/Тупики/

Несостоявшийся сговор

Владимир Рыжков депутат Государственной думы РФ:
«На мой взгляд, очень слабый режим сегодня в Ереване Кочаряна, очень слабый режим в Беларуси — и любое стихийное волнение его сметет… Мне кажется, что в Беларуси ситуация уже подходит к пределу»
(Российский канал «ТВ-Центр», передача «Завтра, послезавтра… и все дни недели», 03.04.05 — цитируется по «Хартии'97»).

К вечеру 6 апреля волна эйфории от итогов встречи президентов России и Беларуси в Сочи, планово охватившая белорусские государственные СМИ, резко пошла на убыль. Во-первых, основное дело было уже сделано. В сознание белорусов агитпроп вполне успешно «вдолбил» радостную весть об очередной победе А. Лукашенко над врагами интеграции. Во-вторых, раздувать «мыльные пузыри» на пустом месте, а в ходе переговоров ни одна из устных договоренностей так и не была претворена в подписанный документ, — слишком неблагодарное и затратное дело. Для примера, российские электронные СМИ 4 апреля, то есть прямо в день «рекордной по результативности встречи президентов двух стран» (БТ, «Панорама», 05.04.05), уже к вечеру выкинули из новостного ряда даже упоминание о переговорах между государствами, у которых, как отметил А. Лукашенко, «…больших проблем нет, я даже не смог бы обозначить и малых проблем в наших отношениях». Но если проблем нет, то нет и новостей.

Интересно, для чего было жечь керосин президентскому «Боингу» для полета в южную столицу России? Что имел в виду белорусский президент, заявляя 6 апреля во время назначения председателей пяти райисполкомов: «мы в Сочи все для вас решили»? Так что же произошло 4 апреля на государевой даче «Бочаров ручей»?

Начнем с того, что инициатором встречи выступил президент России. Более того, устами министра иностранных дел К. Лаврова Кремль заранее предупредил официальный Минск о планах Москвы пригласить белорусского президента на беседу. Следовательно, В. Путин, рассчитывая на то, что экспромтов со стороны подготовленного А. Лукашенко не будет, надеялся на прорывные решения в непростой обстановке начавшейся на просторах СНГ силовой смены засидевшихся у власти посткоммунистических элит.

Было бы в высшей степени наивно ждать, что, в условиях революционного переформатирования всего, как казалось, устоявшегося комплекса взаимоотношений России с так называемым «ближним зарубежьем» (поразительный по своей глупости термин), Москва будет озабочена арендой 5 (пяти!) гектаров земли для насосных «Газпрома» или унификацией условий перерасчета пенсий граждан двух стран. Ведь у Кремля иллюзий нет: на очереди очередного «оранжевого натиска» — Беларусь. В российской политической элите на судьбу режима Лукашенко уже делают ставки и заключают пари.

В полном согласии со старинной русской пословицей «гром не грянет — мужик не перекрестится», Москва вдруг обнаружила, что «гром» в виде свержения самого либерального в Азии политического режима уже грянул, и впереди смена элит в Ереване и Минске с вероятным негативным результатом для российских позиций в Армении и Беларуси. Тут-то и выяснилось, что и великомудрый Кремль, и многочисленные и темпераментные думцы, и дружное на совместных банкетах сообщество крепких и тренированных мужиков из ФСБ, а также многочисленное и разноголосое российское экспертное сообщество просто не знают, что делать с надвигающимся «оранжевым цунами» на режим Лукашенко. В данном случае громкие заявления белорусского президента в духе «No passaran» российский правящий класс не убеждают, так как наблюдение в прямом эфире за погромом кабинета Акаева, тоже много в свое время говорившем о невозможности своего свержения, подтвердили непредсказуемость повода для почти мгновенного разворачивания политического кризиса. Москве потребовался политический проект.

Однако тут вдруг обнаружилось, что давно уже нет БССР, а на месте союзной республики уже четырнадцатый год — совершенно другая страна, с другой, уже далеко не советской элитой и совсем не с тем привычным советским белорусским народом. По ходу выяснилось, что у Москвы нет серьезных позиций ни в белорусском гражданском обществе, ни в белорусской номенклатуре, ни в белорусском деловом классе. У нее нет связей с силовыми ведомствами, нет системы контактов с субъектами белорусского политического поля. Вдруг оказалось, что Москва путается в определении партнеров среди белорусских оппозиционных сил, не представляет всей гаммы сложностей политической борьбы в РБ. Ее упования на возможности информационного воздействия на соседнее государство оказались необоснованны. Влияние российских телевизионных каналов год от года административно ограничивается. Кроме того, тематика новостного и аналитического рядов все более сосредотачивается на сугубо внутренних проблемах, которые зачастую выглядят весьма экзотично для граждан живущей в совсем другом ритме небольшой и почти патриархальной страны. Так что выработать самостоятельно собственный белорусский проект (многоходовку) Москва оказалась не в силах.

