/Персонажи/

Чилийское зеркало

В знаменитом июльском интервью российской телекомпании «ТВ Центр» Александр Лукашенко, между прочим, заявил: «В истории был пример с Сальвадором Альенде. Я свой народ, свое государство и власть президента буду защищать сам, если надо — с оружием в руках, если надо — один. А вы как хотите. Защищая власть, я не защищаю свои богатства, какие у меня там накоплены… Я идейный человек, принципиальный человек и очень самолюбивый в этом плане человек. Я буду ее защищать, не боясь ничего. Я не сбегу из страны, даже если в меня стрелять будут. И это оппозиция знает, потому что я оттуда выходил, и они меня хорошо знают, мой характер. Вот поэтому революции не будет…».

«Хм… Эти красивые, хотя и путанные слова нашего дипломированного историка с сельскохозяйственным уклоном требуют комментария», — подумал автор и полистал свои старые блокноты.

Их «сукин сын»…

11 сентября 1973 года в далекой латиноамериканской стране Чили, которую в Советском Союзе к тому времени уже третий год прочили на роль «второй Кубы», а ее президента доктора Сальвадора Альенде Госсенс готовы были в Кремле на руках носить за его «социалистические преобразования» (например, аграрную реформу или национализацию промышленности, которая неизбежно вела к столкновению с американскими компаниями, только в чилийскую медеплавильную отрасль вложившими огромные средства), вспыхнул военный мятеж под руководством начальника Генштаба чилийской армии генерала Аугусто Пиночета Угарте. 57-летний высокопоставленный офицер, которому Альенде доверял, оказался ярким образчиком той ценной породы политиков, которую один президент США лаконично охарактеризовал, имея в виду иного южноамериканского «вождя»: «Это сукин сын, но это наш сукин сын». Генерал (ему было ровным счетом наплевать, считает ли его кто-нибудь американским сукиным сыном; как говорится, «жила бы страна родная, и нету других забот») воспользовался доверием президента и нанес ему удар в спину.

Военным удалось довольно быстро и сравнительно легко взять под контроль все жизненно важные институты («почту, телефон, телеграф», как в свое время дельно советовал профессиональный революционер В. И. Ленин). Оказалось, что в стране было не так уж много людей, готовых с оружием в руках защищать «социалистические завоевания» Сальвадора Альенде. А если такие люди и были, то пиночетовские «гориллы» быстро их «нейтрализовали», то есть кого убили «при попытке оказать сопротивление», а кого — арестовали и свезли в разные места, определенные для нужд массового интернирования. Самым печально знаменитым «изолятором временного содержания» под открытым небом стал, пожалуй, стадион в Сантьяго, где распоясавшиеся путчисты, говорят, творили ужасные вещи, в частности, зверски замучили известного чилийского певца Виктора Хару (сегодня на стадионе играют в футбол, и вооруженные люди там по иронии судьбы появляются лишь для того, чтобы утихомирить распоясавшихся фанатов).

Кульминацией мятежа стал штурм президентского дворца Ла-Монеда, где непродолжительное время оборонялись его защитники во главе с президентом Альенде. Против отстреливавшихся из автоматического оружия сторонников законно избранного главы государства восставшие войска вынуждены были применить даже авиацию. Дворец был захвачен; Альенде, по словам очевидцев, проявивший мужество, сражался до последней минуты с «калашниковым» в руках и умер при загадочных обстоятельствах — то ли погиб от руки командира штурмовой группы, то ли покончил жизнь самоубийством. В подобных случаях всегда трудно восстановить истину. В 1991 году правительственная комиссия объявила, что президент застрелился, а путчисты прошили очередью из автомата уже мертвое тело.

