего из всех мещанств — хамства, ибо воцарившийся раб и есть хам,
а воцарившийся хам и есть черт, — уже не старый, фантастический, а новый,
реальный черт, действительно страшный, страшнее, чем его малюют, — грядущий
Князь мира сего, Грядущий Хам.

Д. Мережковский

Время от времени в нередких сегодня в России и других странах посткоммунистической формации публицистических отсылках к знаменитой статье Д. С. Мережковского «Грядущий Хам», написанной в 1906 году, ее еще более знаменитое и ставшее символическим название прозрачно, если не вполне прямолинейно, ассоциируется с фигурой победителя в потрясших Российскую империю революционных катаклизмах; неким воцарившимся после этой победы торжествующим типажом, будто бы предугаданным русским мыслителем. Однако человек своеобразной, но искренней без остатка христианской религиозности, воплотивший в себе культурную среду «серебряного века», одним из родоначальников которого он стал, Дмитрий Сергеевич Мережковский, отвергающий в презрительном предвосхищении «лицо хамства, идущего снизу — хулиганства, босячества, черносотенства», вопреки укрепившемуся среди части читающей публики мнению, не пророчествовал в легендарной статье о пролетарской революции, матросах, командующих банками, расстрелах интеллигенции и «философском пароходе» (актуальном и для сегодняшней белорусской действительности) или, вернее, говорил не только о тенденциях, завершившихся указанными явлениями. Орудие пристрастной критики писателя, поэта и философа Мережковского было обращено, прежде всего, против угрозы видящейся ему со стороны бездуховности, понятой как этический и религиозный нигилизм, «абсолютное мещанство», в которое человек, по словам автора «Грядущего Хама», неминуемо впадает, отрекшись «ради чечевичной похлебки умеренной сытости» от Бога и «от своей собственной человеческой личности». Мережковский начала прошлого столетия сражается за духовное обновление христианского мира, восставая против «позитивизма» и «мещанства» Европы, обвиняя ее в забвении «общечеловеческих интересов» во имя «интересов торговой конторы и мещанского благосостояния».

* * *

Проблема ценностного содержания жизни современного человека весьма интенсивно ставилась и обсуждалась в последние десятилетия в мировой социальной науке. Одним из формальных поводов к этому стала растянувшаяся на десятилетия дискуссия вокруг концепции «homo оеconomicus», «экономического человека», теоретической инкарнации «вульгарного утилитаризма». Не вдаваясь в подробности полемики, можно отметить, однако, что ее итогом стала общественная и теоретическая саморефлексия, подтвердившая важность для либерально-демократического общества нравственных мотивов в выстраивании индивидуальных и коллективных поведенческих стратегий, оценке действий участников социально-политического процесса. Ценностная программа (демократия, свобода, права человека, в том числе право каждого на достойный уровень жизни, толерантность, солидарность и т. д.) была положена в основу европейского объединения.

Международное значение таких принципов закрепляется, в том числе, в документах и декларациях Организации Объединенных Наций — добровольной ассоциации государств.

Слишком наивно, разумеется, было бы утверждать, что возможен гипотетический мир, где эти принципы не нарушаются, как не нарушалось бы, например, повсеместно уголовное законодательство. Именно для их защиты создаются национальные и международные юридические нормы и институты, одним из которых является, в частности, Европейский Суд по правам человека. Свобода средств массовой информации, со своей стороны, жизненно важна для осуществления общественного контроля в данной области.

Современный мир прошел слишком долгое историческое развитие, получил слишком много трагических уроков для того, чтобы полагать смыслом человеческого бытия только лишь «эгоистическое» стремление к обеспечению личного материального благополучия. Мощная система социальной защиты в экономически развитых государствах базируется на эффективности рыночной экономики, рационализме и разделяемых всем обществом нравственных постулатах.