До сих пор политика российского руководства по отношению к режиму А. Лукашенко носит реактивный и конъюнктурный характер. Наиболее ярко это проявилось в отношении Москвы к пресловутому октябрьскому референдуму. Фигура умолчания, занятая исполнительной российской властью к итогам фактического конституционного переворота, проведенного А. Лукашенко под шумок Беслана, в свое время возможно и была вполне эффективной политикой, но время идет, белорусский президент, основываясь на итогах всенародного опроса, приступил к подготовке своего переизбрания в 2006 году (есть вариант проведения досрочных выборов в сентябре 2005 г .), и сейчас политика игнорирования референдума выродилась в противоположную формулу: «молчаливое ободрение Москвой итогов референдума».

В пользу того, что Москва так и не нашла варианта, как выпутаться из сложившейся ситуации, говорит и формат итоговой пресс-конференции 4 апреля, которую поспешили предварить заявлением, что «президенты обсуждали исключительно экономические вопросы». Следовательно, вопросы журналистов о белорусском референдуме и участии А. Лукашенко в выборах 2006 года оказались заблокированы. Это невиданная практика в освещении встречи президентов, которым «нечего скрывать от своих народов». В данном случае оказалось, что надо скрыть идейный вакуум.

Пыталась ли Москва осилить белорусский проект? Пыталась, но как-то вяло. Кому-то было выгодно представлять киевский майдан в роли политической аномалии, и только после Бишкека, как говорится, запахло жареным. Всю зиму и начало весны в кабинетах Думы, офисах корпораций и конференц-залах отелей шла активная работа с представителями белорусской оппозиции. Никогда еще Москва не уделяла столько внимания лидерам самых разношерстных антилукашенковских политических сил. Нельзя сказать, что эта работа не дала результатов, но без разговора с А. Лукашенко картина была бы неполной.

А. Лукашенко для Москвы — пока легитимный президент соседней страны и официальный партнер для переговоров. Долгие годы Москва безропотно соглашалась на монополию белорусского президента на контакты между российской правящей элитой и белорусскими субъектами белорусского политического поля. Со своей стороны А. Лукашенко бдительно следил, чтобы без его ведома и «мышь не проскочила» между Минском и Москвой. Учитывая наличие в руках А. Лукашенко мандата белорусского народа, Кремль терпеливо сносил все зигзаги политического курса Минска. Иначе и быть не могло — между Россией и Беларусью действует целый комплекс договоров, которые пока никто не денонсировал. Так что в то время, когда в приемных верхней и нижней палат российского парламента представителей белорусской оппозиции поили чаем, в Женеве представитель России с жаром громил доклад А. Северина о нарушении в Беларуси прав человека. И это нормально! Пока существуют союзные договоренности, критиковать Москву за поддержку Минска на международной арене бессмысленно. Но вот А. Лукашенко мог бы не провоцировать ситуацию и не начинать публично подчеркивать значимость этой российской поддержки, так как негативную реакцию В. Путина на слова благодарности со стороны белорусского президента мы все прекрасно видели 4 апреля в репортаже НТВ (18.00).

Не мы первые отмечаем, в белорусской политике Москвы давно обозначился кризис. В конце концов в Кремле пришли к выводу, что пора выслушать самого А. Лукашенко. Это естественное решение.

В сложившейся напряженной внешнеполитической обстановке российское руководство вправе было ожидать от белорусского президента нового политического проекта, в рамках которого можно было бы рассчитывать на «разруливание» «белорусского вопроса» в более-менее приемлемом для Москвы варианте. В конце концов, за последние пятнадцать лет Россия немало вложила в РБ, терпела прямые и косвенные убытки, поддерживала непосредственно А. Лукашенко и поэтому считала, что она может рассчитывать на сохранение если не союзных, то хотя бы союзнических отношений с любым по цвету правительством, которое рано или поздно обязательно сменит администрацию первого белорусского президента. В условиях, когда Москва не имеет в Беларуси проекта на опережение «оранжевого» сценария, Кремль с большим вниманием отнесся бы к возможному политическому варианту А. Лукашенко, который позволил бы избежать России лобового политического столкновения с Западом, идентичного украинскому, на белорусском политическом поле. Тем более, что говорить о «бархатном» варианте для Минска не приходится, так как если ни в одной уже переживших «оранжевую революцию» стран не стояла задача перекройки Конституции, то в Беларуси нас как раз ждет конституционный кризис. Слишком в Минске, в немалой степени благодаря Москве, «все запущено». Так что Кремль, прекрасно осознавая цену вопроса, на встрече в Сочи был готов к обсуждению предложений от Главы белорусского государства. Для В. Путина в этом заключалась главная задача саммита.