Для жителей этой страны началась эпоха правления военной «хунты» (даже это испанское словечко вошло в русский обиход «благодаря» чилийским событиям), о которой советские люди знали только лишь, что она «кровавая, антинародная» и создана по указке и на деньги ЦРУ. О том, что все гораздо сложнее и что против альендевской «игры в социализм» до путча выступали многие слои населения Чили, что там проходили массовые демонстрации и забастовки, — об этом советская пропаганда предпочитала умалчивать. С хунтой мужественно, но безуспешно боролись различные храбрые чилийские патриоты, особенно, конечно, коммунисты во главе с товарищем Луисом Корваланом. Подлые враги из местной охранки арестовали «товарища Лучо», как его называли соратники по борьбе, но, слава Богу, что Советский Союз имел хороший запас различных антисоветчиков, посаженных впрок, в разное время и на разные сроки. В результате закулисных переговоров с Западом удалось совершить выгодный обмен — Пиночет под давлением своих хозяев-империалистов согласился отпустить «товарища Лучо» в Советский Союз, а в Америку отправился выпущенный на свободу махровый диссидент Владимир Буковский.

Коммунисты коммунистами, но из песни слов не выбросишь, и режим Пиночета действительно вряд ли можно назвать демократическим. Какими бы благими намерениями ни была вымощена дорога, по которой генерал Аугусто пытался 17 лет (1973–1990 гг.) вести чилийский народ к светлому будущему, как бы ни были велики его заслуги в деле спасения национальной экономики от коллапса, которым ему угрожал президент Сальвадор Альенде с его социалистическими реформами и более чем реальной перспективой прихода коммунистов к власти. С другой стороны, показательно отношение чилийцев к тем же коммунистам «товарища Лучо»: уж лучше Пиночет, чем они…

Доблестные советские войска не смогли (не успели?) оказать интернациональную помощь братскому чилийскому народу — слишком далеко даже от наших необъятных просторов этот народ проживает. Доводилось мне читать, что накануне событий 11 сентября 1973 года некоторые решительные товарищи из окружения Сальвадора Альенде, предчувствуя скорую развязку, предлагали ему обратиться за военной поддержкой к СССР, но Альенде отказался. Проявил, так сказать, буржуазно-интеллигентскую мягкотелость. Что, в конечном итоге, стоило ему и власти, и жизни.

Таким образом, 32 года назад чилийцы, скрепя сердце, из двух зол — коммунистической диктатуры и хунты — выбрали последнее. И мирились с ним до тех пор, пока в 1989 году кровавый Пиночет не сделал красивый ход, под давлением общественности согласившись провести плебисцит, а потом на основе его результатов отдать власть, назначив первые за 17 лет демократические выборы.

Кто-то скажет: конечно, попробуй не примирись, ведь Пиночет был, наверное, самым жестоким тираном Южной Америки, который за время своего правления, по некоторым данным, велел казнить около 4000 (по другим данным — 3000) политических оппонентов. Один «караван смерти», военное подразделение, которое сразу же после путча 1973 года отправилось в «турне» по стране, на привалах в чилийских городах и весях безжалостно расправляясь с противниками новой власти, чего стоит! Впрочем, читатель здесь может иронически усмехнуться: видали мы в отечественной истории тиранов и покруче, нас этими четырьмя тысячами трупов не удивишь…

А знаменитая операция «Кондор», в рамках которой пиночетовские спецслужбы тесно сотрудничали с коллегами из соседних государств с аналогичными режимами (среди них стоит особо упомянуть печально знаменитого парагвайского диктатора Стресснера — тот еще разбойник), арестовывая, пытая и убивая многих борцов против этих режимов? В 80-х годах советские политинформаторы пугали детей этим «Кондором», а в это время наши же, родные советские войска занимались «защитой народно-демократических побед» в Афганистане, теряя тысячи своих бойцов и выбивая сотни тысяч афганцев. Разумеется, этот «Кондор» генерала Пиночета, доктора Стресснера и их коллег был отвратительным кровавым преступлением, за которое, кстати, Пиночета который год уже пытаются привлечь к ответственности. Его обвиняют, например, в том, что в процессе осуществления «Кондора» по приказу генерала были физически устранены 19 чилийцев. Дело сложное и, скорее всего, бесперспективное. Но стоит напомнить, что у нас не слыхать даже о попытках рассмотреть афганские события с точки зрения уголовного кодекса. А за чеченские «художества» в России отвечают в чине не выше полковника. Да и то изредка. А в Беларуси за «эскадроны смерти» максимум могут в порядке исключения на несколько часов задержать «комэскадрона», потому что потом приезжает наш «сальвадор альенде» и выпускает своего храброго и верного джигита на все четыре стороны.

