/Обмен опытом/

Из психологии «семейной жизни» (очерк белорусско-российской «интеграции»)

Историки будут удивляться тому, как, вопреки известной поговорке, в наш просвещенный век можно было столь долго дурачить такое количество народа. Ведь ясно же, что А.Г. не уступит своей политической и экономической власти российским политикам. Объединение двух государств, в том виде, в каком оно осуществляется вот уже столько лет, являет собой одно из самых спекулятивных политических мероприятий, какие только можно вспомнить в постсоветской истории. На эту тему уже было и еще будет написано немало. Хотя до серьезного изучения взаимного опыта так и не дошло. Действительно, насколько полезно для нас может быть то, что было сделано за эти годы в России? И наоборот, может ли пригодиться России (пусть отрицательный) опыт, полученный за эти годы в Беларуси?

В данной статье мы остановимся лишь на одном из аспектов данной проблемы. Попробуем проанализировать, каким образом политическому руководству обоих государств удавалось использовать «российско-белорусскую интеграцию» в своих, сугубо политических (читай — «рекламных», пиаровских) целях. При всей абсурдности идеи единого государства с сохранением суверенитетов,она вот уже много лет служит взаимной выгоде российских и белорусских политиков.

При Ельцине

Беларусь для России. В 90-е годы российские интеллектуалы явно недооценивали значение, какое мог бы иметь для них опыт Беларуси. Конечно, история не знает сослагательного наклонения. Делая тот или иной политический выбор, мы можем лишь гадать о том, что «было бы, если…». Однако у России в то время существовала уникальная возможность заглянуть в «будущее». Она могла воочию убедиться в том, чего ей удалось избежать, когда она делала выбор между Ельциным и Зюгановым. Для этого нужно было лишь повнимательнее присмотреться к тому, что происходит у соседки. При всей европейскости «новых» коммунистов, они вряд ли придумали бы что-то более оригинальное, чем первый президент Беларуси. Все было бы, скорее всего, примерно так же, как и у нас, — ограничение свободы СМИ и деятельности оппозиции (запретить совсем было уже невозможно), недопущение большой приватизации, широкий государственный протекционизм и сохранение колхозов. В общем, все самое «ценное» из советского прошлого с поправками на изменившиеся внутренние и внешние условия.

Эксперименты в политике обходятся обществу очень дорого. Самый яркий тому пример — 70-летний эксперимент большевиков по строительству коммунизма. У россиян была возможность с минимальными затратами использовать результаты социального эксперимента, который совершенно добровольно (второй раз в 20 веке) решили поставить на себе белорусы. При желании россияне могли сделать из этого полезные для себя выводы. Стоило лишь проанализировать все, что происходило в белорусской политике, экономике, культуре. Такой опыт дорогого стоит, но его не учли. Одни — зараженные имперскими амбициями и сами страдающие по советскому прошлому — видели исключительно то, что хотели видеть.* Другие — либерально-демократически настроенные и ориентированные на Запад — по привычке не принимали белорусов всерьез, глядя на «младших братьев» со смесью снисхождения («сами себе такого президента выбрали!») и сочувствия («как можно жить в таких условиях?!»). Все это вместо того, чтобы «ценить» Беларусь, «изучать и пропагандировать» ее опыт. «Смотрите, как не надо делать». «Смотрите, что будет, если мы будем делать так же».

Сегодня уже поздно. Россия во многом идет по стопам Беларуси. Комментаторы БТ с гордостью констатируют, что Путин использует опыт Беларуси в построении президентской вертикали, решении социальных вопросов и пр. Различия между нашими странами все больше сводятся к количественным (не качественным) показателям. В России уже есть почти все, чем гордится Беларусь, — разве что выражено не столь ярко. Ушли в прошлое политическая сатира и независимость телевидения, сжалась, как шагреневая кожа, свобода слова. Государство «наехало» на крупный бизнес и показало ему, «кто в доме хозяин». Как и Беларусь, Россия почти не инвестирует в будущее, занимаясь проеданием того, что имеет, и сомнительными социальными проектами. В ней та же гипертрофированная вертикаль исполнительной власти и ничем не ограниченная власть президента. Она демонстрирует такую же противоречивую (нелогичную) внешнюю политику. В каком-то смысле у Беларуси она даже честнее. Ее оценка войны в Ираке и отношение к США более «последовательны» и «бескомпромиссны».

Россия для Беларуси. А вот политическое руководство Беларуси использовало негативный опыт России с максимальной для себя пользой. Рядовые белорусы до сих пор твердо уверены в том, что живут гораздо лучше соседей. По крайней мере, о проблемах России они осведомлены не хуже (а порой и гораздо лучше), чем сами россияне, — там «не топят, не платят, воруют, убивают». Собственно, чтобы создать такой имидж России, белорусским властям и выдумывать ничего особо не нужно. Достаточно было ретранслировать российские СМИ (добросовестно вскрывающие внутренние проблемы) и сопровождать их «нужными» комментариями. Свобода СМИ в России была эффективно использована в Беларуси для запугивания своего обывателя. Отсутствие подобной свободы у себя позволяло рисовать идиллическую картинку «процветающего» государства, создавая выгодный контраст с восточной соседкой.

