«Инженер подбежал к стене и несколько раз боднул ее головой. Самым разумным было бы, конечно, кричать до тех пор, пока кто-нибудь не придет, а потом сдаться пришедшему в плен. Но Эрнест Павлович совершенно потерял способность соображать и, тяжело дыша, вертелся на площадке. Выхода не было».
И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев.
Послание Главы государства белорусскому народу и Национальному Собранию Республики Беларусь — это событие, которое по логике вещей должно было стать в ряд центральных для жизни страны на этот год. Однако медийный резонанс был более чем обычный, можно даже сказать вялый. Потому что практически все было предсказуемо — от официального текста до неофициальных реплик. Неадекватно оцененой оказалась та самая «конкретная логика времени» (заголовок передовицы «Советской Беларуси», посвященной посланию А. Г. Лукашенко), которая как бы заявлялась в качестве основного сюжета.
Оказывается, что чем более сложные вызовы предлагает нам время, тем более простыми и однолинейными становятся ответы на них нынешнего Президента Беларуси.
Просто Порядок
В отличие от предыдущих посланий, на этот раз доклад А. Лукашенко начался с анализа международного положения Республики Беларусь. И это неслучайно. Заметим, что концепция формирования нового порядка стала отправным элементом в рассуждениях президента о международных отношениях. Какие же открытия для Беларуси определяет этот новый мировой порядок? И почему именно он стал основным лейтмотивом послания?
Наиболее очевидный ответ заключается в том, что позиции сегодняшней Беларуси в этом порядке наиболее уязвимы. Поэтому признание силы США соседствует с демонстрацией боевого духа и мощи белорусских Вооруженных Сил, а уверения в ценности и незыблемости суверенитета Беларуси с адресованными России заверениями в верности союзническим отношениям.
Весь прошедший год Беларусь «открывала» для себя все новые грани приходящего «мирового порядка», и этапы проигрыша становились все более очевидными.
Сначала произошла ревизия российско-белорусских отношений. Позиции Беларуси во внешней политике всегда отличали плоские ситуативные конструкции, в которых доминировал пророссийский вектор, дающий сиюминутные дивиденды существующей власти. Европейские настроения, в лучшем случае, являлись лишь официальной декларацией белорусских властей, реальные же действия по отношению к Европе отличались постоянной конфликтностью. В силу этого Беларусь так и не смогла обрести свой голос в ряде европейских государств, несмотря на попытки Европы через посредничество международных организаций и отдельных стран предоставить ей этот шанс. Маргинализация позиций белорусского государства на карте Европы в конечном итоге вылилась в завышение акций России и соответственно усиление зависимости Беларуси от российской политической элиты. И мировой порядок для Беларуси казался определенным ее ролью в союзе с Россией или с той частью ее, которая выступает оппонентом европейских и демократических ценностей. Это давало возможность для нынешней власти отстраивать авторитарное государство или просто свой собственный Порядок, о существовании которого президент открыто сказал, наконец, на встрече со студентами БГУ.
Однако прагматизация российской внешней и внутренней политики и соответственно пересмотр приоритетов в отношениях с Беларусью доставили немало хлопот белорусскому руководству. И в союзнических отношениях начали возникать новые акценты — Лукашенко спасал пространство собственной власти, на которое Россия покусилась, не выпуская Беларусь из братских объятий.
В Послании белорусскому парламенту и народу президент обозначил «новую динамику российско-белорусских отношений» с акцентом на ценности суверенитета и независимости. Однако попытки вырваться из братских объятий сегодня оказываются более затруднительными, чем это было в эпоху дебюта «славянского единения». Тем не менее, определенное поле игры для власти они предоставляют. А.Лукашенко недвусмысленно заявлено, что США — это та страна, с которой нельзя не считаться, но поддержка ею оппозиции (в первую очередь финансовая) направлена не столько на развитие процессов демократизации, сколько на противодействие российско-белорусской интеграции. Заявление преследует, по крайней мере, две стратегические цели — связать воедино американскую экспансию (негативно воспринимаемую как белорусским, так и российским общественным мнением) и белорусскую оппозицию (пятая колона), а также спровоцировать возможные трения между Россией и Америкой по белорусскому вопросу.
