/Диагноз/
Жизнь длинною в паранойю. Лядашчыя практыкі нянавісьці
Я.! Ненавіджу.! Свае…! Геніталіі.!
Сара Кейн
…враги окопались…
А. Г. Лукашенко
Вы любите жизнь, а я люблю смерть.
Усама бен Ладен
Максим:В последнее время я вижу глобальную истерику по поводу датских сатирических картинок, которые вызвали чуть ли не войну между Востоком и Западом. Я вижу очень агрессивные фильмы на БТ. И даже образцовые поп-артисты, которые, весело улыбаясь публике, кричат со сцены «За!», почему-то делают это с непонятным мне внутренним остервенением. Вокруг резко повышается градус злости, градус ненависти. У тебя нет такого чувства?
Андрэй:Гэта адна з праяў таго, што я назваў бы «культурамі нянавісьці». Яны існавалі заўжды. Часам яны захоплівалі дзяржавы — як у выпадку з нацыскай Нямеччынай, Савецкім Саюзам сталінскіх часоў, таталітарнай імпэрыяй Цынь. Гэта і паляваньне на ведзьмаў, і макартызм, і перасьлед габрэяў Траквэмадаю. І зараз — праява той жа культуры нянавісьці.
М.: Практики коллективной ненависти чаще всего связаны с организацией масс, одержимых общей идеей. Такие практики опираются на самые архаичные чувства, на того дикаря, который живет в каждом из нас. Этот патологический страх чужого, патологическая потребность в самоутверждении посредством унижения другого человека, нации или культуры. Здесь корни весьма глубоки. В каком-то смысле они связаны с изначальным психологическим опытом юного человечества. А с другой стороны, мы имеем дело с циничной эксплуатацией этих корневых чувств в рамках конкретного идеологического проекта.
Думаю, не существует культур ненависти. Существуют определенные культурные практики ненависти, которые возникают одновременно с идеологией, изначально ориентированной на экспансию и подавление.
А.:І гэтая архаіка ня проста першабытная. Гэта пачынае праяўляцца, калі чалавек выбіты са свайго месца. Ён разгублены — і зьяўляецца чалавек масы. «Маргінал-бэрсэркер» у натоўпе. Распад старых структур, калектыўная параноя — і выкарыстаньне гэтай параноі ўладнымі групоўкамі. Дарэчы, паляваньне на ведзьмаў. Яно сталася ўсеахопным не ў часы Сярэднявечча, а менавіта ў часы Адраджэньня. Калі масавыя народныя забабоны, зь якімі царква магла спакойна жыць раней, пачалі сьвядомы выкарыстоўваць уладныя групоўкі, і адбыўся «кантракт» вярхоў і забабонных нізоў. Масавая практыка даносаў…
М.:Самое интересное, что тогда жертвами были не бедные, а состоятельные граждане. Процент с имущества получал доносчик, а само оно присваивалось инициаторами охоты. Религиозные суеверия использовались как рычаг перераспределения собственности. Но тем не менее… Я могу понять, почему сходили с ума первобытные люди, когда на их территорию вторгалось чужое племя. Я могу понять чувства античного человека, который ощущает за дверью поступь римских легионов. Да и ситуацию конца Средневековья. На переломе эпох всегда возникают массовые фобии. Но что сейчас-то происходит? Кто кому сейчас угрожает? Откуда возникает потребность в подобных сценариях?
А.:Гэта няўпэўненасьць. Дарэчы, самыя страшныя рымскія імпэратары — Тыбэрый, Нэрон, Калігула — былі ня проста псыхапатамі. Яны былі няўпэўненыя ў сваёй уладзе: інстытут імпэрскай улады толькі ўсталёўваўся.
М.:Хорошо, предположим, неуверенная в себе власть проецирует свои страхи на подданных. А можем мы говорить о фобиях на уровне массового сознания?
