Контрпропагандисты за работой
«Теневое» правительство выбрало популизм и копирование мер, принимаемых правительством действующим». Так некто Виктор Ловгач, аналитик БелТА, начинает свой комментарий так называемой «платформы действий теневого правительства», которая, по его мнению, имеет две особенности: ярко выраженный популизм и… копирование программ, которые уже давно и с успехом реализуются правительством действующим.
Задора много, компетенции ноль
Комментарий обширный, поэтому остановимся только на самых лихих моментах. Так, высмеивая тезис белорусской оппозиции о том, что «после пяти лет после начала реформ в Беларуси будет создано полмиллиона новых высокооплачиваемых рабочих мест», Ловгач восклицает: «Это уже вообще из области фантастики. Дело в том, что сегодня Беларусь элементарно не сможет переварить новых полмиллиона рабочих мест. Просто, у нас безработица одна из самых низких не только среди стран СНГ, но и Европы». В этой связи уместно заметить: задора много, компетентности мало.
«Если бы авторы „программы“, — продолжает Ловгач, — предложили данный проект, например, Польше, тогда понятно — безработица там составляет около 20%. Правительство Польши при условии реализации этих мер могло бы представить их авторов к Нобелевской премии». Мораль ясна: лучшие экономисты у нас, но с Нобелевскими премиями их обносят. Двойные стандарты, понимаете ли.
Но не все так очевидно. Действительно, по данным Минстата, на учете в органах службы занятости на начало текущего года состояло 67,9 тыс. человек, то есть признанных официально безработными. Официальный, подчеркнем, уровень безработицы, таким образом, составил около 1,5% экономически активного населения. Это фактически не безработица, а полная занятость.
Но не спешите с обобщениями. В декабре прошлого года размер пособия по безработице составил 39,5 тысяч рублей (26% от бюджета прожиточного минимума), и получили такие «деньжищи» не все, а только половина безработных. А каким должен быть размер пособия? Отчисления в фонд занятости составляют 1% от фонда заработной платы. Значит, по весьма приблизительным подсчетам, имеющий право на пособие безработный должен получать не менее 100 долларов, т. е. половину от размера среднемесячной зарплаты по стране. Ведь пособие по безработице — это страховое пособие для тех, кто по объективным причинам потерял работу. И если деньги из Фонда не расходуются на иные цели (содержание самой службы занятости, спонсирование идеологической работы молодых патриотов и проч.), то размер пособия уже сегодня не может быть ниже бюджета прожиточного минимума.
Но если увеличить размеры пособия, то, смеем предположить, от благополучной и политически корректной статистики не осталось бы и следа. Понять власть можно, войти в положение — нельзя. И в любом случае встает вопрос о том, на какие цели расходуются средства, предназначенные на страхование безработных.
Если же говорить о Польше с ее шоковой терапией, то там экономический спад был и менее продолжительным, и менее глубоким, чем в Беларуси. А что касается всплеска безработицы, то, закрывая нерентабельные, допустим, шахты, правительство исходило из того, что размер пособия должен быть таким, чтобы шахтеры не бастовали за свое право выдавать «на гора» никому не нужный уголь. Они и не бастуют. Кроме того, пособия получили и их жены, домохозяйки, которые от народного государства никогда ничего подобного не получали.
Стоит ли говорить, что система социального страхования и политика на рынке труда в европейских странах совершенно отличны от белорусской. В ЕС постоянно болезненно решается (и никогда полностью) проблема сохранения достаточно высоких социальных гарантий безработным с тем, чтобы они не превратились в социальных иждивенцев.
Многое зависит и от того, как считать. В Европе это в основном делается в ходе опросов домохозяйств. Статистики, например, выясняют, имеет ли респондент работу, ищет ли он ее, готов ли принять предложенную. Иначе ведь в безработные могут угодить и чистейшей воды рантье. И станут приезжать за пособиями на «лексусах», стыдливо пряча их за углом. А потом — на Канары до следующей выплаты пособия.
Знаете, надоело все это кликушество — вопят: халва, а слаще не становится.
… А доли не дали
Как считать? В прошлом году среди 88 тыс. лиц, совершивших преступления, 56 тыс. нигде не работали и не учились. Разумеется, среди них есть и официальные безработные, но не всякий же клиент биржи труда, получив пособие, идет с бейсбольной битой громить «новых белорусов». Так что официальный показатель безработицы следует, не боясь ошибиться, удвоить. Как минимум.
Курице не суждено стать орлом, а колхознику или работнику созданного на основе колхоза кооператива не суждено стать безработным. Дело в том, что формально (юридически) все они считаются собственниками имущественных долей хозяйств (коллективов). Правда, их право на доли закрепили, а доли так и не дали. Поэтому, даже если в колхозе заработки ниже пособий, безработными они не считаются. Софистика с казуистикой. А ведь речь идет о сотнях тысячах сельских жителей.
Вот официальные, правда, не самые последние данные. В 2003 году по сравнению с 2002-м регистрация безработных в сельской местности возросла на 6,8%. Так, в 2003 году в органах государственной службы занятости было зарегистрировано 241,8 тыс. безработных, из них 42,7 тыс. (17,7%) составили сельские жители. И это притом, что неработающие члены колхозов не подлежат регистрации в качестве безработных.
На 1 января 2004 года на учете в государственной службе занятости состояло 23,2 тыс. безработных, проживающих в сельской местности. Это на 12,1% превышало показатель 2003 года. Возросла и доля неработающих сельчан в общей численности безработных — с 15,8% до 17%. Рост регистрируемой сельской безработицы мог быть куда более существенным. Но часть высвобождаемых работников — люди пенсионного возраста, которым статус безработных ни к чему, другая часть — «переселенцы» в городскую местность, а некоторые ищут работу самостоятельно, не обращаясь в государственную службу занятости. Кроме того, большинство незанятого трудоспособного населения на селе ограничивается ведением личного подсобного хозяйства.
Большинство сельчан создают себе рабочее место на собственных сотках. Так, как правило, поступают люди предпенсионного возраста, которые лишились рабочих мест, например, в 1999 году, когда в связи с бескормицей скот частично пустили под нож, а частично увезли в места, где к весне еще оставалась солома. А назад привезти забыли. Это общая схема, по которой закрывались фермы в «бесперспективных» деревнях.
И если в среднем по стране на одну заявленную нанимателем вакансию претендовало в то время 4 безработных, то, например, в Столинском районе на каждое свободное рабочее место приходилось 56 сельских безработных, в Речицком — 47, в Дубровенском — 37, в Березовском — 36, в Ляховичском районе — 29 человек. А это уже отстой, социальная резервация.
Не думаю, чтобы с тех пор ситуация улучшилась коренным образом. Только бессовестный человек может иронизировать по этому поводу или петь хвалебные оды власти.
Проблема серьезнейшая. Ее надо решать, и пока это не удается. Что касается «высокооплачиваемых рабочих мест», то вот вам информация к размышлению. В прошлом году с работы было уволено 806 тыс. человек, из которых 79% уволились по собственному желанию или по соглашению сторон. За собственным желанием, как правило, не блажь, не прихоть, а неудовлетворенность оплатой и условиями труда.
Вот и получается, что в стране требуется создать 500 тысяч (минимум) рабочих мест.
Власть пока что с этой задачей не справляется — даже ничего не обещает, не собирается ничего делать, ибо, похоже, на самом деле поверила собственным лозунгам о достигнутой стабильности. В прошлом такая стабилизация называлась застоем.
Не даю оценки качеству «теневой программы» в целом, однако она все же поднимает проблемы, от которых пропагандистским опусом не отмахнешься.