«Союз без Путина»

«Что это, Кремль в огне?»

Комментарий ведущего программы
«В центре внимания» к видеокадрам из Москвы.

(Минск, БТ, 14.03.04. 21.30. Пожар в Манеже начался около 20.00).

В Беларуси введен в оборот новый политический лозунг — «Союз без Путина». Автор этих строк собственноручно списал его утром 14 марта со стены дома № 11 по улице Нововиленской. Подобными «граффити» были расписаны практически все строения этой тихой улочки, которая ведет к зданию Минского Дворца молодежи. В день выборов российского президента во Дворце располагался временный избирательный участок для жителей белорусской столицы — граждан Российской Федерации. Так что с предвыборной агитацией в духе традиционного российского политического плюрализма в Минске оказалось все в норме. К 10 утра работники местной жилищной конторы все надписи тщательно закрасили. Едва ли так просто, с использованием эмали салатного колера, можно было бы «закрасить» все проблемы российско-белорусских отношений.

С учетом сегодняшних белорусских политических реалий, лозунг «Союз без Путина» является индикатором состояния не только российско-белорусской интеграции, но одновременно отражает специфику сегодняшнего этапа внутреннего социально-экономического и политического развития Республики Беларусь. Несомненно, эти процессы связаны между собой.

16 марта одновременно в двух газетах — оппозиционной «Народной Воле» (А. Силич, «Раз — Путин, два — Путин») и в органе Администрации президента РБ «Советской Белоруссии» (Н. Романова, «Выбор выборов») — появились материалы о состоявшихся в России президентских выборах. Статьи носили программный характер и в концентрированном виде отражали отношение двух частей политического спектра Беларуси к старту второго президентского срока В. Путина. В выводах публикации оказались поразительно близки друг к другу: цитируются западные негативные оценки прошедшей предвыборной кампании, подчеркивается отход В. Путина от демократии, предрекаются рост проблем для российской экономики и т. д. Знаковые цитаты, приведенные авторами из ранее опубликованных материалов — «…после прошедшего фарса выборов он (В. Путин) стал нелегитимным» («СБ») и «Кремль не отказался от использования государственных средств манипулирования» («НВ»), — подтверждают мнение, что за последние четыре года в белорусской политической элите сложилось стойкое неприятие личности второго российского президента.

Тем не менее, в ближайшие сорок восемь месяцев официальному Минску придется иметь дело именно с этим президентом России, именно политику В. Путина будет анализировать белорусская оппозиция. С другой стороны, предстоящие через 901 день белорусские президентские выборы пройдут под пристальным путинским взглядом со стен Кремля.

За оставшиеся дни и часы до выборов Второго белорусского президента российской и белорусской стороне придется что-то делать с Союзным Государством. В нынешней стадии — без завершенного конституционного процесса, без единой валюты, без отработанной системы принятия совместных решений — оно не может находиться бесконечно долго. Мнение некоторых наших коллег — аналитиков, что «сейчас вообще все интеграционные процессы стагнируют и будут продолжать стагнировать, потому что пока это выгодно и белорусскому, и российскому руководству», мягко говоря, ошибочно. А. Лукашенко находится на предвыборной стартовой позиции. Первый круг — парламентские выборы — рукой подать, а следом начнется президентская гонка. Ему как воздух нужен крепкий интеграционный тыл. России, которая находится в постоянном поиске интеграционных вариантов, способных стянуть в один рынок экономики России, Украины и Казахстана, такие «интеграционные трупы», как Союзное государство России и Беларуси, загромождают все подступы к давно ожидаемому «свободному рынку товаров, капиталов и услуг». Так что ближайшие месяцы в российско-белорусских отношениях будут посвящены «расшивке» союзных проблем. Но уже можно сказать более-менее твердо: в СГ будет один лидер в лице В. Путина или Союзного Государства не будет вообще. Оно будет похоронено в анналах истории рядом с ОАР и иными псевдогосударственными образованьями.

Так что произошло на бесконечной стройке интеграционной пирамиды? Неужели действительно именно в лице В. Путина белорусская элита увидела «великодержавный российский оскал» («НВ», 18.03.04). Может быть, все дело в психологической несовместимости лидеров двух «братских государств»? Говорят же злые языки, что В. Путина ощутимо «напрягает» высокий рост А. Лукашенко. В то же время, А. Лукашенко, учитывая высокий спортивный уровень В. Путина на трассах лыжного слалома, третью зиму чуть ли не в чемодане диппочты пробирается в австрийские Альпы.