Со своей стороны, белорусский президент долго и напряженно ждал приглашение. Он прекрасно понимал, что негласно введенный Кремлем после октябрьского референдума в отношении его своеобразный «карантин» в апреле должен закончиться. У Москвы впереди грандиозный саммит 9 мая и встреча лидеров стран СНГ. За ноябрь–март В. Путин успел не раз переговорить о столь важных планируемых мероприятиях практически со всеми главами государств СНГ. В «аутсайдерах» остались самые непредсказуемые — М. Саакашвили и А. Лукашенко. Их отложили на апрель. Белорусский президент в Сочи прилетел, а вот грузинский в жесткой форме отказался. Президент России отказ принял спокойно и тут же занял освободившееся время беседой с президентом Абхазии.

Любопытно, кого бы принял В. Путин в «Бочаровом Ручье», если бы закапризничал А. Лукашенко?

Нельзя сказать, что белорусский президент не готовился к встрече. Готовился, но на свой манер. Не считая жестких новогодних требований Москве немедленно «пересмотреть политику в отношении Беларуси», других серьезных антироссийских выпадов за январь–март допущено не было. Наоборот, напряженно ожидая на фоне «оранжевого» юга преференции за союзнический «стоицизм», Минск развернул в государственных печатных и электронных СМИ кампанию — напоминалку о верной союзническому долгу Беларуси, которая за свою верность страдает от нападок коварного Запада.

Одновременно на внутреннем политическом поле белорусские власти приступили к завершающей зачистке оппозиции в формате «больше трех не собираться». Такая политика говорит о том, что Минск, сознательно сужая причины свержения правящих коррумпированных популистских режимов социально-экономическим недовольством (в Беларуси, само собой, все довольны и счастливы) и «слабостью властей», отвергает наличие целого социально-политического спектра поводов для «оранжевых революций». Учитывая, что белорусские власти диалог с политической оппозицией и гражданским обществом считают «слабостью», а постоянное присутствие омоновцев на улицах белорусских городов и ржавых танков с полупьяными резервистами на проселочных дорогах, так сказать, «силой», то причины «оранжевых революций», по мнению Минска, остается искать исключительно в Вашингтоне, который, естественно, не сидит сложа руки в ситуации, когда конфликт общества и государства лезет из всех щелей.

Белорусский президент не привез в Сочи политического проекта. Прекрасно понимая, что любой новый политический сценарий в Беларуси может быть сформирован только без него, А. Лукашенко поставил перед собой задачу убедить российское руководство в том, что лично без него Беларусь немедленно уйдет в пресловутый «санитарный кордон» вокруг России. Этот слабый аргумент, уже давно знакомый Москве, вряд ли удовлетворит Кремль, так как, с одной стороны, Беларусь все-таки не Польша или Эстония, где элита консолидирована на русофобии, а, с другой стороны, Москву не особенно пугает «санитарный кордон», так как и во времена Кучмы и Шеварднадзе отношения с Украиной и Грузией оставляли желать лучшего. С тем же успехом, учитывая конфискационные достижения белорусской таможни и постоянные попытки Минска оседлать российский углеводородный транзит, можно считать, что Беларусь давно состоит в этом пресловутом «санитарном кордоне», прикрывая свое участие в нем изощренной союзной риторикой.

Итак, А. Лукашенко не оставил Москве выбора: если желает Россия сохранить свои позиции в Беларуси, то она обязана «крышевать» Александра Григорьевича. Это «домашняя заготовка» официального Минска. Но эта ложная формула не работает без силового инструмента. За несколько дней до визита в Сочи белорусский президент возмущался тем, что лидеры других стран-членов ОДКБ «не оказали помощь» своему коллеге в Бишкеке. В данном случае белорусский президент лукавил, так как прекрасно понимал, что все вспышки «оранжевых революций» связаны с кризисом легитимности правящих режимов после волны фальсификаций итогов очередных выборов. Так что одно дело — поддержать легитимные власти, подвергшиеся угрозе переворота/мятежа, а другое дело — навязывать народу по сути оккупационный режим, потерявший всякую связь с мандатом народа. Фактически, А. Лукашенко, прикрываясь своей квазимонополией на связи с Москвой, требует карт-бланш на безнаказанность — за него перед миром и белорусским народом ответит Кремль.