Рациональный баланс между индивидуальной свободой и распределительной справедливостью составляет фундамент «теории справедливости» Джона Ролза — современной версии «общественного договора», описывающей конституционную логику, к которой стремится послевоенное мироустройство «западного» социума, универсализующегося сегодня под воздействием интеграционных и глобализационных факторов. Немаловажно, что конструктивная критика «антиметафизического» рационалистического плюрализма в отношении философий и идеологий, предполагаемого теорией Ролза (этот плюрализм предъявляется Ролзом в качестве логического вывода, к которому приходит некий условный рациональный индивид, размышляющий о наилучшей форме организации «современного» общества), осуществлялась предпринимавшими ее авторами в направлении признания безусловной ценности этического выбора в пользу самой системы оценок, допускающей подобный плюрализм. Как в свое время для Канта, бесспорный факт нравственного поведения человека, необъяснимый в терминах детерминистской картины «мира явлений», являлся предпосылкой утверждения о необходимом бытии Бога, так и для большинства критиков указанных аспектов теории Ролза политическая и идейная толерантность, определяющая правовой и демократический характер общества, служит доказательством неизбежности первоначального этического консенсуса, становящегося «ценностью в себе».

Иными словами, разрешены все позиции, кроме тех, которые исключают возможность вообще каких-либо позиций. Этот постулат обретает, прежде всего, нравственное, а не логическое значение.

* * *

Почти трехнедельная голодовка депутатов Национального собрания и солидаризовавшихся с ними активистов ОГП еще раз продемонстрировала существенное различие этических и политических принципов, на которых базируется противостояние официальной белорусской власти и ее идейных и практических оппонентов.

Формально белорусский политический режим является демократическим. Последовательное несоблюдение демократических процедур, игнорирование имманентной демократии системы ценностей, разрушение демократических институтов и силовое подчинение правящей группировке гражданского общества рано или поздно приводит к констатации неадекватности реальной власти политическим и правовым основоположениям, обеспечивающим ее легитимность. Говоря просто, в подобных условиях политическое руководство любой страны теряет право заявлять о себе как о власти, представляющей волю народа, населения этой страны, поскольку устраняет саму возможность свободного и сознательного выбора.

Создается парадоксальная ситуация, когда не народ выбирает власть, а власть подбирает себе народ на основании каких-то своих рационально не проясняемых предпочтений, столь же безосновательно зачисляя всех остальных в некое «неправовое» поле, огульно обзываемое почему-то «радикальной оппозицией».

Белорусская власть, с одной стороны, заявляя о неприемлемости реформистского курса (а на самом деле давно его осуществляя только с отличными, нежели прочие страны, задачами и целями), с другой стороны, активно использует тезис о «переходном периоде», когда нуждается в словесном оформлении очередных недемократических шагов.

Направление этого «переходного периода» благоразумно не обсуждается, поскольку, как явствует из госпропаганды, «стабильности» и «процветания» Беларусь давно уже достигла.

С теоретической точки зрения довольно беспомощные рассуждения о том, что некая «белорусская специфика» непременно требует недемократических методов правления (или какой-то таинственной «белорусской», исключающей реальный выбор демократии), еще никак не объясняют, почему при всех этих обстоятельствах у власти должен находиться конкретно Александр Лукашенко, не являющийся «по умолчанию» наследным монархом.

Между тем именно личность Александра Лукашенко представляется высшей ценностью сложившейся в Беларуси политической системы. Нельзя представить, что в какой-либо европейской стране, включая Россию и не говоря уже о США, в средние и высшие учебные заведения правительственными органами будут рассылаться директивы с требованием повсеместной пропаганды личности действующего президента в противовес другим политикам, имеющим законное право выступать в качестве потенциальных или реальных претендентов на этот выборный пост. В Беларуси это — обыденное явление. Эти и другие действия из этого же ряда осуществляются за национальные средства и с использованием всей мощи государства, оказывающимся таким образом на службе не у народа, а у «личности президента».

Фундаментальное различие между философией власти, представленной сторонниками и оппонентами Александра Лукашенко, заключается в том, что за общими для обеих сторон декларациями о выполнении долга перед народом в первом случае отстаивается личное и не подлежащее общественному контролю правление конкретного человека, в другом — принципиально иная система политических и этических координат, где персоналии, как в любой (небелорусской) демократии, имеют подчиненное значение по отношению к институтам и ценностям народовластия.

По этой линии раздела между двумя «концепциями демократии» проходит сегодня граница, отделяющая Беларусь от всего мирового демократического сообщества.

