Модельный ряд: политические и экономические парадоксы
Как не радоваться высоким темпам прироста ВВП, которыми отличается нынешняя белорусская экономика. Их, собственно, столько и не нужно. Достаточно «работать» на уровне 7-8% годовых, но устойчиво и последовательно. В наших показателях скрыта советская «истость». Если не догнать и перегнать Америку, то, по меньшей мере, — собственные фантазии об острове «реального социализма» на цивилизационном разломе.
Так как все, что делается в нашем обществе, преподносится нынешней неономенклатурой как «белорусская модель», то неплохо бы и раскрыть суть происходящего. Что заложено в нашем бытии, как можно выживать и выжимать из нашей ограниченности ресурсов и капитала темпы и благосостояние.
Это и есть тема анализа — парадоксы теории и практики в белорусском варианте неосоциализма с авторитарным лицом.
Не мы являемся изобретателями динамического велосипеда первого десятилетия. Китай демонстрировал чудеса экономического роста с еще более низкой отметки, когда чуть-чуть реального прироста дает весомый процент темпов. В этом состоит особый колорит происходящего. Существует магия цифр, и политики просто изнывают от желания придумать адекватное объяснение происходящему. В Китае в итоге коммунистического эксперимента все достигло уровня абсолютного «0», а от него отсчет ведется уже в геометрической прогрессии. И все кажется чудом.
После того как Кремль перестал быть Меккой коммунистов одной шестой части человечества, начались историческое самобичевание и кавалерийская атака на социалистическую собственность. Это была по существу конвертация политической власти партийной, комсомольской и профсоюзной номенклатуры во власть экономическую. Стать собственниками стали, но не все. Получилось плохо, карикатурно на капитализм, не говоря об эффективном рынке. Да и темпы не были видны невооруженным глазом.
По мере стабилизации общества и экономики началось нечто особенное. Порадовал Дж.Буш с его войной в Ираке, которая дала исторический шанс постсоветскому пространству. Высокие цены на нефть спасали в прошлом социализм, а сейчас они предоставили «окно возможностей» всем постсоветским государствам, имеющим отношение к добыче нефти и (или) ее переработке.
Никто из аналитиков и стратегов не придавал особого значения эффектам перегрева рынка нефти для постсоветского пространства. Сколько собственных моделей и проектов выстраивалось в России, соседних странах, чего только ни предлагалось и не предлагается до сих пор представителями оппозиционных партий, независимой науки. Но все сложилось иначе, без этих фантазийных экономических изысков.
Назовем это первым и главным парадоксом успехов белорусской экономики. Ключ к удивительным экономическим успехам находился и пока находится у западных политиков, которые не очень-то прогнозировали эффекты собственных политических и международных акций. Точнее, они прогнозировали первые последствия — для себя и своих противников. Получилось же удивительно объемно и далеко не просто. Неожиданно хорошо для всех тех, кто стал жертвами долгой войны между двумя системами ценностей. Запад оказал неоценимую услугу нам. Впрочем, оценить можно чисто в экономическом измерении, что видно по темпам прироста «четверки» стран СНГ.
С чем пришли наши страны, выходящие из «ломки», в 2005 год? Удивительны результаты, поразительны цифры (диаграмма 1), которым могут позавидовать активисты реформ из МВФ и Всемирного банка. Достаточно посмотреть на показатели динамики ВВП в 2004 году.
По этой причине возник первый парадокс.
Парадокс первый: Запад поможет.
Микропарадокс: лидеры необычной динамики — Украина и Беларусь. Специалисты понимают, что суть происходящего «зашифрована» в российском измерении. Мировой рынок нефти, как никогда, оказал свою услугу славянскому треугольнику и его главному нефтяному лидеру — России. Мы вступили в фазу больших потоков нефтедолларов. Конечно, торговля чистой нефтью — это полдела. Те, кто имеет нефтеперерабатывающие заводы вблизи России, также получают шанс на вхождение в эту «реку нефтедолларов». И такой глоток кислорода оказался весьма кстати после десятилетия депрессии и финансовой недостаточности.
Можно иронизировать на этот счет, но дело обстоит таким образом. Если был бы СССР, то США не рискнули бы начать войну против Ирака и цены на нефть не поднялись бы на недосягаемые высоты. Жили бы, как жили.
Белорусская экономическая модель стала проекцией СССР на новые исторические условия. Ее параметры не представляют собой ничего интересного для специалиста. Это неосоциализм мутантного типа с малоквалифицированной бюрократией и собственными пропагандистскими пищалками и пугалками, которые смешны везде, но не у нас. Но при этом мы приближаемся и к новому парадоксу. Будучи пародией на СССР, мы последние годы и месяцы объективно уходим из советского и постсоветского экономического пространства. Что же это такое? Кто такое вообще позволил делать?