Глава белорусского государства ехал в Сочи за вознаграждением. Он был уверен, что теперь-то Москве деваться некуда — с юга Грузия, с юго-запада Украина, с юго-востока Киргизстан. Так что А.Лукашенко должен был получить от Кремля монолитную поддержку его планов по переизбранию в третий раз на пост президента, в «пику» Киеву экономические преференции и вторую «нитку» газопровода «Ямал-Европа», утверждение даты заседания Высшего Госсовета СГ с перспективой выхода на белорусский вариант Конституционного Акта. Судя по всему, А. Лукашенко решил, что ему В. Путин сам все предложит на «блюдечке с голубой каемочкой» и ему не стоит просить первым…

Таким образом, интересы сторон перед саммитом оказались диаметрально противоположны.

Ломбрадор

Итак, 4 апреля… Дежурные и ритуальные объятия — обязательный элемент встреч лидеров стран СНГ. Так уж заведено — слишком богатая совместная история, многомиллионные диаспоры и т. д. Но появление в холле лабрадорши Кони неожиданно приобрело почти государственную значимость. Стоит напомнить, что не много найдется на планете глав государств, которые обладают столь развитым инстинктом слежения за «глазом» видеокамеры, как Александр Григорьевич. Лукашенко, не лишенный таланта актера, быстро понял, что внимание прессы приковано не к нему, а к первой собачей леди России. Вместо того, чтобы как-то занять себя с В. Путиным, что заставило бы переключить внимание прессы, белорусский президент стал искать общества собаки, подзывая Кони. Это была ошибка, которая поставила его в нелепое, униженное по отношению к Путину положение.

Потекли часы переговоров. Вопрос за вопросом обсуждался и тут же откладывался. Введение российского рубля в денежное обращение России — передать экспертам (вопрос обсуждается пятый год), Конституционный Акт СГ — экспертам, судьба СНГ — констатация различных точек зрения, перспектива российских инвестиций в РБ — заверения в поддержке со стороны Минска, ценность которых прекрасно известна российскому бизнесу. Комичности добавило то, что, перейдя к вопросу о координации вступления в ВТО, Минск получил симметричные голословные обязательства, но уже с российской стороны. В зареве «оранжевых революций» президенты занялись «важнейшими вопросами» о выравнивании прав граждан двух стран, пенсиями, налогами.

Время шло, уже погуляли по парку, перекусили, но к главной теме так и не подошли. А. Лукашенко напряженно ждал «ключей от Москвы», В. Путин ждал, когда с просьбой о защите со стороны «оранжевой волны» обратится гость из Минска. Но по ходу переговоров россиянам стало ясно, что у А. Лукашенко только один проект на руках — он сам. А это означает, что у России в Беларуси при Лукашенко осталась только одна перспектива — лобовое столкновение с Западом и, как следствие, политическое поражение. Саммит для России стал терять смысл…

Но переговоры надо было завершать хотя бы каким-то позитивом. В ход пошла домашняя заготовка «Газпрома»: в обмен на сохранение Минском тарифов за транзит российского газа и предоставление в аренду земли под объекты газовой инфраструктуры (речь идет о завершении процесса ввода в строй газопровода «Ямал-Европа») Минск получил устное обещание российского президента сохранить текущие цены на газ для РБ в 2006 году. На последовавшей после переговоров пресс-конференции В. Путин подчеркнул, что газовый компромисс достигнут на уровне «субъектов хозяйствования», что выглядело несколько странно. Можно подумать, что главы «Белтрансгаза» и «Газпрома» заседали в соседней комнате.

Стоит отметить, что с помощью газовой «приманки» цель была достигнута. Белорусские госСМИ заголосили об успехе встречи: «Александр Лукашенко и Владимир Путин очередной своей встречей дают ясно понять, что идея союза Беларуси и России не просто продолжает жить, но и реализовывается все более активными темпами». (Д.Крят. По нарастающей! — СБ, 05.04.05). Оказалось, что политика А. Лукашенко по педалированию союзнического долга дала «результат» — «гарантированно надежных» союзников у Москвы остается все меньше, и отколоться в ближайшие годы может любой. Кроме Беларуси, не меняющей курса на интеграцию» (Н. Шелдышева. Рецепты спасения СНГ, Республика, 06.04.05)

