Оранжевый туман
Как часто мы делаем нужные выводы
вместо того, чтобы сделать правильные.
Тема украинских президентских выборов не теряет своей актуальности в белорусском обществе. Ее активно комментируют как оппозиционные политики, так и сама власть. «Оранжевая» революция оказалась столь политически сложным и социально неоднородным процессом, что буквально каждой идее, выставленной на подиум белорусской политической мысли, нашлось подтверждение в украинском опыте. Впрочем, оказалось, что совершенно нетрудно из этого же опыта наших более успешных соседей набрать россыпь фактов, которые опровергнут предложенные выводы, итоги или «уроки», тем более что политический процесс в Украине не завершился триумфом В. Ющенко, а вступил в сложную фазу международного позиционирования. Важнейшим этапом является установление контактов с Москвой.
Пока все идет в русле подготовки будущего саммита двух президентов. Как уже писалось неделю назад: «Так что ехать в Москву надо, только вот как? В. Ющенко дает примирительные интервью, не против встречи и В. Путин». В процессе подготовки к будущей украинско-российской встрече на высшем уровне российский истэблишмент уже начинает получать дивиденды, не выезжая за пределы Садового кольца — в Москву приехал украинец, а не германский канцлер с польским президентом.
6 января в белокаменной появился спикер украинского парламента Владимир Литвин. Глава украинской законодательной власти постоял в окружении российского истэблишмента на ночной рождественской службе в Храме Христа Спасителя (что, учитывая сложность конфессиональной ситуации в Украине, является хорошим знаком для Кремля), чтобы утром встретиться с вернувшимся из Клина Владимиром Путиным. Беседа главы исполнительной российской власти и спикера Верховной Рады явила собой одну из вершин дипломатического искусства — ни одной договоренности, ни одного подхода к решению быстро разрастающихся проблем в украинско-российских отношениях. В активе только восстановление переговорной атмосферы и попытка преодоления революционного «оранжевого» запала в отношении «имперской России». Москва пока рада и этому, стараясь всеми силами не форсировать процесс.
Для первого успеха потребовалось немного: отослать российского посла Виктора Черномырдина на родину в Оренбургскую губернию и максимально не мешать «оранжевому» Киеву определить свои приоритеты. Эта тактика напоминает игнорирование российской исполнительной властью президентского референдума в Беларуси. Но в данном случае В. Ющенко не остался один — выехал в Карпаты на встречу с Михаилом Саакашвили… (Между прочим, учитывая резвость Виктора Ющенко на лыжах, как-то по-новому воспринимается прогноз о его здоровье, высказанный в конце ноября Глебом Павловским: «герпес на лице…букет тяжелых болезней… Сразу после выборов сляжет…».) «Не жилец» оказался настолько активен, что зарубежным посредникам в структуре «провисших» российско-украинских отношений места не нашлось. В любом случае на эту роль грузинский президент не годится. Так что Шредер, Ширак и Квасьневский могут посвятить себя европейским делам, а Александру Григорьевичу ничего не остается, как целиком отдаться хоккейному турниру в Минске.
Москва и Киев будут говорить напрямую. Владимир Литвин, являясь несомненным попутчиком В. Ющенко, но сумевшим в свое время уклониться от политических проклятий в адрес России, в этом случае является идеальным официальным лицом для установления контактов Москвы и новой украинской администрации. Появление украинского спикера в Кремле говорит о том, что «оранжевый» Киев пытается творчески переработать спорный опыт «розового» Тбилиси.
Вторым сигналом Москве станет окончательное определение кандидатуры украинского премьера. С учетом того, что с сентября наступившего года пост премьера в Украине официально получит политическое звучание, то основную часть накопившейся работы между Россией и Украиной во вторую половину последнего срока В. Путина придется выполнять с пока не определившимся главой украинского кабинета министров.
Стоит отметить, что с белорусского «берега» следить за сюжетом российско-украинской драмы исключительно интересно. Дело в том, что в ближайшие недели Москва и Киев будут заняты конструированием межгосударственных отношений на принципиально новых, «постреволюционных» условиях. Причем, каждая из сторон, участвующих в этом увлекательном процессе, будет одновременно находиться на сложном этапе переоценки своего собственного геополитического «веса» на постсоветском пространстве. Это исключительно важное последствие украинской революции, так как по образцу новых будущих межгосударственных отношений России и Украины, в рамках которых, несомненно, по-новому будут трактоваться роли СНГ и ЕЭП, в будущем будет сформирована основная канва взаимоотношений постлукашенковского Минска и Москвы, Москвы и Еревана и т. д.