Но мир полон парадоксов, этот — не первый и не последний. Латинская Америка ими полна в особенности, поскольку одной ногой пытается войти в западный мир демократии и процветания, а за другую ее цепко держат призраки тоталитарного прошлого.

… и наш «благородный кабальеро»

Вернемся, однако, в Беларусь образца 2005 года. Имеет ли Александр Григорьевич Лукашенко нечто общее с Сальвадором Альенде Госсенс, кроме нескольких формальных признаков (например, пол и президентская должность)? Это серьезный вопрос, лишь на первый взгляд кажущийся риторическим. Велик соблазн, например, ехидно посоветовать господину Лукашенко мысленно перенестись лет на 10 назад, пройтись по коридорам власти, где тогда еще не очень уверенно передвигался «юный» президент Александр, и посмотреть, не было ли там случайно каких кандидатов на роль генерала-путчиста. Потому что ведь какая Марья без Ивана, какой Альенде без Пиночета?

Тогда для виртуального переворота, казалось бы, и предпосылки были погуще: еще свежа была память о кабинете премьера Кебича, о его «системе» и верных генералах любого цвета погон. Хотелось ли генералам реванша, легко совмещаемого со спасением Отчизны? Реванша под благовидным предлогом не хотят только идиоты. Но одно дело желать избавления Родины от тирана (или слабой власти, чреватой наступлением коммунистической тирании), служа начальником Генштаба, и совсем другое — тешить себя теми же надеждами, когда набирающая силу власть с позором выперла тебя на пенсию.

Молодой президент Лукашенко, усевшись в президентское кресло, немедленно продемонстрировал такую бульдожью хватку, так намертво вцепился во власть, торопясь обставить себя многослойными службами безопасности и охраны, что Альенде, поступи он в 1970 году аналогичным образом, сегодня бы преспокойно продолжал регулярно прибывать с дружескими визитами в Минск, Москву, Пхеньян, Гавану, Тегеран или Каракас. А генерал Аугусто Пиночет, смененный каким-нибудь надежным кубинским кадром, вышколенным в московской Академии Генштаба, был бы отослан командовать отдаленным гарнизоном на Огненную Землю. Или того хлеще — был бы неожиданно обнаружен в дрезину пьяным на трибуне мединститута в Сантьяго и немедленно отправлен в отставку «за дискредитацию высокого звания чилийского генерала». Да мало ли разных способов избавиться от ненадежного военного при наличии надежного Совета Безопасности?

Соблазн поехидничать по поводу неуклюжего автосравнения выпускника Могилевского пединститута, бывшего директора захудалого совхоза с известным политиком (сорок лет стажа!), доктором медицины, великолепно образованным человеком, который, прежде чем стать президентом, был не только депутатом, но и сенатором, и министром, и генеральным секретарем мощной социалистической партии, конечно, велик.

Но ехидничать неинтересно. Притянутость сравнения за уши понятна каждому. Каким бы марксистом и социалистом Альенде ни был, а все же не внял «разумным советам» части своего окружения и не пошел на введение военного положения, не стал диктатором, не опозорил звание президента тиранией. Налицо была его приверженность идеалам демократии, пусть и искаженным социалистическими убеждениями.

Но это действительно были убеждения! Это была идея, пусть даже пагубная в тот момент для Чили. Своим идеалам Альенде хранил верность 40 лет, вступив в социалистическую партию в 1933 году, и за эти идеалы принял смерть. Да, он защищал и институт законно, демократически избранного президента. Кстати, во время голосования 1970 года он набрал больше голосов, чем двое его соперников, но большинство не было подавляющим, и его кандидатура была еще дополнительно направлена для утверждения в Национальный конгресс, где он победил лишь благодаря поддержке христианских демократов, пообещав им соблюдать принципы демократии. То есть была там и своя «система сдержек и противовесов». Но главное — власть и президентство не были для Альенде самоцелью.

