Эти заметки были написаны автором ночью после объявления референдума. Было это в варшавской гостинице, и предназначались они для самой влиятельной польской газеты — «Газеты Выборчей». Тогда же, сутки спустя, они были опубликованы. Считаю своим долгом озвучить этот текст и на языке оригинала, дабы никто не мог обвинить меня в применении двойных стандартов по отношению к читателям внутри и за пределами страны. (Некоторые сокращения, которые текст претерпел при переводе на польский, были вызваны редакторскими требованиями газеты.)
Во вторник, 7 сентября, президент Республики Беларусь Александр Лукашенко объявил о проведении референдума с целью изменения Конституции. Согласно этим изменениям он сможет столько раз баллотироваться в президенты, сколько захочет.
Можно сказать, что он уже выиграл. Даже до объявления результата.
Выиграл не потому, что от него лично зависят в Беларуси и Центральная избирательная комиссия, и парламент, и местная власть, и суды, и телевидение с газетами.
Выиграл потому, что миру опять не до него.
Так уже было — в 2001 году, когда он объявил о своей «элегантной победе». Выборы в Беларуси состоялись 9 сентября. А потом было 11 сентября. Кому тут дело до какого-то Лукашенко?
Теперь — то же самое. Вот-вот, казалось, Владимир Путин сумеет настоять на своем и добиться от непокорного союзника согласия соответствовать хоть каким-то рамкам приличия. Но случился Беслан. И — что теперь? Да заикнись Путин хоть на минуту публично о недопустимости третьего (и четвертого, и пятого, и двадцать пятого) срока — в центре Европы! — его собственный российский народ не поймет. Что там, в этой Беларуси? Детей в заложники берут? Самолеты взрывают? Нет. Ну и ладно. Хватит о ней.
И западные лидеры, включая высших американских политиков, готовые вот-вот предложить Путину восстановить подобие демократии на территории, где политическое и экономическое влияние России значительно выше их собственного, конечно, теперь об этой странной стране даже не заикнутся. Не звери ведь они. Путину сочувствие выражать надо, а не требовать от него при таких проблемах — да и вмешиваться в чужие дела. Не до Беларуси, ничего не поделаешь.
Мировой терроризм усиленно отодвигает белорусский вопрос все ниже и ниже в повестке дня политиков и прессы. Не потому, что в Беларуси дела идут лучше. Просто во всем мире дела идут хуже. Сначала хуже было в Югославии. Потом в Ираке. Сейчас на Кавказе. Все познается в сравнении. Оказывается, существует стандарт не только на демократию, но и на неблагополучие. Беларусь не соответствует ни первым, ни вторым стандартам. Так получилось.
Все будут довольны, как ни странно. Лукашенко — ну, с этим как раз все понятно. Россия — ей важно, чтобы ее сейчас не трогали. Запад — потому, что останется эдакией «l’enfant terrible», которого можно периодически поругивать, не боясь, что за это время он благополучно сумеет вырезать собственный народ до основания. Журналисты — потому что будет, о чем писать (все-таки, приятнее ругать Лукашенко, чем писать о гибели детей). Господа из разнообразных фондов поддержки демократии — поскольку не придется доказывать Госдепартаменту свою необходимость. И белорусская оппозиция — поскольку можно будет и дальше быть безработными и встречаться с европейскими и американскими политиками преимущественно за их же счет. Все при деле, никому хуже не будет. Тогда зачем что-то менять? И кого-то — менять?
Год назад на Балтийском форуме в Юрмале, под Ригой, я говорил с моим старым приятелем, ныне одним из известных латвийских политиков, депутатом Сайма, о потенциале миграции белорусов в прибалтийские государства. Янис только удовлетворенно хмыкнул:
— Господи! Да мы только рады будем, если к нам не с Ближнего и Среднего Востока, не из Индии с Вьетнамом, а из Беларуси миграция начнется. Во-первых, не так глаз резать будете (понятно, что фраза весьма попахивает расизмом, но из разговора слово не выбросишь — А.Ф.). Во-вторых, вы ведь ради получения гражданства или хотя бы вида на жительство язык за три месяца выучите, не то что наши местные русскоязычные
Оспорить истинность этих слов невозможно. Привыкнув жить на сто — сто тридцать долларов в месяц легального заработка, при ценах в ресторанах выше, чем в Варшаве и Кракове, мы, белорусы, напоминаем сами себе тараканов по степени живучести и приспосабливаемости. А Лукашенко — все-таки не дихлофос, ему нас до конца не вытравить. И язык чужой выучим, и гражданство чужое попросим. Лишь бы выжить. Не страной — так хотя бы каждому в отдельности.
И лишь детей жалко. За десять лет выросло поколение молодых людей, для которых он — единственный руководитель страны на их памяти. Еще через пять лет вырастет поколение, которое уже и вовсе не будет помнить о свободе, когда-то с царским великодушием дарованной их родителям Михаилом Горбачевым. Они будут знать, что где-то там, за пределами их собственной страны, есть хорошая сытая жизнь, с большими возможностями для каждого, а не только для уроженцев сельской местности и, желательно, Могилевской области. И будут помнить, что все их несчастье как раз в том и заключается, что они родились в Беларуси. Это будет поколение, лишенное гордости за свою страну, убежденное в ее вине перед ними. Поколение заложников. Которых никто не убивает, в которых никто не стреляет. Их просто лишают будущего.
Понятно, что Запад сейчас, после референдума, результат которого я по привычке, свойственной большинству пессимистов, берусь предсказать уже сегодня, выстроит вокруг Беларуси гораздо более прочную стену, чем до тех пор. Просто так, на всякий случай, чтобы ненароком лукашизм заразой не перекинулся на Восточную Европу. И этим детям, которые первого сентября пошли в белорусские школы, останется только одно: ждать, что кто-то вдруг взорвет стену и даст им нечаянную возможность бежать в свободный мир. Туда, на Запад. Даже, если в конце концов сзади начнут стрелять. Как это уже было в социалистическом лагере — задолго до чеченского терроризма.