И что?

/Каталог неопределенностей/

И что?

Перенос даты президентских выборов, казалось, должен был придать известную определенность «избираемому» будущему. Мера, носящая избыточный характер: испытывающие серьезный дефицит ресурсов (финансовых, информационных, организационных и просто человеческих) альтернативные кандидаты вдобавок поставлены в условия временной нехватки: в срок до 27 января 2006 г. они должны представить по 100 тыс. подписей (каждый), которые необходимо собирать в условиях, приближенных к боевым. То есть во время вялотекущего карнавала (у нас, в отличие от Бразилии, это называется «святки-колядки»). Хотя, с другой стороны, можно было бы составить конкуренцию агитаторам из МВД, ныне работающим под легендой дедов Морозов. Но это с другой стороны…

Между тем перенос указанной даты вкупе с другими обстоятельствам, под которые мы уже отвели место, производит серию неопределенностей, из которых можно было бы — при желании — составить внушительный каталог.

По порядку.

27 декабря ЦИК зарегистрировал 8 инициативных групп, в частности: группы А. Милинкевича, В. Фролова, С. Скребца, А. Козулина, А. Войтовича, С. Гайдукевича, З. Позняка и А. Лукашенко. Возможно, фоторепортерам удастся сделать несколько новых фотографий Зенона Позняка (Лукашенко стареет, а Позняк вечно молод, что с позиций ведения предвыборной агитации нечестно). Впрочем, все это не означает, что зарегистрированы будут все кандидаты, — в прошлом году, напомним, инициативных групп было 22, а пройти «юридические» рогатки ЦИК удалось только трем кандидатам. Милинкевичу, например, уже успели вынести предупреждение (за досрочную агитацию). Ряд комментаторов сходятся в том, что единый кандидат — это первый кандидат на вылет. Но не обязательно. Если проводить параллели с предыдущими выборами, то единого, по идее, должны уважить: он придает известный вес победе того, кто победит. Короче, ситуация, связанная с игрой Милинкевича и игрой против Милинкевича, — вот вам первая неопределенность.

Вторая неопределенность связана с самой ситуацией, при которой власть, казалось бы, серьезно заинтересованная в том, чтобы придать выборам хотя бы видимость справедливости и прозрачности, или, как любит выражаться нынешний президент, «элегантности», демонстрирует механику процесса во всей его непристойной наготе. Здесь вам и ситуация с независимыми СМИ и правозащитниками, и поправки в УК, и удушение партий (прямо в канун формирования территориальных избирательных комиссий, куда партийные структуры должны послать своих эмиссаров), и «априорные» выпады главы ЦИК против иностранных наблюдателей, и много всего такого, что заставляет Власть усомниться в своей вере в Народ. И наоборот. В чем же состоит собственно неопределенность? — Наступит социальный хаос до выборов или вскоре после них, коль скоро ритуал «элегантности» не блюдется? И действительно: публика дезориентирована и запугана байками про боевиков, заговоры, энергетический кризис и пр. И вот когда Народ ни во что не верит, он начинает верить во что угодно.

Неопределенность частного характера связана с назначением Виктора Шеймана руководителем инициативной группы Лукашенко. При одновременной сдаче поста главы президентской администрации. Напомним, что в прошлый раз для осуществления технических функций продления полномочий нынешнего президента хватило Н. Чергинца. То ли президент стал серьезнее относиться к выборам, то ли менее серьезно — к Шейману. Но, может быть, вообще происходит нечто невероятное: Шейман стал менее серьезно относиться к своему патрону. Зачем-то же он летал в Москву прежде, чем подать прошение об отставке. Этот визит главы президентской администрации (прошение еще не подписано: босс может ограничить инициативу рамками служебного отпуска) породил массу домыслов, и, пожалуй, мы не станем их приумножать. Однако невольно возникают параллели с праздничным политическим межсезоньем 2001 г. в России, когда «харизматический» лидер неожиданно был замещен «технологическим» замом — воспитанником силовых и волевых структур.

Наконец, целый каскад неопределенностей движется с востока.

Во-первых, в условиях, когда широко понимаемая западная помощь по известным причинам не успевает достичь границ синеокой (не говоря уж о том, чтобы быть достойно оприходованной), единственным союзником или, если угодно, попутчиком белорусской оппозиции — вот уж действительно парадокс — становится «большой брат». В лице пресловутых политтехнологов, архитекторов евразийских пространств. Не то чтобы они сочувствовали белорусской «гражданской оппозиции» или верили в возможность победы «оппозиции политической». Их поддержка (прежде всего, консультативная) реализуется в рамках стратегии взаимодействия «со всем спектром политических сил», к чему подталкивают уроки оранжевой революции: мало ли кто победит, мало ли кого хватит удар, мало ли — сегодня, похоже, только Александр Лукашенко заглядывает в будущее не далее годового газового контракта. Хотя, разумеется, трудно заранее сказать, чем эта поддержка отзовется. Единственное, что здесь более или менее очевидно: в отличие от белорусских идеологов, российские политтехнологи не очень высоко ставят белорусскую «стабильность», поскольку полагают, что хорошо осведомлены о ее трех источниках и составных частях — нефть, газ и товарный рынок. Все российское. Следовательно…

Кстати, о газовом контракте — это во-вторых. Здесь также до конца не все ясно. Точнее, не ясно ничего. Неясно, например, в какой степени российско-белорусский газовый контракт связан с договоренностями по поводу президентских выборов, и существуют ли такие договоренности в принципе. Непонятно, что именно следует понимать под ценовыми условиями «на уровне 2005 года»; показательно, что информационным агентствам пришлось ссылаться на собственную информацию по этим условиям, в то время как пресс-служба Газпрома скромно эти условия не раскрывает (хотя, возможно, просто празднует Рождество). Дело в том, что в контракте указывается объем поставок, их цена, цена транзита и пр. — никаких ссылок на «условия такого-то года» подобные документы содержать не должны. И уж совсем неясно с перспективами газовых поставок в последующие годы. Особенно в свете ценового наступления Газпрома. Наименьшая из неопределенностей связана с СП на базе «Белтрансгаза» — невозможная возможность, которой предпослан 520-й указ и «золотое право» государства (два инструмента, позволяющие вернуть любой актив и землю под ним в собственность того, кто именуется у нас «государством»).

В-третьих, главная неопределенность минувшего года: конституционный акт плавно перетекает в год грядущий, производя серию «побочных» неопределенностей. Включая вопрос политической и экономической поддержки Александра Лукашенко.

В-четвертых, российская «стабильность» также исполнена неясностями и неопределенностями. Правда, на краткосрочную перспективу запас прочности имеется.

У Беларуси — на очень краткосрочную.

Таким образом, новый год может стать новым сразу во многих отношениях. Необходимо постоянно помнить о том, что политика — открытый процесс, с непредрешенным и непредзаданным… прошлым.