А какие идеалы у Лукашенко? «Государственно-олигархический капитализм» для себя и своего окружения (не думаю, что кто-нибудь на Беларуси верит в его бескорыстие и бессребренничество, о которых в интервью «ТВ Центру» тоже говорилось) — и жалкое подобие нищенского «социализма» для остального населения страны. Главный же смысл «его борьбы» — безграничная власть. Это и идеалом назвать стыдно.

Долгий путь Сальвадора Альенде — сначала в президентский дворец, а потом и к роковому выстрелу в висок — был честным путем политика, верного демократии и своим убеждениям. Он не устраивал референдумы по расширению своих полномочий и не фальсифицировал результаты президентских выборов. Он не разгонял законно избранные парламенты и не назначал своих, «карманных» депутатов. При нем невесть куда не «пропадали» и не умирали при странных обстоятельствах его главные политические оппоненты. Ему было больно и неприятно видеть на улицах Сантьяго в 1972-73 годах бесконечные демонстрации, особенно так называемые «марши пустых кастрюль», когда голодные чилийцы протестовали против его экономической политики, но Альенде не пришло в голову напустить на демонстрантов чилийские ОМОН и ВВ, тем решив все проблемы.

То, что Альенде считал нормой, для Лукашенко — проявление преступного интеллигентского слюнтяйства и чистоплюйства (помните ленинское: «лишь та революция чего-либо стоит, которая умеет защищаться…»). И тут дело не только в самом Александре Григорьевиче, но и, пожалуй, во всей его предпрезидентской биографии. Он воспитывался, жил и работал в той стране, которую мое поколение еще живо помнит. А Чили, слава Богу и Пиночету, никогда не была Советской Социалистической Республикой. И Альенде не служил в погранвойсках КГБ, и не рассказывал жителям отдаленных кордильерских селений сказки по путевке Всесоюзного общества «Знание», и не занимался внедрением хозрасчета в совхозе на мысе Горн, с чьих угодий при хорошей погоде видны гостеприимные берега Антарктиды и дружески машущие крыльями пингвины… Словом, жизненный опыт товарища Сальвадора к его 65 годам был трагически ограничен многолетними и скучными партийно-парламентскими баталиями. «Раньше надо было автомат в руки брать, коллега», — как бы печально сетует Александр Лукашенко с высоты своего 11-летнего президентского опыта (а ведь, между прочим, солидный результат: в США, например, только Франклину Делано Рузвельту столько «порулить страной» удалось…).

Белорусский «альенде» загнал себя в угол. Он сам стал своим Пиночетом, раздвоившись, как Джекил и Хайд, году эдак в 1995-96-м. Законно избранный президент Лукашенко был тихо отстранен от власти и интернирован в задних комнатах дворца на улице Карла Маркса, где по сию пору упражняется в написании изобличительных докладов о коррупции и пении советских песен под баян. А его второе и главное «Я» с тех пор неуклонно занято созданием и укреплением «мягкой» диктатуры и продлением президентских полномочий до Второго пришествия. И тут приходят на ум совсем другие сравнения и параллели, не имеющие ничего общего с далеким государством Чили. От не очень обидных, хотя и неприятных (можно вспомнить о двух французских родственниках корсиканских кровей, Наполеонах Бонапартах с разной нумерацией, которым должности первого консула и законно избранного президента республики показались несолидными, и они объявили себя императорами; под занавес карьеры стреляться не пришлось, но оба умерли в плену, один — английском, другой — немецком), до некрасивых и даже кошмарных (например, жил-был один храбрый немецкий солдат австрийского происхождения, который дослужился до ефрейтора и за военные подвиги получил Железный крест первой степени, а потом вплотную занялся политикой, которая сделала его канцлером Германии; этого ему тоже было мало — и он стал вождем нации и чуть ли не покорителем Европы; но пошла череда невезения, а в конце были окружение в рейхсканцелярии, штурм, яд, пуля, канистра с бензином; не хотелось его поминать, ну, да кто ж вас, Александр Григорьевич, за язык-то тянул в любви этому ефрейтору признаваться?).

