Выборы–2003 в местные органы власти открыли новую страницу в истории современной Беларуси. Попробуем выяснить, почему.

Просматривая выборные сюжеты электоральной кампании–2003, мы наверняка сойдемся во мнении, что где-то мы это уже читали. Что естественно, поскольку сюжетов в нашем бренном мире не так уж много. Кто-то кого-то любит, кто-то кому-то мешает, кого-то убивают, кого-то предают, а кого-то выручают. Но всегда торжествует либо добро, либо зло. Tertium, как известно, non datur. Проблема только в том, чтобы разобраться где добро, а где зло. И для кого.

Новое — это хорошо забытое старое

Можно предположить, что главной фабулой этих выборов стал выход оппозиции из окопов бойкота на лестничные площадки электоральных свиданий, что и определило ответ власти в стиле хорошо уже знакомом — «Враг не пройдет» или, еще грубее, «Накось, выкуси!». И с этим можно согласиться, если, конечно, отвлечься от кампании в Палату представителей–2000, в которой, как известно, проявили себя как партия коммунистов Калякина, так и социал-демократы Статкевича (не будем даже вспоминать, что в этих кампаниях пробовали участвовать и многие непартийные оппоненты власти), получившие уроки грубо закрытой перед носом двери. И тем более, если оставить в стороне президентские выборы–2001, в которых выступила вся оппозиция и не только она. Карнавал цветов и красок участников всех ориентаций на президентских выборах не дал возможности избирателю определить, чьи же знамена дают ему выгоду, и по привычке он предпочел пиво пить, а не разбираться в хитросплетениях клановых игр. Остальное за него доделала власть, используя уже хорошо отработанные приемы по принципу, если игрок не явился, то победа присуждается присутствующему. Или явился, но не игрок.

Так что, если это и новация, то с довольно длинной бородой. И все, кто стал участником нового этапа старой игры предполагали, что, скорее всего, будет, как всегда. Предполагали, но новой игры не предложили. Или потому что засиделись на старте, или потому что поиссякли интеллектуальные кладовые, или подустали от бесконечно унылого пейзажа белорусской политики, где времена года не меняются, так же как и памятник на родине героя.

Можно также обратить внимание на то, что большое количество вероятных кандидатов вообще не были связаны с партиями, но предлагали альтернативное существующему видение курса. Кстати, многих из них отличало наличие хорошего образование, управленческого или предпринимательского опыта, новых идей, а также, что немаловажно, происхождение из новой возрастной генерации. Их практически постигла та же участь, что и партийных кандидатов, большинство из них выпало еще на этапе регистрации. Безусловно, это симптом. Но он оказался также не замеченным теми, кто составляет команду главных игроков в пространстве сегодняшнего выбора Беларуси. Теми, кто вопреки всем записанным правилам даже белорусского законодательства, всем законам здравого смысла и собственного интереса, нажимает на знакомый регистр «не за совесть, а за страх», не замечая, что оркестр играет уже другую музыку.

Выбор как выход

Первый этап белорусской новой истории ознаменовался появлением яркого лидера со взором горящим, что безусловно, подкупило сердца многих избирателей и они отдали ему свои голоса и …сердце. Большое «всенародное сердце». И когда любовь затмевает все, то уже неважно, что и как делает возлюбленный, нарушает он там какие-то правила и конституции или нет. Да и то сказать, скучно жить только по правилам, когда так хочется верить, что любовь вечна и что избранник твой не может обмануть тебя в искренних чувствах. А теперь серьезно.

Этап 1994–1996 гг. оказался переломным для Беларуси. Сначала принятие Конституции, выборы президента и парламента закрепили в стране тип рационально-легальной легитимности. Это предполагало рационализацию проблем и как следствие выбора (выбор не по сердцу: не столько по сердцу, сколько по уму), изменение любых правил в рамках закона, который устраивает большинство (иными словами, в рамках легитимного, правового закона), равную ответственность для любого, нарушившего закон. Вообще-то на этом и основан механизм демократии, что ни для кого не секрет.

Продержаться в рамках этих правил для страны, которая испытывает трудности трансформации, очень сложно (так как население не имеет привычки рационального поведения, а эмоций слишком много), но можно. Как известно, ответственность за это больше лежит на тех, кто занимает высокие должности, на тех, кого принято называть элитой. Либо эта элита утверждается сама как ответственная, показывает пример своему народу, либо ломает правила, устанавливая другие.