В массовом сознании белорусов политика демократических реформ в России была тесно связана с именем Ельцина. Поэтому белорусская власть делала все, для того чтобы его дискредитировать. По нынешний день отношение к нему среди простых людей в Беларуси остается либо негативным, либо пренебрежительным (все хорошо помнят о том, как он «выпивал, просыпал международные переговоры, падал в речку с моста»). Очень мало кто при этом знает о том позитивном, что удалось сделать в России за время его правления.** А ведь, как правило, к «чужому» начальству у простого народа претензий меньше, чем к своему. Чужого «батьку» гораздо чаще идеализируют, наделяя несуществующими добродетелями. Мы видим лишь парадную сторону его политики, не страдаем от проводимых им непопулярных мер. Вспомним отношение к белорусскому президенту в российской глубинке или же достаточно высокий рейтинг Путина у белорусского обывателя.

При Путине

С приходом Путина ситуация существенно изменилась. По мере нарастания авторитарных тенденций в России, у Беларуси становилось все меньше оснований для критики российского руководства. Зато позиция российского президента по отношению к своему «коллеге» стала более уверенной и жесткой. Он мог публично заявить свое недовольство политикой А.Г. (вспомним «мухи и котлеты»), хранить долгое молчание, заставляя его нервничать и срываться в компрометирующих себя монологах, и даже пойти на невиданные ранее практические меры по отключению газа. Сложилась странная ситуация, когда, имея с президентом Беларуси гораздо больше общего, чем Ельцин, В.П. стал от него гораздо дальше. Не случайно, президент Беларуси испытывает по отношению к своему российскому коллеге гораздо больший пиетет, чем к его предшественнику. «Боится — значит, уважает» — гласит народная мудрость.

«Использование» президентами друг друга для взаимного пиара очень напоминает полицейскую игру в «хорошего и плохого следователя». Это тем более оправдано, что, как уже отмечалось, различия в государственном курсе стали менее существенными. Оба «следователя» имеют примерно одни и те же цели, отличаясь лишь методами их достижения.

Следует признать, что возможностей эксплуатировать Путина в качестве «плохого следователя» у белорусского президента становится все меньше. Прежде всего, потому, что тот во многом идет аналогичным путем, задабривая электорат социальными программами и забирая «козыри» у А.Г. А так как материальных средств у российского президента в силу понятных причин побольше, то и результативность повыше. В сравнении с Ельциным в глазах белорусского электората Путин кажется более близким Лукашенко «по духу», поэтому столь выгодного контраста (какой был ранее) не получается. Играя на «негатив» в России, белорусские СМИ все чаще опираются на более объективные (т.е. менее зависящие от действий власти) факторы — погода, «дураки и дороги», «лень и пьянство», олигархи. Да и российские СМИ, утратившие былую свободу, а вместе с нею и былой «разоблачительный» потенциал, дают гораздо меньше пищи для злой радости (злорадности). Как-то вдруг и в России ситуация стала «меняться к лучшему» — и в смысле криминала, и возрождения села.

В изображении России белорусскими СМИ появились даже новые, ранее неизвестные нотки. Сегодня она все чаще используется в качестве «позитивного» примера. На нее ссылаются, как на «авторитет», когда нужно оправдать некоторые собственные проблемы. «Смотрите, в России тоже нет независимых телевизионных каналов, что уж говорить о нас». «В России тоже заботятся о патриотическом воспитании молодежи, … ограничивают деятельность международных фондов … запрещают финансирование политических организаций из-за рубежа и пр.». В целом, работа белорусских СМИ стала одновременно и легче, и труднее. Труднее, потому что находить явный негатив становится все сложнее. Легче, потому что появилось много «позитива», позволяющего иллюстрировать «правильность» избранного курса. «Мы не одни на этом пути». — «С нами Россия».

Использовать А.Г. в качестве «плохого» следователя Путину удается гораздо успешнее. В отличие от своего белорусского «коллеги», он делает это, ориентируясь на другую, прежде всего, оппозиционно настроенную (либо сдержанно относящуюся к его политике) аудиторию. Путин словно показывает демократам, что в сравнении с белорусским президентом он вполне даже прогрессивен и что вместо него они могли бы получить что-то подобное А.Г. из левого крыла российских политических партий. Кроме того, А.Г. выгодно оттеняет политику В.П. в глазах мировой общественности. Российский президент показывает пример «срединного», взвешенного пути в сложных условиях, когда масса хотела бы видеть у власти подобного белорусскому президенту. И в том, и в другом случае смысл примерно одинаков: «есть гораздо хуже, чем я, и вы это сами видите».