… Автор мысленно оглядел современную белорусскую политико-военную сцену и, кроме вышеописанного «благородного и храброго кабальеро», неутомимо из года в год исполняющего президентские обязанности и по праздникам щеголяющего в странной военной форме (то ли фельдмаршала, то ли генералиссимуса), кандидата в Пиночеты не обнаружил. Изгоняя в прежние времена (с позором или без) разных министров в униформе и просто генералов, Лукашенко всякий раз стремился с разной степенью артикуляции подчеркнуть, что речь идет о превентивном искоренении некой угрозы военного переворота, мятежа. Кто-то из этих людей боролся до конца и после отставки, например, как Юрий Захаренко. Кто-то борется в меру сил и теперь. Большинство же тихо дождались новых должностей, доказав лояльность «батьке». И пережидают смутное время, крутя фиги в карманах брюк с лампасами.

«Сукиных сынов» хватает, но на Аугусто Угартевича они явно не тянут. Уж больно наш «альенде» велик и ужасен, несмотря на кажущуюся карикатурность. Впрочем, знающие люди полагают, что подобные Пиночету могучие политические «дубы» вырастают в местных лесах по мере надобности довольно быстро. Кроме того, нужно помнить, что Пиночет настоящий, наверное, еще 10 сентября 1973 года подобострастно щелкал каблуками в президентской приемной и преданно глядел в глаза взволнованного Альенде: «Переворот? Какой переворот?..». Автор намеренно умолчал здесь о «руке Москвы» и «руке Вашингтона», как наиболее опытных «лесоводов», об этом — чуть ниже и устами чилийца.

Будем помнить, что альенде, лукашенко, пиночеты, президенты и диктаторы приходят и уходят, а государства и народы — и в Чили, и на Беларуси — остаются. Как же и чем живут сегодня наши далекие латиноамериканские братья по несчастью? Послушаем, что говорит один из них. Наверняка его слова родят в богатом воображении белорусов новые параллели и сравнения. Сколько еще ждать? Когда Лукашенко уйдет? Может, тоже как Пиночет: 17 лет — и счастливо оставаться (посчитал — все сходится, если в 2006 году опять за него «подавляющее большинство» проголосует, то в 2010 самое время готовить «отходной» плебисцит и должность пожизненного сенатора)? Как он уйдет? Кто придет вместо него? Что будет потом?

Хитрый ирландский лис

…85-летний бодрый старичок Патрисио Эйлвин Азокар когда-то надеялся, что пиночетовский путч принесет его Отчизне восстановление порядка. В 80-х годах, напротив, стал одним из лидеров движения за возрождение демократии. В 1989 году был избран президентом Чили, в 1994-м полномочия главы государства передал преемнику. Затем этот сын ирландца и испанки, опытный правовед и политик работал в мощном Трансамериканском банке развития.

Несмотря на отсутствие особой любви к генералу Пиночету, крови диктатора не жаждет и желанием посадить его в тюрьму не горит. Когда у него спрашивают, считает ли он справедливым, что, скажем, беднягу Фиделя Кастро уже 40 лет на всех углах свободного мира поносят за нарушения прав человека, а вот Аугусто Пиночет и через 15 лет после ухода в отставку постоянно выходит сухим из воды, дон Патрисио хитро улыбается:

«Две эти диктатуры действительно похожи, режимы Кастро и Пиночета совершали преступления против человечности, на долгие годы заполнили тюрьмы политическими узниками, вызвав тем самым огромную волну эмиграции кубинцев и чилийцев за рубеж. Кастро утверждает, что его цель — создание общества равноправия и свободы, но на деле ему удалось построить лишь коммунистическую диктатуру. Пиночет, напротив, хотел спасти страну от коммунистической чумы, но в результате породил систему, позволяющую нарушать права человека. За что боролся, на то и напоролся: ведь именно эта черта наиболее характерна для коммунистических стран».

