Решение о легитимации посланцев белорусского парламента в составе ПА ОБСЕ было принято, когда многолетние поиски разрешения конфликта между этой международной организацией и упрямым руководством нашей страны зашли в тупик. Для всех стало очевидно, что белорусский президент и стоящее за ним большинство белорусского общества абсолютно равнодушны к предполагаемым санкциям и угрозам со стороны «комьюнити», больше интересуясь ближней перспективой оформления отношений на третий срок и решением сиюминутных хозяйственных проблем, касающихся для многих, прежде всего, элементарного физического выживания.
Реальность, в которой существует Александр Лукашенко с его окружением, имеет совсем иную природу, нежели та, где разворачивается политическая деятельность, скажем, Жака Ширака. Но будет преувеличением приписывать ее авторство нынешним белорусским властям. Вопреки распространившемуся мнению, их совокупные креативные способности и политические таланты достойны лишь скромных оценок. Не они господствуют над средой и обстоятельствами, среда и обстоятельства, сохранившиеся от сформировавшей их некогда эпохи, господствуют над ними.
Ошибочной является трактовка изменения статуса белорусской делегации в ОБСЕ в терминах поражения или победы. Посол Эберхард Хайкен, руководитель Офиса ОБСЕ в Минске, на первой пресс-конференции 17 февраля, характеризуя новый этап отношений между представляемой им организацией и Беларусью, сказал о том, что обе стороны начинают все заново. Это — не политическая победа, она не имеет отношение к политике, как к искусству, это — «китайская ничья», когда все фигуры одним махом сметаются со стола. Успехом властей и лично белорусского президента был бы сдвиг к восприятию внутриполитической белорусской ситуации как «нормальной». До этого далеко. Конфликт не исчерпан. Отношение к Беларуси как к государству, представляющему собой политическую аномалию, не изменилось. Именно к этому в конечном счете сводятся, за редким исключением, комментарии и объяснения своего решения европейским большинством, проголосовавшим «за». Позиционное противостояние перешло в новую форму. И более того, получило новый импульс к развитию.
Тупиковая ситуация была более выгодна официальному Минску, поскольку развязывала ему руки, позволяя по-прежнему не обращать внимания на инвективы «цивилизованного мира». Сейчас с ними придется считаться. И оправдываться. Либо наступать. Либо меняться. Первое для высшего белорусского руководства совершенно не органично и внутренне противоестественно. Для конкретных же депутатов Национального Собрания, заседающих в Парламентской Ассамблее ОБСЕ, встает чрезвычайно сложная задача, которая оказалась не по силам профессионалам из МИДа. Объяснить, что политические и правовые обычаи, принятые в белорусском государстве, ни в чем не уступают, а где-то даже превосходят (высказывался такой тезис, например, бывшим министром Антоновичем) по своей демократичности институциональные практики, распространенные в других европейских странах. Уж лучше бы сидеть дома. Что касается наступления, то, учитывая предшествующий опыт, здесь как раз можно ожидать достижений. Но, как следует опять же из предшествующего опыта, результаты их будут для Беларуси скорее плачевны.
Но вот меняться…
Гипотетическим решением, если бы руководящие страной фигуры обладали реальным политическим талантом, т. е. способностью мыслить прагматически, ставить перед собой реальные стратегические и тактические цели, добиваться их реализации средствами, не превращающими управляемую ими страну в посмешище и пугало для подавляющего большинства ближайших и дальних соседей, так вот, таким решением стало бы для Беларуси не барахтанье в трясине идеологической догматики, социально-политических и экономических техник, устаревших полвека назад, а активное реагирование на стремительно меняющуюся ситуацию в мире, расширение мировоззренческого кругозора, восприимчивость к новому опыту и способность к обучению.