А.:У масавай сьвядомасьці, дакладней, падсьвядомасьці фобіі былі заўжды. Яны ў сонным стане знаходзіліся. Калі грамадзтва ці пэўная група адчувае моцную фрустрацыю, гэта можа пераўтварыцца ў масавы псыхоз. Тая ж Амэрыка праз макартызм прайшла…
М.:Давай все-таки не будем путать массовые фобии и провокации властных элит. Я рискнул бы предположить, что «стабильность и устойчивость» белорусского общества сильно преувеличены. Это общество, которое находится в состоянии искусственно замедленного развития — замедленного сверху. Но движение уже идет. И возникает чувство движения без перспективы. То ли бега по кругу, то ли заторможенности, как во сне. На уровне массового сознания присутствует ощущение неэффективного, замедленного движения…
А.: …і фобіі ня масаў, а ўлады. Але я хацеў бы пазначыць ключавыя моманты, калі практыкі нянавісьці набываюць моц і заражаюць сабой усё грамадзтва. Па-першае, ёсьць моцная няўпэўненасьць той ці іншай групоўкі. Далей, іншая група, тэрыторыя ці краіна абвяшчаюцца абсалютным злом. І, нарэшце, фрустраваная групоўка абвяшчае сябе й сваіх прыхільнікаў абсалютным дабром. Атрымліваецца маніхейская карціна сьвету з татальнаю духоўнай вайной…
М.:…как в неподражаемой «Духовной войне» Азарёнка…
А.:Так. І выпраўляю памылку, якую раней зрабіў*. У фільме Азаронка дамагаюцца «права быць з Хрыстом» — але вынікі зусім не хрысьціянскія. Гэта маніхейская бойка пад кіраўніцтвам кананізаваных «ілжэмэсіяміяў». У некаторых культурах гэтаму маніхейству вылазіць на паверхню прасьцей, як у фашыстоўскай Нямеччыне зь яе акультнымі практыкамі; у культурах хрысьціянскіх гэта складаней, але часам такое здараецца. Шалёная праекцыя Ценю на іншых…
М.:Действительно, такая «духовная война» — это бой с тенью. Причем с собственной тенью! Те же идеи пролетарской революции служили для оправдания колониальной политики Советского Союза. Культуры ненависти всегда ведут к практическим действиям. Нынешний театр теней в белорусском варианте изначально создается для сугубо внутреннего потребления. Не думаю, что эскадрилья белорусских бомбардировщиков, вдохновленная «духовными» фильмами, отправится бомбить Соединённые Штаты. А белорусский представитель в ООН, следуя заветам Никиты Хрущева, вряд ли начнет швырять ботинки в американскую делегацию. Тот градус ненависти, который демонстрируется в этих пропагандистских продуктах, несоизмерим с их реальными последствиями. Мы имеем дело с виртуальной войной и придуманным противником. На глазах публики создается героический миф о власти-спасительнице. Но в доспехах богатыря выходит лилипут, говорящий на трасянке.
А.:Хацеў бы зьвярнуць увагу на тыповы прыклад практыкі нянавісьці. Гэта Аль-Каіда. Вельмі паказальна, што ўсе прынцыпы спрацоўваюць: сябе абвяшчаюць абсалютным дабром, усе астатнія — абсалютнае зло, «духоўная вайна» на зьнішчэньне. І шалёныя пошукі «няверных» сярод сваіх. Так памяркоўных ісламістаў абвінавачваюць у «здрадзе веры» і ненавідзяць болей за амэрыканцаў. І спрацоўвае прынцып заражэньня: чалавек пакантактаваў зь іншай культурай — і ён ужо няправільны, мусіць быць зьнішчаны. І, нарэшце, бін Ладэн аднойчы прызнаўся: «Вы любіце жыцьцё, а мы любім сьмерць». Практыкі нянавісьці — гэта служэньне сьмерці. Дарэчы у скандале з карыкатурамі гвалтоўныя дзеяньні правакавалі радыкальныя элемэнты, якія ў ісламскіх краінах зьяўляюцца маргіналамі.
