/Хитрость разума/
«Бульба Ивановна» и «бульба вообще»
Ярослав Романчук разработал индекс социального благополучия рядового белоруса, назвал его «Ивановной», произвел анализ и получил вместо благополучия картину полного неблагополучия.
Впрочем, это обстоятельство и безо всяких индексов хорошо просматривается. Если, допустим, квартира стоит 24 тысячи долларов, а рядовой белорус после вычета налогов и обязательных платежей, получает на руки 2.400 у. е. в год, из которых половину расходует на пропитание, то купить себе жилье он сможет только за 20 лет. Минимум. Разумеется, можно (если имеешь такое право и возможность) взять кредит, но тогда, вероятно, жилье обойдется еще дороже.*
Доказательства не нужны
Поэтому самостоятельную социально-политическую, семейную и трудовую жизнь лучше всего начинать, имея жилье, построенное предшествующими поколениями. Пусть себе и «хрущобу». Еще лучше тому, кто в нынешних полукапиталистических условиях сумеет использовать социалистические пережитки и получить жилье как приложение к ответственному государственному посту. Тогда и зарплата, которая тоже намного увеличится против средней, утратит статус средства «сведения концов с концами» и превратится в инструмент социального самоутверждения, свидетельство высокого личностного статуса.
Разумеется, есть и иные способы гарантированного достижения социального благополучия. Отметим только, что для многих заработная плата сегодня играет роль всего лишь приятного приложения к набору самых разнообразных материальных и символических ценностей, которыми они реально располагают.
Главное, в чем нельзя сомневаться, что не нужно доказывать: большинство из нас живет бедно. Но главнее, в ближайшей перспективе будет жить еще хуже. Тому есть множество свидетельств, которые позволяют говорить о грядущем вполне определенно. Автор из этого ряда принципиально выбрал самое простое, самое колоритное, самое национальное.
Мало кто из сыновей и дочерей Беларуси в ответ на вопрос о кулинарных предпочтениях не назовет «драников» или иных блюд из картофеля. И в конечном итоге получается эдакая Бульба вообще. Как универсальная идея белорусскости.
Скудный «второй хлеб»
В советские времена Беларусь, о чем помнит всякий бывший студент, была главным поставщиком «второго хлеба» российских столиц. Многие за это проклинали подлую судьбу: незавидный жребий ковыряться в земле под надоедливый осенний дождик, не имея возможности не то что принять горячую ванну после работы, но даже и умыться по-человечески. Характерная деталь: колхозники от уборки общественного урожая в ту пору решительно уклонялись, ограничивая участие в процессе возчиками-подвозчиками да бригадирами-распорядителями.
Впрочем, самое главное в том заключалось, что в совокупности эти обстоятельства создали образ белоруса — искусного бульбовода, у которого клубни растут размером в оперчатанный кулак Тайсона. Недоброжелатели, правда, подсмеивались над непритязательностью белоруса, которому бульбы надо много, хотя бы и дробненькой. В чем-то они были правы. Так в 1979 году (рекорд) бульбы было произведено 15 с лишком миллионов тонн, при урожайности около 200 центнеров с гектара. Так что брали в основном не урожайностью, а площадями.
Даже когда Союз распался, слава осталась. Только этим можно объяснить тот факт, что пару лет назад Лукашенко потребовал от руководителей АПК возродить экспорт картофеля и тем самым получить «живую копейку» под возрождение села. Однако слава осталась, а положение дел за эти годы изменилось. Во-первых, народ не то чтобы раскрепостился, но за мешок картошки в качестве натуроплаты колхозного трудодня горожане работать отказывались. Студенты, в отличие от своих предшественников — советских романтиков (первая бульба — что первая любовь), бесплатный труд на благо родины стали считать дурным тоном. Во-вторых, колхозы стали нести финансовые и технико-технологические потери, а производство картофеля — дело весьма ресурсоемкое, посему стали посевы картофеля сокращаться.
По причине потери заказов стала хиреть селекционная работа, старые сорта вырождались, новые не выводились. В общем, когда в светлые министерские головы пришла, как им казалось, возвышенная и одновременно прагматичная идея, оказалось, что возрождать, в общем, нечего.
Все заботы взял на себя частник
Тем более, что к этому времени 90% производства картофеля приходилось на приусадебные участки селян да на дачные сотки. В самом деле, не ананасы же выращивать на увеличенных, по решению законодателя, до 1 гектара участках. Не знаю, может быть, только ремесла могут посоперничать по уровню приватизации с картофелепроизводством, но среди отраслей у него соперников нет. К тому же картофелеводство предельно либерализовано, ни одному государственному органу не подотчетно.