«Но все же Кастро и Пиночета разделяет очень многое, — продолжает экс-президент Эйлвин. — Я не согласен с теми, кто утверждает, что чилийское общество сегодня расколото на два лагеря — „за“ и „против“ Пиночета. Да, таким оно было еще в начале 70-х годов, и приход к власти генерала Аугусто был кульминацией этого процесса. Обосновавшись в кресле диктатора, он официально разделил чилийцев на „хороших“, то есть патриотов и опору режима, и „плохих“, которые автоматически попадали в разряд и врагов Отечества. Но потом был плебисцит 1988 года, народ высказался за возврат демократии и ясно заявил Пиночету, что его время истекло. Он постепенно ушел, освободив место на политической сцене иным силам, и за 15-17 лет границы между „хорошими“ и „плохими“ чилийцами исчезли. А вот на Кубе все осталось по-прежнему».

Патрисио Эйлвин, как и Пиночет, — живая история страны. Весной 1973 года он, тогдашний председатель христианско-демократической партии Чили, был против ее вхождения во фронт Народного единства Сальвадора Альенде. Хотя его предшественник на посту шефа христианских демократов, Ренан Фуэнтеалба, как раз Альенде поддерживал и фактически дал ему «президентскую путевку». Эйлвин видел, что в государстве, руководимом Народным единством, наступает хаос, постепенно рушится демократическая система. Но он утверждает, что не был непримиримым противником Альенде и ни в коем случае не желал его свержения. Старик говорит, что за несколько дней до путча встречался с президентом Альенде, пытался найти пути для спасения демократии. Эйлвин отрицает какую-либо свою личную ответственность за вспыхнувший военный мятеж.

Недавно в прессе выступил бывший шеф пиночетовской тайной полиции ДИНА генерал Мануэль Контрерас. Его возмутило, что Пиночет признал свою часть ответственности за преступления, которые при его власти совершила армия. Контрерас обвинил бывшего патрона в том, что тот тем самым бросил своих верных солдат, выполнявших по его приказам «грязную работу», на съедение «гиенам из чилийских судов» и «шакалам из демократической прессы». Патрисио Эйлвин комментирует это заявление так:

«Система вертикальной субординации в армии — вечная аксиома. Но ни один командующий не имеет права приказывать подчиненным, чтоб они совершали преступления против человечности. Что касается конкретно Контрераса, не думаю, что во времена хунты он и его люди выполняли лишь приказы высшего руководства. Так что морального права делать такие заявления у него нет. Но несомненно, что Пиночет и пальцем не шевельнул, чтобы пресечь подобные преступления; напротив, он требовал предпринимать „самые жесткие меры“ против врагов его режима».

Сегодня большинство родственников жертв диктатуры не настаивают на том, чтобы Пиночет провел остаток жизни в тюрьме. В то же время раздаются голоса о том, чтобы неплохо было бы чилийскому парламенту, по примеру испанских коллег, не так давно подвергших диффамации преступный режим генерала Франко, публично признать незаконность пиночетовской хунты. Эйлвин считает, что подобные действия — прерогатива судей, а не политиков, лишь Фемида может поставить кого-то вне закона. Да и сами законы — вещь сложная и весьма растяжимая. Например, известно, что чилийский Верховный суд лишил Пиночета пожизненной сенаторской неприкосновенности в связи с делом о его расчетном счете в «Риггс Бэнк» и находящимися на нем 8 миллионами долларов, но генерал по-прежнему пользуется иммунитетом по более чем 300 судебным искам о нарушении прав человека. Юстиция ведет с генералом многолетнюю войну (о ней — чуть ниже), то лишая его иммунитета, то соглашаясь с тем, что Пиночета судить нельзя — он стар и болен. Стоит суду снова взяться за старые дела — и адвокаты дона Аугусто дружно начинают заявлять, что их клиент ввиду слабого здоровья не может быть даже допрошен.

Что касается самого путча и возможной причастности к нему ЦРУ, а также неразборчивости американцев при выборе средств в стремлении предотвратить установление просоветского режима в Чили, экс-президент Эйлвин уверенно кивает:

«Никаких сомнений быть не может, шла „холодная“ война, и США безусловно старались остановить ползучую экспансию коммунистов в Латинской Америке. Мир был разделен на два лагеря, таковы просто были правила игры. Но не думаю, что ЦРУ было в курсе всех происходивших в Чили событий… Хотите знать, как умер Альенде? Он застрелился. Да, это очень печально. Шансов остаться в живых у него было немного. Я видел кассету, где Пиночет во время штурма президентского дворца смеется и обещает семье Альенде самолет, который… будет сбит над морем. Но, несмотря на наличие подобной кассеты и чудовищность того, что на ней Пиночет говорит, данный факт сегодня уже вряд ли можно использовать против генерала».