Возможно, в рамках этой игры инициатива и окажется на некоторое время в руках белорусского президента, однако вряд ли это приведет к какому-либо существенному успеху. Более того, для самого режима она чревата значительными опасностями. И тому есть несколько причин.
Во-первых, при всех оговорках возможность контактов между Россией и США никак не может быть сравнима с возможностями Беларуси. И обсуждение белорусского вопроса, скорее всего, может закончиться единым мнением по поводу судьбы «провокатора». Особенно, если учесть отнюдь небезоблачные отношения, сложившиеся между лидерами Беларуси и России, прагматические устремления последней в «послеиракском» мире, а также предстоящие референдумы, за честность и чистоту которых придется держать «международный» ответ.
Во-вторых, ссылки белорусского президента на нарушенное международное право во время антисаддамовской кампании может оборотной стороной ударить и по самому истцу, который с этим правом также не совсем дружен. Нарушение Беларусью международных норм было зафиксировано Комиссией ООН по правам человека всего несколько дней назад.
По крайней мере, две возможные тенденции развития международного права, с точки зрения иракского прецедента (равно как и косовского), оставляют мало шансов на радужное будущее закрытым и конфронтационным режимам. Эти тенденции связаны либо с ужесточением требований к проблемным государствам и усилением контроля за ними, либо с вынужденным признанием фактора силы (хотя бы под давлением США), что, конечно, не может особо радовать, но не может быть сброшено со счетов.
Наконец, в-третьих, одобренная в послании в качестве образца для Союза Беларуси и России модель Европейского Союза влечет за собой множество разных обязательств, которые напрямую касаются кардинального реформирования не только международной, но и внутренней политики, политической системы Беларуси в целом.
По крайней мере, эти три обстоятельства крайне минимизируют возможность успеха в затеянной игре. Но главное заключается в другом: внешний фактор, с которого начал свой разговор А.Лукашенко, со всей очевидностью становится определяющим в будущей стратегии политических сил Беларуси, как тех, кто находится у власти, так и тех, кто ей противостоит. И неважно, до какой степени будет «высушен порох» в погребах главнокомандующего; важно, что воспользоваться им вряд ли придется, потому что, как правило, защитников у режимов такого типа практически нет. И чем более преданно стучат себе в грудь его мнимые сторонники, тем с большей легкостью они его предают. Впрочем, нет нужды далеко ходить за примерами, Ирак продемонстрировал и этот сценарий. Думаю, не хуже других это знает и сам нынешний президент Беларуси. Нет более красноречивого свидетельства паники, чем количество угроз, прозвучавших в послании как для «своих», так и для «чужих».
Просто Идеология
Очевидно, что «конкретная логика времени» в ситуации внешней неопределенности должна диктовать лидеру поиск вариантов общественной консолидации. Не мнимой, а реальной. Но как часто, подобно вынесенному в эпиграф герою Ильфа и Петрова, умение соображать у паникующих лидеров приводит к эффектам противоположным здравому смыслу, и сдача в плен остается их единственным уделом.
Если в «дипломатической» части Послания еще встречаются отзвуки политесов, то на «кухне внутренней политики» особые церемонии не понадобились. Ни экономика, ни социальные программы уже не способны удерживать общество «на поводке», поэтому не они определяют суть и смысл его консолидации, хотя это как раз и было бы самым сильным аргументом в пользу единства.
В контексте Послания консолидация белорусского общества возможна на базе национальной идеи, усиления идеологической и воспитательной работы, особенно в сфере образования, а также отслеживания деструктивных элементов. Или Просто Идеологии.
Справедливости ради следует сказать, что национальная идея — действительно серьезный фактор национальной и государственной идентичности, она отражает опыт народа, его готовность участвовать в делах государства. Но сама по себе она есть не более чем конвенция по поводу определенных ценностей, разделяемых обществом. Для того чтобы она состоялась, необходимы годы общественных дискуссий, столкновения мнений, выработки умения слушать друг друга, выяснять причины несогласия.
Идеологическая работа, значение идеологии подчеркивается тогда, когда все эти составляющие отсутствуют, когда декларативная идея призвана восполнить недостаток профессионализма, открытости. Тогда в силу вступают законы идеократии. Идея конструируется «под народ», а затем создаются структуры и организации, которые эту идею народу в голову вбивают.