Чем же формально оправдывается этот новейший «культ личности»? Отказавшись от демократических (в общем понимании) ценностей и практик, белорусская власть, кроме уже упомянутой «личности президента», так и не смогла опереться на сколь-либо связное рациональное или этическое (идеологическое) обоснование. Лозунг «за сильную и процветающую» не содержит, в сущности, в себе никаких ценностей, кроме «физиологических». При этом в отсутствие политической состязательности и выбора мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть утверждения, что иные, кроме навязанной властью, экономические стратегии являются намного лучшими или худшими. О том, что у политических партий «нет экономической программы» нам втолковывают не активисты этих партий, а их полностью ангажированные политические противники, «приватизировавшие» все «государственные» СМИ и преследующие свои собственные корпоративные интересы.

Кроме чистого «экономизма», в котором было принято упрекать «буржуазную цивилизацию», философии, по Мережковскому, «умеренной сытости» (более чем умеренной — в нашем случае), несоразмерного восхваления каждого скромного экономического достижения — внятно не предложено никаких «великих» идеалов, способных воодушевить и сплотить нацию, во имя которых можно пожертвовать «сытостью» и даже признать потребность в политической экстраординарности. Но тогда следует принять, что при всех недостатках советской системы воспитанное в нас в то время книгами, историей, искусством уважение к понятиям «свободы», «достоинства», «чести», «совести», «сострадания» и т. д. заменено — «личностью президента». Нужно тогда согласиться, что фигура Александра Лукашенко перевешивает итоги многовекового нравственного поиска человечества, простые человеческие истины и права, ради которых приносились в жертву не только «сытые желудки», но и собственные, не чужие жизни. Нужно согласиться, что неправедна, в сущности, большая часть населения планеты.

Именно Александр Лукашенко в Беларуси проявляет себя в качестве революционера против традиционных и общепризнанных норм политики и морали. «Оппозиционеры» всего лишь выступают от их имени, безотносительно даже к своим личным качествам, достоинствам и недостаткам. Но что стоит за этой революцией, хотя бы на уровне риторики, не говоря уже о теории, кроме власти как самоцели?

Не удивительно, что политические разногласия все время редуцируются в возглавляемом властью медиапространстве к более доступным для всякого рода «постскриптумов», сильно смахивающим на завистливые рассуждения о мифических в большинстве случаев деньгах «западных спонсоров». Складывается впечатление, что ни о чем, кроме денег, эти ребята всерьез задуматься не в состоянии. Полагая, вероятно, очевидным, что отрабатывание денег, собранных со всех налогоплательщиков и обращенных на службу вполне определенной политической группировке, этически может выглядеть безупречным. Тот же стиль БТ демонстрирует нам, когда, например, начинающие члены БРСМ без всякого смущения объясняют свое решение о вступлении в эту «общественную организацию» материальными льготами (опять же за счет «несознательного» населения), и телекамера надолго и «со значением» задерживается на объемных пакетах с подарками для сделавших «правильный выбор» неофитов.

Не случайно, ни один из государственных комментаторов не осмелился заговорить по существу о выдвигаемых голодающими требованиях. Факт голодовки был преподнесен государственными СМИ на фоне привычного для них этоса «жратвы» и денег. Газетные и телевизионные агитаторы немедленно отреагировали энергичными уверениями о запрятанных «сумках с продуктами» и «тещиных блинах». По-видимому, имея в виду, что сами они в сходной ситуации повели бы себя именно таким образом. Если подобные заявления о чем-то и свидетельствуют с убедительной доказательностью, то только лишь о моральных физиономиях и уровне интеллекта их авторов, но также о тех вершинах, на которые только и способен подняться «гуманистический» пафос белорусского официоза.

Мы не увидели даже формальных признаков сострадания и благородства. Казалось бы, таких естественных и понятных…

Противопоставляя конкретную «личность» системе традиционных ценностей, стоящих за оппонентами, обеспечивая лояльность не этическими аргументами, а материальными «преференциями», страхом и индивидуальной зависимостью, может и в самом деле сложиться стойкое убеждение, что решение всех проблем легко обеспечивается путем личной дискредитации немногочисленных видимых бойцов политического поля, последовательным устранением из публичного пространства тех, кто расценивается как угроза. Лишний раз веру в «индивидуальный подход» доказывают события вокруг Михаила Маринича и депортация из страны Михаила Подоляка, яростное обливание грязью трех депутатов, стремящихся выполнить свои обязательства перед избирателями. Их логику действительно сложно понять людям, не способным мыслить в иных, кроме денежных и «материальных», категориях. И еще более сложно понять, почему на место одних всегда приходят другие.

Просто нужно знать историю.