Проблема, конечно, лежит гораздо глубже, где-то рядом с корнями современной белорусской элиты. К сожалению, белорусская правящая верхушка в подавляющем большинстве обучалась и сформировалась на периферии единого советского номенклатурного образовательно-воспитательного круга. Никто из них не заканчивал советских Кембриджей и Гарвардов — МГУ, ЛГУ или Киевского университета. Знание будущего партнера по Союзному государству ограничивалось сформированными на платформе национальной исключительности предрассудками периода «колбасно-мясного вывоза» в российские мегаполисы, наблюдением через окно вагона, опытом командировок и строек в далеких и необжитых краях. Эксперты и аналитики, примкнувшие к власти, представляют собой весьма причудливое сборище сервильных фантазеров.

Тем не менее, белорусская правящая элита выступила инициатором интеграционного процесса с Российской Федерацией в исторически наиболее благоприятный для себя момент. В середине 90-х годов Москва была крайне заинтересована в появлении на своей политической арене интеграционного фактора. Россия только что пережила тяжелый политический кризис 1993 года, тонула в водовороте социальных проблем, страна в формате международной изоляции воевала с чеченским сепаратизмом.

Деградирующая, теряющая контроль над своими ресурсами и рынками, передающая под влияние соседей свои регионы и военно-стратегический потенциал (стоит отметить, что в то время на территории РБ еще находилось российское ядерное оружие) Россия середины последнего десятилетия ХХ века как никогда отвечала стереотипам белорусской элиты независимо от ее политических пристрастий. Элита убедила себя, что деградация России будет только расти, и пришло время поживиться на пожаре у соседа.

Дезинтеграцию России требовалось канализировать. Интеграция, как в то время казалось, создает более-менее легитимный фарватер, ведущий к новому центру консолидации — Минску. Это позднее пером господина Скобелева будет рождена некая «восточно-европейская цивилизация» во главе с белорусским этносом, «в наибольшей степени сохранившем высокие моральные устои». В центре этого «центра мироздания» как бы случайно оказывался А. Лукашенко, за плечами которого витали образы Петра Великого, Дж. Вашингтона, Наполеона и т. д. И это было почти правдой — ведь не каждому политическому лидеру удается создать новую государственность. Имена таких исторических личностей остаются в веках. До сих пор школьники учат, что первым интегратором в истории человечества оказался египетский фараон Мина. В 3100 г. до нашей эры он объединил Верхний и Нижний Египет. Это была качественно сделанная работа.

Но вернемся в Беларусь, где в конце ХХ века интеграционный азарт буквально захлестывал властную вертикаль. В то время минские «геополитики» рисовали радужными красками будущее доминирование Беларуси в Евразии на костях российской государственности. Обосновывались тезисы о «спасительности» для РФ интеграции России и Беларуси, предоставляющей единственную возможность сохранить Российскую Федерацию в современном составе. Для примера можно привести следующую цитату: «В рамках этого союза (между РФ и РБ — А.С.) повышение экономического потенциала Беларуси неизбежно усиливает политические позиции Минска относительно Москвы. Создаются дополнительные возможности для воздействия Беларуси на ее союзницу по множеству новых формальных и неформальных каналов. …Например, через влияние в регионах, где находятся потребители белорусской продукции и части технологических цепочек, завязанных на белорусских производителей, и т. п. Поведение Лукашенко в Краснодарском крае, кажется, доказало это даже тем, кто был уверен в простом решении „белорусского вопроса“. Пока белорусская оппозиция будет бравировать своим интеллектуальным инфантилизмом, президент использует эти новые возможности…» (Ю. Шевцов. Интеграция России и Запада: Еще одна «высшая стадия капитализма». БДГ, 1997 г.). Чем не новый «„Drang nach Osten“?