Второй парадокс итогов развития белорусской экономики — уход из постсоветского пространства. Этот «уход» не придумывался политиками и не является эффектом тонкой игры геоэкономических сил. Как и многое другое в белорусской политической и экономической практике, все получилось вопреки заявленным намерениям. Заявив о своей миссии как духовного славянского лидера настоящего и будущего, мы стали уходить из славянского экономического пространства. Это ли не странно, учитывая нарастающую антизападную пропагандистскую волну? Кричим на Запад, пинаем его официально, политически, а экономически пристраиваемся как можно ближе.
Ведь первой сенсацией 2005 года следует считать значительное увеличение доли Евросоюза в белорусском экспорте. Второй — снижение доли России. Сплетение различных факторов, несовпадение по форме и существу деклараций официоза и конкретных финансовых интересов дали феноменальный результат, который никто не просчитывал. Теперь премьер-министр мог бы назвать это своей новой «западной» политикой. Но, во-первых, кто поверит? И, во-вторых, что дальше? Совершенно новый и «чистый» парадокс, который придется оценивать и переоценивать не один раз.
Для создания ясной картины происходящего напомним о том, с какими итогами мы пришли к концу прошлого года. Ситуация была определенно биполярной, но в пользу российского экономического пространства. Основные векторы экспорта 2004 года представлены на диаграмме 2.
Изменение основного экспортного вектора особенно заметно на фоне достаточно устойчивых параметров экспорта в страны СНГ и те экономические регионы мировой экономики, которые находятся за экономическими границами объединенной Европы. Впрочем, рынки СНГ также стали проваливаться, но они в своем объеме незначительны, и по этой причине считать ситуацию опасной нет смысла.
Особого внимания требует постепенный «уход» с активной части российского экономического пространства. Конечно, делать далеко идущие выводы пока рано, но тенденция наметилась. На 12,1% в ценовом выражении уменьшились покупки белорусских товаров на российском рынке, на 15% снизился физический объем нашего экспорта в Российскую Федерацию. Там стали меньше покупать наших товаров, реальных единиц продукции. Это тенденция и весьма тревожная. Сигналы российского рынка пора принимать с полной ответственностью. Естественно, что многие обратят внимание на эффект НДС, но этого мало. Конкуренция на российском рынке возрастает, и через 2-3 года наше экспортное самочувствие может ухудшиться именно по этой причине. Политической элите придется срочно «принимать меры».
Назовем и третий парадокс. Третий краеугольный камень белорусской модели — забота о человеке. 250 долларов как национальная экономическая цель. Но ее достижение может поставить крест на всей национальной промышленности, вызвать стратегический провал экономической политики в долгосрочном плане и, как следствие, падение национальной конкурентоспособности.
Самые сильные эффекты для национальной экономики в последние годы создавал внешний рынок. Генетическая особенность нашей малой открытой экономики проявилась в том, что темпы прироста внешних продаж в 3 раза превышали темпы прироста продаж на внутреннем рынке. В 2005 году динамика синхронизировалась. Можно говорить о том, что покупки белорусов следовали за изменениями внешней экономической среды, были отражением прироста доходов, совокупного спроса и предложения. В таких случаях главным является поддержание экспортных операций и следование логике цен и спроса на внешних рынках. Нам это удалось сделать, хотя опасения по поводу роста цен импорта остаются до сих пор.
Что следует ожидать? Что сами мы проецируем и выводим в качестве главной интриги будущего года? Ответ на данный вопрос уже вырисовывается. Более того, формируется новая необычная ситуация, начинает развиваться собственная «наша игра» на внутреннем рынке. Суть ее состоит в следующем.
Правительством страны объявлено о намерении выйти на самый высокий за всю историю Беларуси уровень реальной заработной платы. Как известно, в масштабе всей страны ее адекватный долларовый эквивалент должен составить 250 долларов к концу 2005 года. Это своего рода вызов, который мы определили для себя в будущем году. Данный вызов имеет экономическую и социальную стороны. О социальной можно говорить только хорошее.
Экономические последствия, скорее даже формирующиеся уже сейчас условия являются неоднозначными. Суть проблемы состоит в том, насколько рационально совместятся векторы политики доходов и общая равновесная ситуация в экономике. Мы либо преднамеренно идем на нарушение сложившихся пропорций, адекватно оценивая создаваемые риски, либо рискуем по воле случая.
