Сентябрьский поворот многотомной и утомительной интеграционной интриги, как водится, вызвал к жизни на этот раз, правда, вялый всплеск рассуждений о перспективах белорусской политической системы. Последняя упорно демонстрирует удивительную, на первый взгляд, устойчивость и умение не считаться с факторами, способными в развитых демократиях насмерть повалить любую власть. С официальной апологетикой все более или менее ясно. Каждое телодвижение Александра Лукашенко в окопах объединительных российско-белорусских битв сразу же объявляется безусловным тактическим и стратегическим достижением, наполеоновский смысл которого не внятен только профанам и досужим аналитикам («Бриан — это голова…»), состоящим на довольствии у оппозиции, мафии, жадных до народной крови глобалистов, российских олигархов, западных спецслужб, экстремистских религиозных сект, лично Джорджа Буша-мл. и проч. Сами досужие аналитики, сгибающиеся под тяжестью возложенной на них всеми этими названными и неназванными врагами интеграции и одновременно белорусского суверенитета ответственности, устало «очерняют действительность» и ведут меланхоличные интеллигентские споры о том, кого из двух президентов, почему и в чем надо считать вырвавшимся вперед на полкорпуса, или обоих надо считать вырвавшимися, или обоих отставшими. Апологеты и критики с ликованием либо с разочарованием сходятся, однако, в констатации того факта, что в полной независимости от геополитических и внешнеэкономических обстоятельств, сложись они для Беларуси даже самым катастрофическим образом, это ничего не изменит в размеренности внутреннего политического и экономического бытия. В конце концов, и поныне здравствуют авторитарные режимы, граждане которых излучают счастье и безудержно восхваляют мудрость руководителя, пустившую в их стране корни политико-экономическую систему и государственную непреклонность к врагам, ведя полуголодное существование на грани физического выживания; некоторые при этом проявляют горячую любовь к вождю и общественному строю непосредственно из концлагеря. То, что в демократических обществах выносится на суд широкой публичной дискуссии, приводит к серьезным коррекциям внутренней и внешней политики, в обществах недемократических либо замалчивается, либо предъявляется населению в единственно позволенной пропагандистской версии. Политический контроль здесь носит односторонний характер и направлен от государства к гражданам. Обратная связь, идущая от гражданского общества к государству, признается вредной и безжалостно искореняется.
Вот уже несколько месяцев тема белорусского референдума на предмет третьего президентского срока является любимым дитятем негосударственных СМИ. Государственные СМИ хранят по этому поводу выразительное угрюмое молчание. Сам по себе вопрос о референдуме представляет собой элемент дискуссии о ближайшем (или отдаленном) будущем Беларуси, вероятности и направленности изменений принципов политической и экономической жизни. Общее настроение несогласных с нынешней властью при этом скорее пессимистическое и разительно отличается от зажигательных прогнозов семи-восьмилетней давности. Уверившись, что ни Запад, ни «мировое сообщество» не имеют ни малейших шансов пробиться в политическое сознание основной массы белорусов и лично президента, не надеясь на скорую эволюцию белорусского социума изнутри, виды на перемены привычно сопрягаются с российским влиянием, несмотря на то, что его значение, в том числе ввиду последних событий, становится во все большей степени сомнительным. Во всех случаях итогом грустных размышлений неизменно становится сетование на отсутствие в рядах оппозиции фигуры, которая могла бы устроить каждого и составить эффективную конкуренцию бьющей через край харизме Александра Лукашенко.
Как будто выживаемость авторитарных и тоталитарных режимов главным образом связана с недостатком в окружении правителей и стране в целом ярких личностей, являющихся потенциальными или реальными носителями иных политических стратегий. Политическое долголетие Сталина, Муссолини, Брежнева или Хусейна объяснялось вовсе не ничтожеством тех, кто был предрасположен к инакомыслию, напротив, в жестоких условиях диктатуры, духовного и физического подавления несогласия в эту группу, как правило, входили люди выдающихся моральных и интеллектуальных качеств. Общеизвестно, что Сталин не был ни самым талантливым, ни самым образованным, ни даже самым заметным в кругу соратников. Но есть социальные контексты, где именно заурядность, хитрость и грубая сила дают несравненно больше преимуществ, нежели честность, талант и интеллект. Те, кто имели несчастье или смелость по своим человеческим свойствам превосходить Сталина, как известно, были им планомерно и без сожаления умерщвлены. Демократия, политический плюрализм — есть помимо прочего средство избежать подобных методов политического самоутверждения.
Альтернативой Сталину мог бы стать, например, Троцкий. Но вряд ли система политических координат претерпела бы существенные изменения.