А вот история еще одного чилийца. Назовем его так:

Охотник на «слабоумного» Пиночета

В Чили на днях ушел на пенсию судья Хуан Гусман Тапиа, который по возрасту — 65 лет — вполне годится и Пиночету, и Эйлвину в сыновья. Этот судья прославился тем, что шесть последних лет пытался послать бывшего диктатора за решетку. За это Гусмана и боготворят (разумеется, пострадавшие при хунте), и ненавидят (разумеется, «патриоты») одновременно. И значит, та грань между «хорошими» и «плохими» чилийцами, о которой говорил Эйлвин, видимо, еще не стерта до конца.

Гусман уверен, что за преступления, совершенные в Чили, должен судить обязательно чилийский суд. Он вел против Пиночета два самых больших процесса — об уже упомянутых «караване смерти» и операции «Кондор».

В первом случае Гусман пытался вменить генералу 57 убийств и 18 похищений. Но тела убитых не были найдены, да и свидетельская база была слаба. Поэтому Верховный суд в 2001 году фактически освободил генерала от ответственности; существенную роль при этом сыграла легкая форма слабоумия, которой Пиночет якобы страдает, что помешало бы ему в суде адекватно защищаться.

Суд по делу об операции «Кондор», обвинивший почтенного дона Аугусто в «устранении» 19 чилийцев, закончился тем же — «легкая степень слабоумия». Этот диагноз констатировали еще в 1999 году английские доктора во время знаменитого, почти 17-месячного «пленения» Пиночета в Великобритании. Тогда, как известно, его экстрадиции в Испанию с целью судить экс-диктатора там требовал мадридский служитель Фемиды Балтазар Гарсон.

Гусман не верит в слабоумие Пиночета: «Когда в 2001 году я был в Лондоне, один полицейский мне рассказал, что в течение всего своего визита в Англию генерал был совершенно здоров и чрезвычайно жизнерадостен. Лишь когда за ним явились стражи порядка, он притворился старым маразматиком. Я убежден, что никаким слабоумием там и не пахнет. Пиночет способен отвечать на вопросы и участвовать в судебных слушаниях».

Гусман так и не смог посадить диктатора в тюрьму. Но и сказать, что судья потерпел фиаско, тоже нельзя. Именно он лишил Пиночета должности и привилегий пожизненного сенатора, а в 2001 года даже осудил на полгода домашнего ареста. Кроме того, его пример — другим наука; благодаря неутомимой деятельности дона Хуана немалая часть чилийского общества обрела уверенность в том, что даже государство с таким тяжелым недавним прошлым может рассчитывать на то, что постепенно станет правовым.

Чего и нам желает. Заявки на замещение будущих вакантных должностей белорусских Эйлвина и Гусмана принимаются. Кресла пиночетов и контрерасов заняты. Отставание от Чили — 20-25 лет. Время пошло.

…На одном из белорусских оппозиционных сайтов интересно реагировали на июльское заявление «вождя нации». Вот несколько характерных цитат: «А мне интервью понравилось. Самый главный перестроечный демократ… брал интервью у последнего диктатора Европы. Как водится, спрашивалось про одно, а отвечалось про другое. А психопатический взрыв про оружие в руках ясно показывает, что у этого индивида (Лукашенко) в голове тараканы плодятся…»; «Поскорее бы увидеть, как он будет один отстреливаться от родственников убитых, от обманутых пенсионеров, от живущих на нищенские зарплаты. Хватит ли патронов?»; «Как хочется увидеть при жизни художественный фильм, снятый какой-нибудь северокорейской киностудией, с косоглазым актером, играющим Лукашенко, с пистолетом в потных лапах отстреливающимся от народа в своем дворце!»; «Интересно, когда же оппозиция поймет, что к власти в стране нет уже другого пути, кроме пути Пиночета?». Ноу комментс.