Пока что стыдливым термином «самостоятельная позиция» прикрывается неспособность и неумение поставить ситуацию под реальный контроль. Такова независимость слона в посудной лавке. Дело даже не в ценностях, которых придерживается та или иная политическая группа. Дело именно в искусности и эффективности претворения их в жизнь. Но и сами ценности тоже… Какое будущее готовят для своей страны властвующие сегодня белорусские политики? Ради чего все это героическое противостояние, кроме удовлетворения партикулярных амбиций? Ясно, что это не будущее, где ждет экономическое процветание и торжество личного достоинства и свободы. Там, где вы собрались с лопатами, господа, уже давно никто ничего не ищет. Никакой перспективы не в силах не то что фактически предложить, но даже в виде фантастического допущения высказать сегодняшняя элита, кроме пресловутого возвращения к 1991 году. Не вперед она зовет, а назад. Потому что ничего другого не знает, не умеет и освоить не способна.
Трудно поверить, что Александр Лукашенко или депутаты белорусского парламента не хотели бы чувствовать себя на равных с другими, «признанными» президентами и депутатами, тем более, что и у тех есть и нормальные амбиции и нормальное желание денег побольше заработать для себя и для отечества, вот только лучше получается. И не сказать, что для этого нужно немного. Много нужно.
Белорусский официальный истеблишмент топчется на уровне мифологем времен холодной войны, не замечая, как невозвратно ушли они в прошлое. Продолжая верить, что авторитет государства определяется количеством поставленных под штык солдат, а не уровнем дохода граждан. Потому что так проще и привычнее.
И снова-таки проблема не в том, что ностальгия по спорному пусть даже историческому прошлому плоха сама по себе. Возвращение к советским практикам невозможно технологически. Советский Союз, представлявший собой нерасторжимое единство экономической, идеологической и полицейской составляющих, был возможен только как закрытое общество, изолированное от остальной части мира. Технический прогресс, развитие средств коммуникации сделало поддержание его существования в этом качестве невозможным. В Беларуси сегодняшний порядок вещей держится в значительной степени на слабой информированности населения, податливости его в силу этого обстоятельства плоской и односторонней пропаганде, уверениям, что быть бедным и больным куда более престижно и достойно, нежели богатым и здоровым.
В конечном счете, актуальный белорусский порядок просто не адекватен реалиям сегодняшнего дня, а в силу этого не конкурентоспособен и не имеет жизненных перспектив.
Технологическая эволюция оставляет мало шансов на сохранение оазиса маленького «правильного» общества в окружении массы намного более развитых и богатых «неправильных» (именно так видится положение Беларуси через призму официальной пропаганды). Спутниковое телевидение и Интернет, относительная открытость границ, соприкосновение с западным опытом политического плюрализма и либеральных демократий являются объективным противником белорусской власти.
Продолжая рядиться в демократические одежды, она вынуждена играть на чужом поле. Принципы, положенные, в частности, в основу деятельности ОБСЕ, как-то правовое государство, укрепление гражданского общества, права человека и т. д., появились как плод многовековой истории западной цивилизации и имеют точное значение и смысл, не допускающий широких вольных вариаций. Так же, как и демократия в целом. Демократия, а la президент такой-то уже не есть демократия. Или есть неполная, ущербная демократия. В конце концов, демократическим, отдавая дань моде, себя называет и современный Туркменистан. И если бы только он.
Возвращаясь к взаимоотношениям белорусских официальных структур и ОБСЕ, нужно отметить, что эти взаимоотношения весьма неоправданно редуцируются, причем как властью, так и оппозицией, к своего рода хитроумной игре, наподобие шахмат, где все решает техническая квалификация, опыт и прозорливость играющих мастеров. Отчасти оно действительно так. Но лишь отчасти.