Вокзал поехал

Как мы можем узнать о том, что поезд, в котором мы находимся, тронулся? Прежде всего благодаря тому, что вокзал начинает уплывать назад. А если вокзал вдруг поедет вместе с поездом? Наверное, какое-то время мы по-прежнему будем думать, что стоим на месте. Нечто подобное случилось на наших глазах, когда российские СМИ вдруг перестали быть независимыми и объективными в освещении событий, когда они, подобно белорусским (только гораздо тоньше и качественнее), занялись «правильной» подачей материала.

Доверие к ним со стороны демократически настроенных белорусов (не электората А.Г.) было традиционно более высоким, чем к «своим». («Где еще могли узнать правду те, у кого нет своей телевизионной „тарелки“. Ведь число читателей независимой прессы традиционно невелико). Критического мышления, для того чтобы самостоятельно отличить правду от лжи, оказалось явно недостаточно. В освещении событий в Югославии, Ираке, Чечне легко попались „на удочку“ российских СМИ. Где же нам знать, что НТВ уже далеко не то, которое рассказывало правду, не считаясь с позицией власти („невзирая на лица“). Вот и получилось, что устоявшие перед „простым“ популизмом А.Г. не устояли перед „сложным“ популизмом В.П.

Размышление по поводу …

Позволим себе небольшое отступление по поводу игры политиков «на публику». Даже если формально лидер может обходиться без выраженной поддержки электората — умения «считать голоса» на выборах вроде бы вполне достаточно, — он так или иначе стремится ее (эту поддержку) получить. Как профессиональные шутники не могут без одобрения публики, так и политический лидер нуждается в постоянной подпитке «любовью» электората. Это дает ему необходимую уверенность и энергию.

Постмодернизм сделал из политика шоумена. Вместо реальных дел можно заниматься их имитацией. Главное, чтобы было «красиво» и «убедительно». И то, и другое — дело техники (политической технологии). Однако в Беларуси есть еще одна причина, объясняющая постоянную «игру на публику».

В своей недавней статье Сергей Паньковский (см. Do it!) подметил феномен, который можно было бы определить как «опекаемое государством». Конечно, скажете вы, каким же еще быть государству, состоящему из «опекаемых» индивидов? Однако дело не только в этом. «Опекающая» власть в такой же степени, как и народ, является «несамостоятельной» (нуждающейся в постоянных «внешних» раздражителях). Белорусское политическое руководство не может существовать без постоянных отсылок (сравнений, обид, претензий, провокаций) к «международному контексту». О чем еще будет рассказывать нам БТ, если не будет США, России, войны в Ираке? Подобно человеку, который, будучи избалованным в детстве чрезмерным вниманием, требует его вновь и вновь. Поведение капризного ребенка можно описать хитрой фразой, адресованной непонятливым взрослым: «Отстаньте от меня, я не вам плачу — я маме плачу».

Официальный Минск «плачет» о России, США, Европе, имея в качестве зрителей (болельщиков) белорусское общество и рассчитывая на его одобрение (негодование). В отличие от «взрослых» наций, Беларусь еще не научилась жить «собой» и «для себя». Это заметно по поведению политического руководства, оппозиции, электората. Судя по всему, процесс взросления, который normalerweise сопровождается ростом самостоятельности и «самодостаточности», еще не закончился.

После Путина

Безусловно, Путин очень помог белорусскому президенту, оттенив своей авторитарной политикой (создав более благоприятный фон) его «кондовый» ретро-стиль. Трудно представить себе, как смотрелись бы сегодня все эти возвращения «из прошлого в настоящее» реликтов советского времени (государственной идеологии, жалобных книг, антиалкогольных кампаний и борьбы за дисциплину) на фоне достаточно либеральной ельцинской России. Если вдруг на смену Путину придет человек, ориентированный на либерально-демократические ценности, «советскость» Беларуси станет особенно очевидной и превратит нашу страну в настоящий (смешной и страшный одновременно) заповедник прошлого. Вот тогда белорусскому президенту придется несладко.

Как если после долгой поездки в велосипедном тандеме вдруг неожиданно остаешься один. Придется не только за двоих «крутить педали» на публику, но и самому заботиться о громоздком и устаревшем «велосипеде».

________________________________________

* Они использовали «опыт» белорусов в своих интересах. Мы нужны были для того, чтобы проиллюстрировать ряд ложных (ошибочных) по своей сути идей: (а) ошибочность развала СССР и желание советских людей вернуться в «единую семью народов» («якобы в Беларуси это проявляется особенно наглядно»); (б) нереализованные возможности командно-административной системы и ее порождений в виде промышленных гигантов, колхозов, «социального государства»; (в) необходимость тесного политического и военного союза для развития экономического сотрудничества и др.

** Вопрос о том, почему столь мало об этом знают сами россияне, следует отнести к психологическим особенно стям человеческой натуры — как говорится, «что имеем, не храним…».