Нет нужды объяснять, что активность А. Лукашенко в данном формате российско-белорусской интеграции в наибольшей степени отвечала интересам белорусской элиты. Воспользуемся цитатой из того же источника: «Рост промышленного производства в Беларуси на фоне развала и разрухи в России влечет за собою выход местной правящей элиты на глобальный уровень в международной политике. Ибо тот, кто способен воздействовать на Россию, — уже фактор глобальной политики». Еще шаг и можно было бы мечтать о новой империи.… Казалось, что ветер российского развала будет дуть в паруса А. Лукашенко вечно.

Стоит отметить, что и российская элита не осталась вне белорусского влияния. Контраст молодого напора на фоне пожарных методов управления Кремля под руководством быстро стареющего Б. Ельцина заставил еще в 1994 году обратить внимание российского истэблишмента на первого белорусского президента. А. Лукашенко прямо говорили, что у него есть шанс, но с российской элитой надо неустанно работать, стать для нее своим. Белорусский президент презрительно отмахнулся. Это сейчас он готов с любым московским гостем часами сидеть у камина, оправдываясь: «Если в России сложилось впечатление, что Беларусь против того курса, который мы проводили вместе, что она собирается тормозить некоторые процессы, — не верьте этим людям, это абсолютно не так» (Встреча с Б. Грызловым 17.03.04). В то время белорусская элита откровенно брезговала не только ельциновским окружением, но и быстро расширяющимся слоем «новых русских».

Минск купался в волнах морального превосходства. Белорусский лидер в «гостях» мог себе позволить многое — оскорбить, поиздеваться, указать на упущения. Бьющаяся в тисках дефолта Россия (1998 г.) давала возможность А. Лукашенко нажить немалый политический капитал на пропаганде «единственно верного курса» Минска. В интеграционной горячке было не до собственных давно перезревших реформ. Часть из них, носящих либерально-рыночный оттенок, подвергли анафеме и постарались забыть. Остальные отложили до момента полной «колонизации» российского «приданого». В предвкушении будущего «пира победителей» даже «геополитики» не позаботились об организации нормального мониторинга за социально-экономическими и политическими процессами, происходящими в «союзной державе». В конце концов, могли почитать кремленологов, чтобы понять, с кем имеют дело. Было не до того. Тот же Ю. Шевцов что было сил стучал в барабан большого похода в стан мировой элиты: «Экономический упадок в России на фоне сохраненной Беларусью значительной части крупной промышленности обеспечивает силу именно белорусской правящей элите. Белорусские правители в этой ситуации становятся независимыми от Москвы, несмотря на свое субъективное нежелание этой независимости. В такой специфичной ситуации интеграция Беларуси и России может идти сколь угодно долго, но независимость страны тем не менее будет сохраняться. Мир вынужден смотреть на Беларусь как на нечто отдельное, хотя и „сближающееся“ с Россией. Сейчас Минск и так имеет значительное влияние в России, а что же будет через несколько лет, когда Россия достигнет дна экономического кризиса?».

Через несколько лет у руля России оказался В. Путин. Причем, что больше всего поразило белорусский бомонд, он не ворвался в Кремль на скакуне харизмы, а просто пришел, как на службу. Повесил плащ в шкаф и уселся за стол. В принципе, он мог носить и иную фамилию. Просто пришло время таких людей. Их ждали, их появление было просчитано. Американцы, к примеру, даже не удивились такому повороту в Кремле, так как понимали, что В. Путин является порождением российской элиты, результатом системным компромисса политических и экономических сил российского общества.

В России всякое движение начинается с левой ноги, но с равнением направо.

Козьма Прутков

ВВП является прекрасным подтверждением частичной правоты универсального, ставшего народным, правила: «Каждый народ имеет то правительство, которого он заслуживает» (Жозеф де Местр). Почему частичной? Потому что кандидатуру все-таки определяла российская элита, а на ее выбор влияли социальная, экономическая и военная составляющие российского государства. О возможностях этого государства стоит напомнить, так как иногда возникает ощущение, что мы забываем, с кем имеем дело.

При всех перипетиях 90-х годов Россия не распалась на удельные княжества, по-прежнему оставаясь самым большим по территории государственным образованием на планете, одним из крупнейших национальных рынков Евразии (после Китая и Индии). Российская Федерация обладает пусть и не совсем современным, но на 90% самодостаточным экономическим потенциалом, второй год занимает первое место в мире по добыче углеводородов и второе по продаже зерна, контролирует ряд мировых, пока, в основном, сырьевых рынков. Россия, по-прежнему космическая держава, сохранила и продолжает модернизировать свой ударный ядерный потенциал, оставаясь единственным государством в мире, которое может в течение 10-30 минут нанести сокрушительный уничтожающий ответный удар по США.