В Беларуси произошло второе. Оказавшийся у власти президент, вероятно, из самых благих побуждений, решил, что он знает и может сделать так, чтобы проблем у белорусов не было и для этого ему не нужны те, кто оспаривает его видение белорусского пути, поскольку добра же он хочет своей стране, а те, другие, ему только мешают. Благо для него, что он действительно располагал незаурядным даром убеждать людей, давать им надежду.

В 1996 г. Беларусь изменила свою Конституцию. Но главное не это. Тот путь, каким это произошло, обозначил новый этап белорусской истории, кризис рационально-легальной легитимности и вхождение в новый этап, который связан с так называемой харизматической легитимностью. Ее смысл основан на вере, признании и принятии лидера, который становится источником правовой и правоприменительной практики. Он имеет право это делать, так как обладает поддержкой (реальной (!), заметьте) людей. Именно эта поддержка и дает ему возможность действовать в нарушение прежних законов или вообще без каких-либо законов, так как именно его воля — есть закон для поддерживающих его граждан. Справедливости ради следует сказать, что такой тип легитимности мало что оставляет от демократии, но он реален, и с этим надо считаться. Правда, это совсем не значит, что лидер непременно пользуется этим «на всю катушку», но чаще всего бывает именно так. Лучший из вариантов, когда свое признание лидер использует для укрепления института легальной легитимности, приучает граждан и себя к правилам и процедурам следования постоянно действующих законов страны, что укрепляет демократию в целом. Но уж тут, как получится.

Перейдя Рубикон, Беларусь начала строить иной тип отношений. Проблема выбора здесь решалась очень просто: или ты участник воли лидера или ты нелегитимен (по крайней мере, в данный момент). Те, кто не был полностью согласен с правилами игры, но посчитали, что выгодней оставаться с лидером, которого поддержал народ, нашли и оправдание собственного выбора. Ведь за это они получали доступ к власти, ресурсам, работе и т. д., может быть где-то поступаясь принципами, полученными знаниями, совестью, наконец. Но, конечно, были и такие, кто считал, что на тот момент это и есть момент… истины и надо служить избранному лидеру во имя идеи. Были однако и те, кто сделал иной выбор, посчитав, что от «всенародного добра добра не ищут», что идеалы истинной демократии, пусть даже и несвоевременной, выше, чем миг в истории. Сделав свой выбор в пользу оппозиции харизме, они тоже нашли выход в поисках выхода.

Выбор как приговор

Начало нового времени было обозначено в 2001 г., выборы президента стали первым симптомом изменений. Как-то вдруг обнаружилось, что харизма пообветшала, и хотя поддержка президента в этот год по всем опросам фиксировалась на высоком процентном уровне порядка 45%, в них уже читались иные мотивы — доверия на пределе. Электорат выражал недовольство и низкими зарплатами, и отсутствием перспективы, и тем, что жизнь лучше не становится, а совсем даже наоборот, и, самое главное, он вдруг обнаружил, что у него есть шанс выбрать что-то другое. Желание попробовать проявилось в оглядывании по сторонам, желании заметить того, кто мог бы восхитить по-новому. Начался поиск альтернативы. И даже была замечена появившаяся на кандидатском небосклоне Н. П. Машерова, чье имя показалось символически связанным со смутным идеалом, и чей рейтинг стал очень быстро расти. Именно в силу этого ее кампания была весьма краткосрочной. А иначе, кто знает.

Затем были попытки рассмотреть пятиглавую оппозицию, однако, то ли фокус был наведен нечеткий, то ли композиция претендентов неудачна, но не получилось увидеть новое и среди них.

Наконец — высокий старт Маринича, который без разбега включился в гонку, заявив, что есть некая элита, по-другому думающая, и он ее представитель. Все последовавшие после выбора смещения и аресты и были ответом власти особо нетерпеливым.

Выбор был совершен, но на каком-то надрыве, подобно ноте, которую долго держит Сантана и которая затем взрывается новым ярким аккордом. Аккорда не последовало — президент остался прежним, как и его политика. Но процесс пошел. Самым ярким событием этого процесса стали «препирательства» Путина и Лукашенко, вошедшие в историю под названием «мух и котлет», которые окончательно определили вывод граждан по поводу альтернативы (правда, пока в другом государстве).

Рейтинги белорусского лидера с небольшими колебаниями вдруг начали фиксировать кризис харизматической легитимности (по крайней мере, для него). Это значит, что граждане пожелали настоящего выбора и выборов. И это значит, что судить о своем лидере они теперь будут в большей степени по его действиям, а не по зову сердца, также и обо всех тех, кто нашел себе выход в его поддержке.