М.:В свое время Гитлер пришел к власти на плечах «потерянного» поколения, описанного Ремарком, — ветеранов войны, оказавшихся маргиналами в послевоенной Германии. Интересно, что идеология ненависти всегда находит отзыв в маргинальных слоях. Встреча идеологов ненависти и маргинальной массы как раз и создает ту взрывную энергетику, которая может превращаться в действие.
А.:Калі ўзяць сусьветныя рэлігіі, то, дарэчы, яны зьяўляюцца прыкладам «культураў любові», заклікаюць «любіць ворагаў вашых», не шукаць зла ў іншых, але зьвяртаць увагу на хібы ў сабе. Адкрытасьць… Практыкі нянавісьці гэтае скрыўляюць.
М.:Ну, в истории известны и жесточайшие конфликты между христианскими государствами… Думаю, ты несколько упрощаешь ситуацию. Ненависть возникает, когда общество переживает сложную стадию развития. Массовая антикоммунистическая истерика в Соединенных Штатах имела реальные основания. Холодная война, противостояние двух систем, атомные ракеты с обеих сторон, повышенный тон диалога — всё это было достаточно серьезно. Я могу понять нервную реакцию арабов, которые тоже испытывают состояние незащищенности. Они понимают, что им противостоят мощнейшие державы. И в результате давление порождает массовые фобии и коллективную истерию, которым нужен только повод, как в случае с датскими карикатурами. Но существует ли у нас в области массовой психологии основание для подобного срыва?
А.:Ды няма ў нас. Усё гэта інсьпіраванае зьверху.
М.:Тогда белорусский вариант существует не в виде диалога взволнованной массы и харизматического агрессивного лидера. Он существует в форме монолога власти. То есть власть не просто создает сама себе врага, она сама себе аргументирует необходимость собственных действий.
А.:І чым болей яна пра гэта гаворыць, тым болей яна сама пра гэтае верыць і становіцца сьляпой. Яна ня бачыць сапраўдных пагрозаў і памыляецца болей і болей.
М.:Власть при всей своей фанаберии настолько боится не выиграть выборы, что приклеивает Милинкевичу ярлык агента США и под дело это придумывает себе Америку как страну сатанизма, содомитов…
А.:…масонаў…
М.:…сначала рисует человеку рожки, а потом создает под это дело масштабные декорации. Костры, котлы и т. д. Но, если ты прав, чего ж ты такой нервный? Если ты владеешь ситуацией, зачем эти смешные ходы? Точно так же, когда неумному человеку не хватает аргументов, он начинает махать кулаками и грязно ругаться, точно так же власть начинает вспоминать сказки о неправильных народах и неверных секс-ориентациях. Ту же карту разыгрывала нацистская Германия. Дословно, те же основные персонажи — только там еще евреи были.
А.:…у сэрыі «Фарысеі» у Азаронка яны ўжо выкрываліся …
М.:Мы получаем стабильную страну с истеричной властью…
А.:…псэўдастабільную…
М.:Мы получаем тихую заводь Европы, которая, как с бодуна, начинает махать кулаками и скалить зубы. Возникает ситуация идеологической неадекватности. Мне интересно, это осознанные действия или они действительно так все видят?
А.:Яны так усё і бачаць. Гэта комплексы ўласных страхаў. Дарэчы, практыкі нянавісьці, як толькі яны дасягалі піку? імгненна вычэрпваліся. Тая ж імпэрыя Цынь праіснавала нядоўга, нацызм — 12 гадоў, Савецкі Саюз — паболей. І чым большае шаленства, тым хутчэй покрыш…
М.:У Советского Союза были мощные ресурсы подпитки своей ненависти. Природные запасы, инфраструктура. Наша ситуация совсем другая — благосостояние основано на перепродаже российской нефти. Сколько еще режим просуществует…
А.:Калі меркаваць па істэрыі, то ўжо даўно сканаў. Але застаецца месяц…
* Андрэй Расінскі. Юры Азаронак зрабіў з Лукашэнкі Антыхрыста.