Уже сегодня создаются коллективы для написания учебников по идеологии, масштабные схемы организационных структур идеологической работы от трудовых коллективов до работы по месту жительства (красиво, например, звучит слово уличкомы, то есть уличные комитеты по воспитательной работе).
В послании речь идет об идеологии как «иммунной системе, которая защищает общество от внутренних и внешних врагов». Даже выбор лексических конструкций со словом «враги» может объяснить многое. Если национальная идея строится на принципах поиска внутренних и внешних врагов и отщепенцев, то она не сможет консолидировать общество, а лишь увеличит количество циников. Если же речь все-таки идет об иммунной системе, то вмешательство «идеологических докторов» очень часто идет не на пользу, а во вред здоровому организму.
Послание само по себе явилось «образцом» идеологической толерантности, где тема лояльности власти выступила водоразделом между «хорошими» и «плохими», теми, кто конструктивен и, напротив, деструктивен, «пытается взвинтить политическую обстановку в стране». Но это уже до боли знакомый ряд, и в нем нет ничего нового, кроме разве новых статей расходов, которые пойдут не на социальные программы, а на содержание армии штатных идеологов и цензоров, которые без сомнения свои деньги отрабатывать будут. Но без особой пользы не только для государства, но и для заказчика.
Правда, здесь явно придется выбирать — либо образование, либо идеология. Потому что образование — это, в первую очередь, способность критически мыслить, а значит подвергать различные схемы сомнению. И выбор в пользу идеологии тоже неадекватен «конкретной логике времени», потому что образованные люди имеют не только голову, но ноги, которые способны убегать, как известно, вместе с мозгами.
Просто Признания
Наиболее важным во всех выступлениях Главы государства являются его многочисленные реплики за пределами официального текста, а также атмосфера в зале и реакция слушателей.
Признание первое касается мнения о своих чиновниках, которые по выражению Лукашенко, «сидя у власти, хрюкая у этого корыта», все-таки чего-то «выглядают», «ждут чего-то». Неуверенность в тех, с кем работает Лукашенко, презрение к ним не остаются безответными. И это уже не только страх, а закалка, ожидание мести. Вопрос только в первопричине. То ли изначально во власть подбираются те, кто достоин презрения, то ли отношение власти и Лукашенко к своим же чиновникам делает их отъявленными проходимцами и его же противниками. И по одной, и по другой причине цинизм власти не укрепляет систему, а делает ее сопротивление любому внешнему воздействию практически невозможным. Обоюдная игра по системе взаимного презрения и обоюдной же усталости друг от друга ощущалась в рядах молча сидящих в креслах депутатов и представителей правительства во время долгого чтения Послания.
Основная же проблема заключается в том, сможет ли возникнуть из всего этого набора клиентов хоть какое-нибудь подобие элиты, которая возьмет на себя ответственность за будущее Беларуси.
Второе признание давало частичный ответ на этот вопрос. Оно не было таким уж явным откровением, но озвученное публично дорогого стоило. Речь идет о том, как была организована избирательная кампания в Палату представителей в 2000 г. Александр Григорьевич прямо сказал, что он «радел за каждого депутата, фактически на сто процентов боролся, чтобы они попали в парламент». Если отвлечься от некоторых эмоциональных сторон высказывания, то следует признать вполне обоснованными претензии общественных структур, политических партий, международных организаций к проведению выборов 2000 г., поскольку признание сделано их главным действующим лицом. Реально главным. И теперь понятно, почему другие в парламент не попали, и остается только представить на суд общественности пресловутые списки и добиться признания еще нескольких главных лиц этой (да и других) избирательных кампаний. Так может, и в президентских выборах было одно такое Главное Действующее Лицо?
Но это вопросы для следующих признаний. А нынешнее обращено к тем, кто «предал» президента, кто посмел «не хрюкать у корыта», а думать и действовать, сообразуясь со своим пониманием статуса депутата. Так, может быть, именно в них нужно видеть главную опору и защиту в период формирования «нового мирового порядка»; может быть, это именно им доступна для понимания «конкретная логика времени» и формула национальной идеи, которую пока не знает президент?