Золотовалютный запас страны позволяет профинансировать импорт в существующих объемах в течение года. Россия имеет огромную государственную и частную собственность за рубежом, столетия традиций международных связей, поколения карьерных дипломатов и сотни тысяч сторонников по всему миру, которые в какой-то степени связаны с этой страной (учились, получали помощь, имеют деловые связи и т. д.).

Россия входит в шестерку мировых информационных центров, ежеминутно получая, обрабатывая и отправляя в мировое информационное пространство огромный объем информации, которым пользуются десятки стран мира, больше миллиарда жителей планеты.

Страна с 1991 года стала практически мононациональным государством (90% граждан — представители титульной нации), имеет консолидированную на национальной платформе многопартийную элиту. Россия не входит ни в один из международных политических или, тем более, военно-политических блоков, который распространял бы свое влияние вне границ СНГ. С трудом, но неуклонно российская элита излечивается от старейшей иллюзии советского периода — стремление к удержанию союзников, во что бы это ни обходилось для страны. Укоренилось понимание, что контроль над мировыми регионами, оказавшимися в сфере российских национальных интересов, гораздо дешевле осуществлять посредством военных баз.

На планете не существует политической силы, способной поставить внутреннюю или внешнюю политику этого государства под свой контроль, хотя попытки это сделать предпринимались неоднократно. Все вышеперечисленное составляет основу двух взаимосвязанный понятий — реальный суверенитет и независимость. И в каждом узле этой взаимосвязанной сети имеются свои элитные группы, которые кровно заинтересованы в защите и лоббировании своих интересов на мировой арене…

Все, что Россия имеет, представляет огромное достояние, которое трудно переоценить, и было бы наивно полагать, что хозяева этой страны — люди, как правило, исключительно амбициозные и упрямые в достижении своих целей — позволили бы весь этот потенциал безвозвратно потерять или отдать в чужие руки. Они прекрасно понимают, что ТАКАЯ Россия НИКОМУ, кроме самой российской элиты, не нужна. Соседям не нужен независимый военный потенциал, неподконтрольный какому-нибудь Брюсселю рынок, не нужны экономические конкуренты. Нужны российские сырьевые запасы, но вырванные из рук российской элиты. Между прочим, сильная Россия не нужна и Беларуси.

Какая Россия нужна Европе и Китаю? Нужен международный политический карлик, слабая конфедерация, утилизированный ядерный потенциал, колониальный капитализм, открытый в одностороннем порядке рынок. Но для этого Россию было необходимо ввергнуть в состояние гражданской войны по югославскому сценарию. Частично это удалось сделать в чеченском формате, но российская элита, проиграв первый этап открытого вооруженного столкновения, произвела необходимую перегруппировку, и загнало сепаратизм в стадию подпольного терроризма. В итоге государство укрепилось в режиме «управляемой демократии», заодно предоставив праволиберальному крылу российского политического спектра и западным социалистам повод для жесткой и во многом, по мнению автора этих строк, обоснованной критики сложившегося в России политического расклада. Но это выбор элиты и подконтрольного ей народа, так что тезис наших коллег: «Ведь государственный курс (России) держится на милости одного человека, можно сказать — на царской милости…» является ошибкой. Появление В. Путина было запрограммировано самой логикой развития российского государства. Белорусской элите стоило это предвидеть, так как кому, как не ей, не знать, что Беларусь объективно не может быть союзником России. Она не в силах строить с ней различного рода союзные образования.

Тут стоит отметить, что получившее широкое распространение в среде московского экспертного сообщества мнение о том, что непосредственно А. Лукашенко виноват в торможении процесса интеграции или даже «стагнации» строительства СГ, верно только отчасти. Дело в том, что развитие белорусской экономики в составе единого союзного промышленно-аграрного комплекса, высокая степень интегрирования ее предприятий в российскую экономику вовсе не являются определяющим фактором для интеграции двух стран. Нельзя недооценивать роль государственной границы. То, что было плюсом в рамках одного государства, может превратиться в минус при его разделе. Разорванные технологические цепочки начинают быстро восстанавливаться с привлечением новых субъектов хозяйствования, которые работают в одних и тех же макроэкономических условиях. Объективно, этому будет способствовать и государство, заинтересованное в размещении производств под своим налоговым «зонтиком» и снижении собственной, а не соседской безработицы. Действительно, если у меня во дворе лежит кусок металла, а у соседа ржавеет металлорежущий станок, то эта объективная реальность не является основанием для растаскивания забора и объединения погребов и холодильников.