В число тех, кто представляет сегодня Беларусь на внешнеполитической сцене, входит немало по-настоящему умных и хорошо подготовленных специалистов, которые в иных условиях могли бы многое сделать для укрепления международного авторитета страны, осуществления ее политических и экономических интересов. Тем не менее, причудливость статуса белорусского МИДа очень выразительно иллюстрируется судьбой нынешнего министра, лишенного пока еще возможности посещать ряд европейских стран и США. Индивидуальное искусство и даже, предположим, личная репутация в этих условиях ничего не значат. Неуспех белорусской внешней политики на Западе предопределен характером тех задач, которые ей предписано выполнять. Разумеется, потребности пропаганды вызвали к жизни несколько гипотез, призванных объяснить фатальную провальность попыток белорусского государства обнаружить себя в качестве активного субъекта международных отношений. Появились статьи, стали слышны высказывания о том, что всему виной стремление белорусского президента установить особые отношения с Россией. Таковые утверждения отдавали мегаломанией и сильной переоценкой реального геополитического веса Беларуси. Прирастет ли Россия 10-ю белорусскими миллионами или нет, для Запада на самом деле вовсе не так существенно. В современных технологических условиях на первый план с точки зрения эффективности экономических коммуникаций или, не дай Бог, эвентуальных военных действий выходят не столько количественные и географические, сколько качественные показатели. В этом смысле даже в условиях, допустим, неприязненных отношений между Россией и Западом братание ее с Беларусью, не подкрепленное быстрой экономической и технической модернизацией, не изменило бы серьезным образом сложившегося положения вещей. Но вот как раз модернизация не стала реальными планами белорусского руководства. Имидж Беларуси как проблемной страны отнюдь не связан напрямую с ее затяжным странствием в Россию, которое началось в незапамятную пору распада СССР. Уже и дети выросли, целое поколение, а Беларусь все идет и идет. Не пропагандистские химеры, а то, что в сформированную на их почве иллюзорную картину реальности стали верить сами ее авторы, вызывает удивление. Всем памятен конфуз, закономерно произошедший после того, как этот простенький постулат был положен в основу практических шагов, приведших к отказу в визе белорусскому президенту, вознамерившемуся посетить саммит НАТО в Праге.
В действительности ни изощренность дипломатов, ни красноречие представителей парламента, ни сам по себе факт формального присутствия делегации Национального Собрания на соответствующих форумах ОБСЕ не приближает Беларусь к Европе и не делает автоматически ее равной другим странам континента.
Само понятие Европы формировалось в античном греческом мире как понятие не столько географическое, сколько концептуальное, подразумевающее некоторую единую систему ценностей. Греческий мир противопоставлял себя странам Востока как общество демократии и свободы (греками изобретенные термины) царствам, где господствует деспотия и несправедливость. Важно, что греческая культура и философия были продуктом творчества свободных людей, и именно их строй мышления предопределил приоритеты, складывающиеся в процессе развития европейской цивилизации. Путь от рабовладельческой демократии Афин к современным демократическим институтам пролегал через христианскую декларацию равенства всех людей перед Богом и этической независимости личности от политической власти, через провозглашение неотчуждаемости естественных прав человека, либерального постулата о невмешательстве государства в частную жизнь и самостоятельности гражданского общества, через укоренение принципов рыночной экономики, ибо политическая свобода невозможна без свободы экономической.
Интересно, что Россия, начиная со времен татаро-монгольского нашествия, до 18 века не рассматривалась в качестве части Европы. Только петровские реформы способствовали ее возвращению в семью европейских народов, от которой она снова была отторгнута в результате революции 1917 года.
Именно единое понимание ценностей лежит в основании процесса европейской интеграции и определяет европейскую идентичность. Америка в этом смысле всего лишь заокеанский филиал Старой Европы, Новый Свет. Эти ценности определяют сегодня правила отношений между европейскими государствами, границы которых становятся все более прозрачными, видоизменяя традиционную концепцию суверенитета. Единые ценности становятся предпосылкой стабильности и мира внутри европейского континента.
Этот процесс не является простым. Не является он пока и бесконфликтным. Но это выбор, который сделан почти всеми европейскими странами. Мы из тех немногих, кто сознательно остается за пределами этой новой Европы. Но ради чего? Или, может быть, кого? Притом что Россия в указанном выше понимании становится, пожалуй, ближе к Европе, чем мы.
И в какой мере наш выбор является сознательным? Не есть ли он простое следствие некомпетентности и ограниченности? В чем критерий эффективности власти? В расширении собственного влияния и гарантий самосохранения? Если верить Макиавелли, то да. Но и Макиавелли имел в виду укрепление власти Государя не для его личного удовлетворения, а для осуществления общего блага, которое на тот момент для флорентийского автора заключалось в необходимости объединения итальянских земель.
В чем наше общее благо? Кто его способен осуществить?