/Дипломатия положений/
В Тбилиси все-таки хочется?
Реальность не поспевает за комментариями
Станислав Ежи Лец
Белорусский министр иностранных дел Сергей Мартынов ранее не был замечен в несерьезном отношении к важным политическим вопросам. По крайней мере, шуток в высказываниях на эти темы он себе не позволял. Видимо, времена меняются. На такую крамольную мысль наводит его комментарий по поводу намерения парламента Грузии ввести запрет на въезд в Грузию Александра Лукашенко и тем государственным чиновникам и политикам Беларуси, которые поддерживают принятое им решение по установлению визового режима. Российский телеканал НТВ неоднократно приводил (причем всякий раз особо подчеркивалось, что это цитата) данное Мартыновым определение реакции грузинской стороны: «буря в пустом стакане воды».
Правда, говоря о Грузии, более остроумно было бы вести речь о пустом стакане, скажем, «Киндзмараули», «КВ» или, в крайнем случае, «Боржоми». Возможно, впрочем, что это была все же не острота, а оговорка, так как дальше, по сообщениям того же источника (и снова в виде цитаты), министр назвал нежелательных грузинских визитеров «импортерами цветных революций». Вероятно, имелись в виду «экспортеры». Это свидетельствует о некоторой нервозности высокопоставленного лица, а в таком состоянии иногда случаются и более досадные ошибки.
Все же в данном выступлении привлекли к себе наибольшее внимание не эти пикантные моменты. Более существенными оказались проявившиеся принципиальные разногласия с содержанием заявления пресс-секретаря его же родного ведомства, который накануне публично возвестил окружающему миру о том, что «Республика Беларусь приняла решение о введении по отношению к Грузии визового режима въезда-выезда».
Разумеется, формально белорусский правитель в этом заявлении упомянут не был, однако едва ли у кого-либо возникли подозрения в том, что данная инициатива явилась самостоятельным плодом решительных настроений белорусского МИД. Во всяком случае, у российских информационных агентств, в том числе и тех, которые питают к белорусским властям откровенную симпатию, подобных сомнений не было: практически у всех у них в соответствующих сообщениях содержалась фраза «Александр Лукашенко принял решение о введении в отношении Грузии визового режима». В самом деле, даже одна мысль о возможности такого своеволия внешнеполитического ведомства кажется непозволительной дерзостью. За что, спрашивается, боролись? Чтобы какие-то чиновники сами решали важнейшие государственные вопросы?
Тем не менее, главный белорусский дипломат решил — или получил указание — сделать хорошую мину при плохой игре. Он заявил, что Александр Лукашенко, дескать, всего лишь дал МИД и правоохранительным органам страны «разрешение рассмотреть визовые отношения с Грузией и в случае необходимости принять меры, которые защищали бы национальную безопасность и сохраняли социальную стабильность в обществе». Стало быть, подчиненные плохо поняли пожелание начальства и проявили чрезмерную ретивость?
И еще один немаловажный пункт получил диаметрально противоположное толкование в устах министра и пресс-секретаря. Последний объяснил необходимость введения виз тем, что «граждане Грузии зачастую используют Республику Беларусь как транзитное государство для последующего нелегального проникновения в Российскую Федерацию». Кроме того, оказывается, мы, являясь участниками договора о создании Союзного государства, «привержены принципам неукоснительного выполнения всех взятых на себя договорных обязательств, в том числе в рамках Программы согласованных действий в области внешней политики». А посему то обстоятельство, что в 2001 году российская сторона ввела по отношению к Грузии визовый режим, и стало формальным основанием для таких действий.
Оставим в стороне вызывающий некоторое недоумение факт, что для неукоснительного выполнения обязательств Беларуси потребовалось четыре года. Равно как и то, что российский посол в Беларуси Александр Блохин сообщил, что ему ничего не известно ни об обращениях российского руководства к белорусскому с просьбами о введении визового режима с Грузией, ни о количестве задержанных в России грузинских нелегалов, проникших туда через нашу страну. Обратимся к толкованию Сергея Мартынова.
По его словам, «с чем мы не можем согласиться и не согласимся — это с намерениями по насильственному экспорту к нам каких-либо революций или псевдореволюций». То есть он открытым текстом выразил то, о чем сразу же заявили многие белорусские независимые эксперты, — никакая не солидарность с Россией, а страх перед «революционной заразой» стал причиной скандального решения. Хотелось бы только знать, каким образом, вне зависимости от наличия или отсутствия визового режима, белорусские власти собираются отслеживать и не допускать в страну, скажем, активистов той же «Кмары», если, как было отмечено, в Грузии «отсутствуют дипломатические представительства и консульские учреждения Республики Беларусь».
Возникает естественный вопрос: с чем же связано такое явное дезавуирование министром официальных заявлений вверенной ему организации? Допустить, что в МИД правая рука не ведает, что творит левая, не представляется возможным. Скорее всего, по каким-то соображениям упомянутая решительность грузинских парламентариев стала совершенно неожиданной и чем-то серьезно задела некие болевые точки. Можно, например, отметить, что если бы рассматриваемое решение официального Минска было принято парой недель раньше, белорусский премьер-министр Сергей Сидорский вряд ли смог бы принять участие в заседании Совета глав правительств государств-участников СНГ, которое состоялось аккурат в Тбилиси.
Как бы там ни было, с сожалением следует признать, что Беларусь в очередной раз продемонстрировала как умение создавать себе международные проблемы на ровном месте, так и откровенную неуклюжесть при выпутывании из них.