После политического раздела условия функционирования экономик соседних стран начинают меняться исторически мгновенно, так как власть начинает быстро приспосабливать свой экономический потенциал для решения конкретных проблем и задач государственного строительства. Через некоторое время могут появиться хоть сотни комиссий по унификации законодательств, которые будут обеспечены работой на десятилетия, но результата они не достигнут.

Так что экономическая интеграция возможна только в двух форматах: практически мгновенная инкорпорация одного из «союзных» государств в «объятиях» другого, что одним махом решит задачу создания равных условий работы субъектов хозяйствования, или участием в приватизации/акционировании предприятий друг друга. Ни на первый, ни на второй формат интеграции белорусская элита, независимо от политической ориентации, никогда не пойдет. Здесь у Москвы не должно быть каких-либо иллюзий. Даже на второй формат российскому бизнесу надеяться бесполезно, так как он — «российский», а не немецкий, американский или польский.

Поэтому российские инвестиции в белорусскую экономику всегда будут проходить под рубрикой «экономическое закабаление, ведущее к потере независимости», а инвестиции из стран Запада будут сопровождаться максимально благосклонными оценками: «используя огромный научно-технический потенциал Беларуси», «отмечая высокую квалификацию белорусских рабочих», «основываясь на выгодном географическом положении страны». В пользу западных инвесторов белорусские власти пойдут даже на скидки. Осуждать или негодовать в данном случае бесполезно. Таков консолидированный выбор белорусской элиты, и с этим выбором России придется считаться.

Функционирование двух, вроде как «родственных», экономик в границах разных государств делает их жестокими конкурентами. Не является новостью, что практически все основные белорусские «флагманы» имеют дублеров на территории России. Российские предприятия-дублеры рано или поздно обязательно будут выведены из стадии стагнации, и тогда, учитывая, что Беларусь изначально обречена на проигрыш в «войне издержек», российский рынок будет потерян. Он и сейчас частично потерян благодаря росту промышленного производства в РФ и неконкурентности немалой части белорусских экспортных товаров. Кроме того, ведь российский рынок не резиновый, за него воюют крупнейшие производители мира.

Интеграция должна, по идее, помочь сделать конкурентный выбор в пользу сильнейшего субъекта хозяйствования, но Беларусь вряд ли выдержит такую структурную перестройку своей экономики. Следовательно, издержки интеграции изначально возлагались на российскую сторону. Но, при всем желании, сделать это в рамках жестко конкурентной рыночной российской экономики невозможно. Помочь можно только деньгами бюджета, за счет российских налогоплательщиков. На этом об экономической эффективности интеграции можно уже и не говорить.

Далее, конкурентные схватки мы видим по всем группам товаров. Начиная от грузовиков и одежды и кончая печеным хлебом. Россия закрывает свой рынок от белорусского тростникового сахара, Беларусь от российских пива, муки, круп, обуви и т. д. и т. п. Список бесконечен и он обречен на расширение.

И самое главное. Беларусь заинтересована в дешевом углеводородном сырье, дешевых энергоносителях. Интересы российских энергопоставщиков диаметрально противоположны, что, в принципе, естественно. Интеграция в данном случае возможна только за счет одного из коммерческих партнеров.

Белорусский рынок мал, и российская экономика в силах его монополизировать за один сезон. Сделать из интеграции систему ниппель — сырье впускать, товар не подпускать — у белорусской стороны не получится, хотя она отчаянно пытается это совершить.

Проблемы не только в экономике. И на международной политической арене, несмотря на ежеквартальные совместные коллегии МИДов, Россия и Беларусь упорно не «стыкуются». По важнейшим политическим проблемам международной жизни «союзные» государства занимают иногда полярные позиции, начиная от Киотского протокола, отношения к НАТО и завершая подходами к решению иракской проблемы. В частности, Россия считает, что, несмотря на то, что США совершили ошибку, организовав вторжение в Ирак, РФ восприняла бы поражение США в этой уже ставшей бесконечной операции как свое поражение. Россия выступает за привлечение к решению иракской проблемы ООН, за скорейшее возвращение к власти иракского национального правительства.