Весьма примечательной оказалась реакция газеты «Известия». По мнению старейшего и влиятельного — и одновременно нелюбимого белорусским руководством — российского издания, «главная договоренность (саммита) — газовая… Это решение дает Белоруссии определенную экономическую стабильность и, что не менее важно, может трактоваться Минском, как четкий знак политической поддержки. Аналитики полагали — именно на сочинской встрече Путин мог бы высказать свое мнение по поводу желания Лукашенко вновь стать президентом, и, надеялись оптимисты (включая автора этих строк), это мнение могло бы быть критическим» (Е. Григорьева. Лукашенко может рассчитывать на помощь В. Путина. Известия, 06.04.05).

Белорусская независимая аналитика, в принципе не расходясь в оценке газового компромисса с мнением «Известий», традиционно обвинила Москву в очередном сговоре с Лукашенко — газ в обмен на поддержку правящего в Минске режима. Эта «бартерная» версия нам хорошо знакома. Не в первый раз «имперская» Москва и Минск, по мнению некоторых наших экспертов, «меняют» российский рубль/ газотранспортное СП/российский газ (нужное подчеркнуть) на белорусский суверенитет, «третий срок», референдум, защиту от «оранжевой революции» (список можно продолжить), но каждый раз с обменом у них что-то не ладится. И так год за годом. Иступленные поиски в лице соседа с Востока врага естественно приводят наших коллег в стан ростиковых и шелдышевых. Ведь и официальные идеологи режима Лукашенко публично отвергают даже вероятность появления у Кремля хоть какого-нибудь белорусского проекта. В полном единстве мнений с клевретами власти часть независимой белорусской аналитики уверена, что Москва будет защищать белорусского президента до последнего. В чем причина такого упорства? Дело в самом московском проекте, которого, между прочим, еще нет. Но если он будет создан, а над ним активно работают, то он может быть только демократическим. Менять шило на мыло нет смысла. Только демократическим проектом можно отвратить силовой вариант (в условиях посттоталитарного режима иной и не возможен) смены политического режима, и только демократический проект признает Запад. Есть иной вариант: продолжить демонизировать «имперский» Кремль и заняться подготовкой к гражданской войне. Или кто-то рассчитывает, что связи здесь нет?

Возвращаясь к газовому компромиссу, стоит отметить, что никаких особых проблем с определением причин газовой договоренности нет. В период переформатирования условий газового транзита через Украину «Газпром» желал получить временную точку опоры в Беларуси. Ведь фактически заключено газовое перемирие на два года — с появлением устной договоренности в формате «стабильные цены на стабильный тариф», «Газпром» хотя бы частично блокирует неожиданно возникшее и упрочняющееся на глазах трогательное газовое единство Минска и Киева, получает двухлетний резерв времени для начала строительства Северо-Европейского газопровода (стоит напомнить, что объем белорусского газового транзита и мощность подводного газопровода примерно равны) и отводит от себя упреки в попытках дестабилизации политической обстановки в Беларуси в 2006 году. Никакой жертвы Лукашенко со стороны Москвы в данном случае нет, да и не могло быть. Можно подумать, что Путин с Миллером только и заняты целыми днями обсуждением возможностей вступления в сговор с белорусским президентом.

Возвращаясь к саммиту, остается прийти к выводу: ни одна из сторон так и не сделала шаг навстречу друг другу. Когда президенты вышли в зал пресс-центра, то только слепой и корреспондент белорусского официоза не смогли заметить на их лицах разочарования.

А. Лукашенко не получил своих дивидендов на «блюдечке с голубой каемочкой». Где долгожданные преференции, где статус «единственного» и неповторимого союзника, где политическое, а может быть и силовое, прикрытие партнера по СГ от «оранжевой угрозы», где вторая ветка газопровода «Ямал-Европа»? Взамен всех надежд и планов только назначение на конец апреля (без даты!) заседания Высшего Госсовета Союзного Государства России и Беларуси. Для официального Минска это самый настоящий провал.

А для Москвы? Провал еще более оглушительный. Политического сценария по Беларуси как не было, так и нет. Политические режимы приходят и уходят, а страна-соседка остается на месте, и одно дело, когда отношения с ней союзнические, а другое — когда «эстонские». На белорусском горизонте как раз последние…

Посмотрим, какие решения будут приняты на апрельском Высшем Госсовете, если его не отложат. Но пока кризис белорусской политики Кремля в самом разгаре. Иллюзий нет — с Лукашенко у Москвы полная безнадега. Раньше надо было думать…