Первый риск — будет ли внешняя среда, в частности спрос на российском рынке, соответствовать нашим намерениям держать высокие темпы производства и экспорта. Стоит приостановиться экспортным потокам, как возникнет растущая нагрузка на доходы предприятий и фирм. Одновременно возникнет и проблема выплаты растущей заработной платы. Социальные трансферты будут находиться в еще более жесткой ситуации — не следует забывать, что экономика работает как система сообщающихся сосудов. Не будет внешних притоков доходов — трудно будет повышать заработную плату посредством внутренних продаж. Для открытой экономики это создает и дополнительные риски — падение национальной денежной единицы.
Вторая сторона вопроса — как будут перераспределяться доходы? В быстро меняющейся ситуации искусственный денежный дождь вызовет ряд негативных последствий. Причем они могут развиваться очень быстро, неожиданно и некстати.
Обратите внимание на следующие агрегированные показатели, которые работали в прошлом году, и которые будут формироваться в 2005 году.
Что же будет происходить на внутреннем потребительском рынке? Наши проекции ситуации таковы. При реализации официально заявленной политики доходов совокупные доходы работников по найму будут находиться к концу года на уровне 884,5 миллиона долларов в месяц. Это и сформирует дополнительный спрос, хотя многое будет зависеть от склонности к сбережениям. Наши исследования показывают, что в последние периоды при растущих агрегатах доходов, отнюдь не по Дж.М.Кейнсу, склонность к сбережениям не увеличивается, а уменьшается. Что все это означает?
Прежде чем развивать данную гипотезу «ломки» внутреннего рынка, обратим внимание и на другие потоки доходов. Скажем прямо, если двигаем заработную плату на уровень 250 долларов, то в год 60-летия Великой Победы жадничать с пенсиями никак нельзя. Надо и их увеличивать. Если это сделать «по-честному», то придется выплачивать ежемесячно пенсионерам и иным «трансфертникам» сумму примерно в 320 миллионов долларов. Каждый месяц, день в день и без задержек. Пока нам удавалось в прежние годы хорошо работать с суммой трансфертов в 160-170 миллионов долларов в месяц. Всего немного осталось и — в 2 раза больше? Не сорвется ли резьба на социальных гайках?
Впрочем, с пенсионерами можно и не спешить, обласкать своей любовью, она важнее, чем злато мира сего. Можно и не влезать в новые пенсионные обязательства раньше времени, взять паузу в пенсионной политике.
В нашей гипотезе развития событий будем считать, что те, кто живет на 18 или 20 миллионов ежемесячных доходов от собственности, не многое значат для национального потребительского рынка. В 2004 году все вместе мы зарабатывали в месяц 1220 миллионов долларов. 900 из них уходили на покупку товаров и услуг (по данным Министерства статистики и анализа, 72,6% от всех расходов и сбережений уходит на товары и услуги), 115 миллионов отдавали в качестве налогов с полученных доходов, 213 миллионов составляли ежемесячные отчисления на сбережения.
Что же может происходить, и что набирает обороты в 2005 году? Когда ежемесячно доходы составят, с учетом ожидаемых 250 долларов, 1600 миллионов долларов (при предположении, что предприниматели сохранили свои доходы), для обеспечения 72% доли покупок (исходим из консервативных ожиданий нормы сбережений) на рынке должно присутствовать товаров и услуг на 1152 миллиона долларов (в эквиваленте). Нынешнее совокупное предложение на внутреннем потребительском рынке — 900 миллионов.
Велика вероятность, что население захочет покупать на 250 миллионов долларов больше каждый месяц. Откуда возьмется такая товарная масса? Теоретически разрыв может быть преодолен фантастическими успехами нашей собственной экономики. Надо только произвести товаров хороших, добротных, конкурентных иностранным на 250 миллионов больше. Причем повторять этот подвиг нужно будет каждый месяц.
Является ли это уникальным шансом для национальной экономики? Успехи или неуспехи правительства в этой новой ситуации возможны в зависимости от степени профессионализма полисимейкеров. Что касается бизнеса, то шансы для быстрого роста имеются. Особенно это относится к производителям и дилерам непродовольственных товаров, ниша которых в потребительском бюджете увеличивается в последние месяцы. Следующий важный вывод: активность покупок на внутреннем рынке будет высокая.
Это происходит повсеместно. В первые месяцы 2005 года прирост покупок потребительских товаров на внутреннем рынке составил 20%. Что же происходит? Темпы прироста потребления в 2 раза превышают темпы производства товаров и услуг.
По существу мы научились потреблять вдвое быстрее, чем работать. Белорусский порядок создает общество, которое потребляет с большей интенсивностью и самоотдачей, нежели зарабатывает себе на самое необходимое. Это новый парадокс субсидиарной и неосоциалистической экономики. Потянет он за собой в финансовую пропасть предприятия, или так не будет — вопрос отдельный. Он многого стоит, что начинают интуитивно понимать и правительственные чиновники.