Беларусь по поводу Ирака стойко выступает за восстановление довоенного политического режима, за немедленный вывод оккупационных войск из страны, то есть, фактически, за развертывание в Ираке гражданской войны. Минск с одобрением воспринял решение Испании вывести своих солдат из Ирака, чем фактически одобрил и поддержал тактику нового общеевропейского правительства — «Аль-Кайды», которое продемонстрировало после взрывов поездов в Мадриде, что имеет возможность кардинально менять европейский политический ландшафт.

Россия и Беларусь конкурируют на рынках Ближнего Востока, Азии и Африки. Товары двух стран обязательно столкнутся и в Латинской Америке.

Конечно, можно сказать, что и Франция с Германией являются конкурентами, что не помешало им десятилетиями совместно строить «здание» ЕС. Это верно, как верно и то, что конкуренция между «Ситроеном» и «Фольксвагеном» не равнозначна конкуренции между «МАЗом» и «Камазом». Общий уровень развития стран отличается кардинально. ЕС может себе позволить взять на экономический «буксир» новых членов. Россия не имеет такой возможности, да и не хочет. Сказывается тяжело переживаемый российской элитой синдром «Россия — дойная корова».

Правящие элиты двух стран исповедуют различные идеологии, используют в управлении принципиально отличные методы (поэтому с таким ожесточением в Беларуси была подвергнута критике российская административная реформа), принципиально по-разному относятся к своим гражданским обществам. И самое главное: в государствах–«союзниках» существуют разные политические режимы. Несмотря на имеющиеся негативные, «откатные» от классической демократии тенденции в политической жизни России, считать существующий в РФ политический режим авторитарным было бы глупо. Как бы кому-то и не хотелось видеть в каждом русском «имперский оскал». Наверное, для кого так проще…

Интеграция двух стран с различными политическими режимами возможна только в форме оккупации. Нет нужды объяснять, что это в принципе невозможно…

«Родственные чувства» «братских народов» не могут являться основой для создания нового государственного образования. Более того, совместное проживание в коммуналке двух «братских» народов, один из которых до съезда уже имел отдельное национальное жилье, невозможно.

Союзное Государство является мертворожденным проектом для России. В принципе, Москва это понимает, возлагая по инерции вину за интеграционный провал на одного А. Лукашенко. К сожалению, в Москве только на подходе понимание, что сильная Россия во главе с В. Путиным не вмещается в формат СГ, как и то, что для самой России невозможно доминирование в СГ А. Лукашенко, а в его лице белорусской элиты. Отсюда и разброс сценариев по развязыванию «белорусского узла»: от отстранения от власти первого белорусского президента до преобразования СГ в пуэрто-риканский вариант. Есть сторонники отправить Республику Беларусь по «северокорейскому» пути.

Нет сомнений, что В. Путин будет спешить с решением «белорусской» проблемы, которая находится в перечне основных задач на его второй президентский срок. У него нет времени ждать созревания ситуации в РБ. Реакция Запада на газовую блокаду позволила Кремлю окончательно определиться с приоритетами — «окно на Запад» придется пробивать вновь.

Между прочим, о «белорусских» сценариях в последнее время много пишут и говорят как в Минске, так и в Москве. В Москве, как всегда, недооценивают сложность проблемы, в Минске традиционно много фантазируют. Но эта интересная тема находится вне рамок данной статьи.
Официальный Минск, по идее, должен ощущать, что его «союзный» партнер находится в «творческом поиске». Более того, в настоящее время можно предложить новую версию интеграции, которая с интересом была бы воспринята в Москве. Составляющие этого варианта лежат на поверхности, но Минск их не видит. Более того, он их даже не ищет. Вместо этого «Красный дом» занялся своим любимым делом — плетением интриг, которые, по его мнению, должны нейтрализовать главный источник провала интеграционного проекта — В. Путина. Наивность, граничащая с безумием.

Эпоху можно считать законченной, когда истощились ее основополагающие иллюзии.

Артур Миллер