Но избыток экономических свобод, верно, столь же непродуктивен, что и их недостаток. Если прежде колхозник новые сорта, удобрения, средства защиты «брал» в колхозе, причем именно то, что нужно, поскольку процесс производства в колхозе контролировался специалистами, наблюдая за которыми можно было организовать собственное производство, соблюдая при этом все необходимые требования, то теперь приходится действовать наобум. То есть клубни весной опускают в землю в надежде, что вырастет. А осенью только и слышишь: у того не урадзiла, у этого… А то, что из земли извлекается, товарного вида в большинстве случаев не имеет, на продажу не годится, расходуется на корм свиньям, ну и себе — из того, что получше.
Разумеется, в южных районах, где по традиции крестьяне выращивают картофель именно для продажи на рынках, дело ведется «по науке», очень успешно работают некоторые фермеры. Но это только подчеркивает факт: качественного картофеля для реализации его населению не хватает. Поэтому цены на него постоянно растут и, как правило, к июлю уровень, достигнутый в декабре, удваивается, затем постепенно снижается (картофельный сезон), но практически всегда к новому декабрю превышает уровень прошлого года. Например, в ноябре нынешнего года, по данным Минстата, цена на картофель составляла 188,2% от цены декабря 2004 года. А за первую неделю декабря картофель по сравнению с ноябрем подорожал еще на 3,5%. Так что к Новому году можно ожидать, что драники обойдутся хозяйке вдвое дороже, чем год назад.
Соси банан**
Аналогичным образом ведут себя цены на остальные товары овощной группы, выращиваемые в Беларуси. А вот фрукты, которых в Беларуси для продажи практически не выращивают, остаются на этом фоне практически стабильными: в ноябре нынешнего года, по сравнению с декабрем 2004-го, яблоки подорожали на 100,3%, апельсины — на 1,8%, бананы — на 6,8%. И совершенно очевидно, что это удорожание никак не связано с ситуацией на мировом рынке — причины инфляции лежат в Беларуси. Как и индивидуальные бульбоводы, предприниматели, торгующие бананами, от государства ничего не получают, потому растущие издержки обращения покрывают из кошелька потребителей.
Подчеркнем, что плодоовощной рынок наименее подвержен государственному регулированию, поэтому в его ценовой динамике как в зеркале отражается реальное состояние производства. К сожалению, оно постоянно ухудшается. И не только в картофелеводстве.
В прошлом году в Беларуси при урожайности 189 ц/га было получено 9,9 млн. т. картофеля, в нынешнем — 8 миллионов при урожайности 147 ц/га. При такой урожайности европейский фермер просто запахивает поле, поскольку уборка требует больших расходов, чем выручка от продажи картофеля или выгода от его использования.
Существует шутливое выражение: самый приятный способ разорения — женщины, самый быстрый — скачки, самый надежный — сельское хозяйство. Особенно надежный — если выращивать «бульбу вообще».
В 1986 году, когда все ухватились за идею ускорения, автору по служебной надобности довелось побывать на, как тогда говорили, флагмане советского автобусостроения, Львовском автобусном заводе. Действительно, ничего лучшего в СССР не выпускали. Потому что выпустить не могли. Как объяснил один из заводских конструкторов, потому, что уровень технической культуры в стране не позволяет сделать двигатель европейского класса. Вообще нарисовать, придумать можно, можно сделать опытный образец, запустить в серию — нельзя. Нет оборудования, не соблюдается технологическая дисциплина, производство работает «на вал», кадры не имеют необходимой квалификации… «Это у нас, в стране, где инженеров больше, чем где-либо, где каждый пэтэушник получает среднее образование?» — изумился я. «Именно у нас и, может быть, по названным вами причинам», — спокойно ответил заводчанин.
В конце 80-х «автомобиль вообще» был создан на МАЗе, его гордо нарекли «Перестройкой», ибо был он носителем всех качеств, достойных современного грузового транспортного средства. В серию не пошел по тем же причинам. А из того, что производилось серийно, не многое могло быть поднято на соответствующий уровень. Новейший пример тому — «Волга», автомобиль, который так и не удалось довести до соответствия требованиям, предъявляемым к современному авто. При всем желании сохранить популярный бренд, который сам по себе уже есть целое состояние.
О минских мотоциклах-велосипедах можно было бы и промолчать, но уж больно задели слова Лукашенко о том, что белорусы отличаются от русских тем, что бывают «хитроватыми». Может, и в самом деле велозаводчане подумали, что если есть велосипед, то зачем его изобретать? Тратить время и деньги. А оказалось, что именно это и нужно было делать.
Выходит, сами себя перехитрили? По всему так и выходит…
__________________________________