Выход теперь может быть найден только в схеме другого выбора. Этот вывод касается не только власти центральной. Но еще больше, может быть, власти местной, региональной, которая на местных выборах применила схемы прошлого времени и тем самым сама подписала себе приговор, по крайней мере, первую его часть. Почему?

1. Местная власть всегда имеет свои специфические интересы, отличные от интересов центральной власти, объясняемые и спецификой задач и функций местной власти, и региональными (локальными) особенностями, и, безусловно, собственными амбициями. Принято считать, что выбраковка неудобных кандидатов рассматривается властной вертикалью как прочность власти, как победа над оппонентами и признак их бессилия. На самом деле данные социологических опросов представителей элиты как государственных, так и негосударственных структур свидетельствуют о нарастающей усталости и недовольстве существующей системой управления и руководства, ее слабой эффективности и неспособности по-настоящему решать проблемы общества. Большая часть из них (в том числе и представителей госструктур), обеспечивая преемственность и незыблемость системе, хотела бы постепенных изменений. Так, по результатам опроса лидеров и экспертов, проведенном в октябре — ноябре 2002 г. НИСЭПИ, 69% работников госсектора не удовлетворены тем, как Лукашенко управляет страной, 66% считает, что экономический курс страны выбран неверно и 76% полагает, что существует необходимость широкомасштабного реформирования экономики.

Иными словами, государственные служащие и значительная часть правящей элиты хотели бы обладать полномочиями, реально отражающими их функции в системе принятия решений, обеспечивающими их большую самостоятельность и большую предсказуемость, а это возможно только в случае обретения реальной поддержки граждан на уровне своих сообществ. Понятно, что в созданной системе местная власть оказывается практически полностью зависима от власти центра, который оценивает ее действия не только (и не столько) по критерию функциональной состоятельности и компетентности, но в основном по критериям лояльности и выполнения указаний сверху. Тем не менее, это не освобождает ее от необходимости решения проблем сообщества и ответственности за эти решения. Не беря в расчет изменившуюся ситуацию и верша судьбы граждан в публичной избирательной кампании не по правилам, местная власть лишает себя их поддержки, что делает ее слабой и незащищенной одновременно и от растущих настроений недовольства со стороны сообщества и от центральной власти. Последняя всегда имеет возможность переложить бремя вины за нерешенные проблемы на местное руководство и по мере необходимости использовать негативные настроения граждан как причину смещения конкретных фигур.

Начиная новый этап выборных кампаний в искаженном избирательном пространстве, вряд ли местная власть сможет изменить алгоритм действий в период, когда ставки будут очень высоки, и речь пойдет о третьем сроке или выборах президента. Ей могут оказаться нужными другие игроки за пределами власти, которые сегодня набирают силу и внимательно присматриваются к возможным союзникам. Конечно, всегда можно утешить себя фатальностью выбора и в третий и в десятый раз, но до него еще надо дожить.

Теперешние действия власти можно, конечно, объяснить тем, что в непредсказуемом пространстве грядущих политических событий, в активной зоне так или иначе свершающейся приватизации лучше держаться ближе к тем, кому-либо доверяешь лично, либо к тем, кто связан с тобой круговой порукой общего дела (как вариант, зависим). Но это влечет за собой сужение горизонта обзора, невозможность предсказать, откуда выскочит неожиданный герой. Иными словами в интересах же власти местной не класть «яйца в одну корзину». А то взяли и даже помощников депутатов Палаты «зарубили», и то не простых себе там, а с определенными возможностями (ну, что уж так недальновидно). Обиды, как известно, долго не забываются. Кстати, очевидно уже, что наиболее дальновидные представители местной власти будут сбивать себе клан не только по принципу преданности, но и прагматизма.

Наконец, страх — плохой помощник в обзоре перспективы, все монстры мерещатся. Известно, что, чем больше лояльных и послушных, тем больше и продажных. И наоборот, чем более по правилам оказался у власти депутат, тем более адекватно он в нее интегрируется, потому что власть — сплачивает. Как правило, эта интеграция основана на изменении власти в пользу ее действительной эффективности, а значит и общей для держателей власти пользы.

Томас Джефферсон, один из отцов-основателей американской Конституции как-то отметил: «…Я всегда обнаруживал, что негодяи занимают наивысшее положение …среди тех, кто, выбираясь наверх из свинского большинства, всегда устраивается удобно на местах, дающих власть и выгоду. Эти негодяи начинают с того, что выкрадывают у людей доброе мнение о самих себе, а затем крадут у них право взять это мнение назад, изобретая соответствующие законы и объединяясь в союзы против самих этих людей и народа».

Так, о ком это он? Нужно разобраться, пока не поздно. Время харизмы закончилось. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.