Белорусская ситуация, разумеется, далека от зловещих эксцессов сталинского периода. Но так же, как и в паре Сталин–Троцкий, упования на пришествие некоего Анти-Лукашенко, который во всем был бы такой же, но с противоположным политическим знаком, оправданы только при сохранении основных очертаний сложившегося в Беларуси политического уклада, авторитарного по своей сути.
Объективная оценка возможным политическим соперникам действующего президента в борьбе за верховную власть, будь они русофилы или русофобы, приверженцы безбрежной демократии или «сильной руки», социалисты или либералы, может быть дана лишь на демократической почве реальной конкуренции и равенства шансов.
В сущности, белорусский президент не был «выбран» народом в строгом значении этого термина. Настоящий выбор предполагает именно объективное сопоставление кандидатов, находящихся в равных условиях. Поэтому в демократических системах такое большое внимание уделяется доступности всех мнений и аргументов, процедуре и независимому контролю. В Беларуси при полном поглощении телевидения, радио и печатных СМИ одной из состязающихся сторон, без обременительных угрызений совести обратившей в свою пользу мощь государственного аппарата и являющиеся национальным достоянием материальные ресурсы, при планомерном и агрессивном вытеснении из информационного поля всего, что не поддается ее контролю, при бесчисленных отступлениях от процедуры –- «выборы» лишь по названию были таковыми. На короткое выступление по БТ иного, чем Александр Лукашенко (вопреки всем нормам, политическим и этическим, редко покидавшего в этот период экран), кандидата приходилось многочасовое ежедневное самое бессовестное обливание его грязью, осуществляемое по общенациональному каналу услужливыми и беспринципными людьми, которые всегда какие-нибудь находятся. В свою очередь выборы всего лишь один из механизмов осуществления демократического плюрализма, функционирующего постоянно, а не формально предъявляемого один раз в пять лет.
Президентские выборы в Беларуси не были официально признаны большинством стран мира, поскольку выборами не являлись.
Белорусские оппозиционные партии, за последние годы чего только не натерпевшиеся, постоянно попадающие под перекрестный огонь сверху и снизу, от «зависимых» и «независимых» (часто, вероятно, поделом) ведут себя между тем, как ведут себя партии во всех мировых демократических сообществах: ссорятся, борются за расширение числа своих сторонников, выясняют отношения, ревниво следят за собственным рейтингом (пусть в белорусских условиях априорно невысоким), собираются в коалиции и выступают с взаимными обвинениями. С тем лишь отличием, что Беларусь трудно пока отнести к демократическим сообществам.
Точнее демократия в Беларуси обитает в некотором замкнутом, отгороженном от населения пространстве, наподобие резервации, границы которой становятся все более узкими. Внутри этого пространства употребляются законы и традиции, которые извне его представляются смехотворным, но и опасным чудачеством. Фатальный неуспех оппозиционных сил в их историческом противоборстве с сокрушительной, как стальной таран, кармой первого белорусского президента закономерен постольку, поскольку они пытаются всеми силами затащить противника на собственное поле и заставить его играть по правилам, которые тому непонятны и чужды.
Да и не нужно это ему. На территории власти он — полный хозяин и сам диктует условия, каковые в любой момент сам может и поменять. Потенциальные рекордсмены здесь насильственно вышибаются из игры задолго до того, как покажутся на старте. Единственное, что сдерживает и не позволяет одним махом решить все проблемы — угроза внешнего вмешательства, отнюдь не призрачная.
Немыслимое в других странах соединение в одном блоке коммунистов и либералов, возможно, означает зародыш ответного движения от повсеместно господствующей логики относительно мирного состязания к логике фронта и бескомпромиссной борьбы.
Миф о том, что природа сильно на Беларуси отдохнула до и после появления на свет Александра Лукашенко, способен вдохновить только написанные в состоянии крайнего верноподданнического экстаза произведения, вроде опубликованных «Белорусской думкой» «Цветов Александрии», безошибочно угадывающих в облике простого деревенского хлопчика неслучайные решительные черты будущего мужественного борца против расширения НАТО и всемирного защитника попранных славянских доблестей.
Вести за собой нацию, дело, в общем, судя по накопившемуся в Беларуси опыту, несложное и управятся здесь многие. Сложнее убедить нацию научиться думать самостоятельно. Но еще нужно создать так и не сформировавшиеся в нашей стране предпосылки выбора, который и позволил бы определить наилучшего. И эта задача, пожалуй, поважнее, чем гадание по поводу персональных характеристик следующего президента. Если такой когда-нибудь появится.