Однако пока никто реально не сможет опровергнуть один важный вывод: на постсоветском пространстве «бархатные» и кровавые революции можно начинать хоть во Львове, хоть в Батуми, хоть в Логойске или даже в забытом богом таджикском кишлаке в предгорьях Памира, но все они завершаются в Кремле. Это насчет того, что в белорусской аналитике имеется мнение — «роль и влияние России на постсоветском пространстве преувеличена как в массовом сознании, так и в политическом и экспертном сообществе». Если «роль и влияние» России «преувеличены», то какие политические силы этот вакуум заняли? Ведь природа не терпит пустоты… Это еще одна важная тема, связанная с понятием политического вторжения или вмешательства во внутренние дела.
Украина получила новую президентскую администрацию на волне прозападных, проевропейских настроений большинства — но далеко не подавляющего — украинского электората. Эти настроения подготавливались десятком лет неустанной работы сотен и тысяч НГО, на базе которых миллионы граждан Украины смогли излечиться от советских фобий в отношении Запада, обратиться к его демократическому опыту, поверить в универсальность рыночной экономической стратегии. На сторону европейской демократии была перетянута украинская интеллигенция, большая часть номенклатуры, включая основную часть силовиков. Эту огромную и многолетнюю работу автор этих строк поостерегся бы назвать вмешательством во внутренние дела или попыткой повлиять на итоги голосования, так как Запад долгие годы экспортировал в Украину идеи победившей демократии в собственном европейском формате и активно участвовал в строительстве украинского гражданского общества.
Россия не смогла этой работе противостоять не только по причине того, что так и не были сформированы, скоординированы и консолидированы пророссийские политические силы, но и из-за того, что Россия не смогла представить идейную альтернативу идеям европейской демократии и европейской интеграции, которая и должна была наполнить идейным содержанием эти пророссийские силы. Эта идейная альтернатива до сих пор так и не вызрела, и есть вполне обоснованное мнение, что мы в скором времени ее так и не услышим, во всяком случае, в «экспортном» исполнении.
Здесь потребуется небольшое отступление. Автор этих строк глубоко убежден не только в том, что рыночная экономика не может быть «американской», «белорусской» или что «человек со всей гаммой своих нужд и потребностей везде и всюду имеет одну и ту же природу», но и в том, что демократия вполне универсальна для любой страны мира. Однако, не впадая в крайности, стоит отметить, что это не исключает наличие некоторых государственных своеобразий, связанных как с политической традицией (конституционной монархии, к примеру), так и с тем, что нельзя лечь спать в авторитарной стране, а проснуться в абсолютно демократической. В последнем случае демократию легко можно сделать пугалом для народов, чем некоторые «народные» политические режимы на просторах СНГ давно активно забавляются. Так же трудно требовать абсолютного торжества демократических процедур (не путать с фундаментальными основами демократии, включая, прежде всего, права человека, свободу СМИ, наличие развитого и демократического избирательного законодательства и т. д.) от страны, находящейся на рубеже войны цивилизаций, испытывающей огромное геополитическое давление могучих соседей и озабоченной сохранением контроля над собственной территорией.
В данном случае, со всей очевидностью поставлен вопрос в отношении России. Имеет ли она право на сохранение своей территории, своих ресурсов, своего геополитического влияния, на защиту своего бизнеса и своих инвестиций? Сейчас как Запад, так и соседи (во всяком случае, часть политических сил) ей в этом праве отказывают («Россия вот-вот развалится», «Дальний Восток вот-вот отсоединится», «русский криминальный капитал» и т. д.). Ясно, что русские все-таки не евреи и выжить без своей территории и ресурсов не смогут. Поэтому Москва и требует ясности — что вам от нас надо? Активов «Юкоса» или прямых губернаторских выборов? Оказалось, что «Юганскнефтегаз» предпочтительней демократически избранных губернаторов, но результатом судебного давления из Техаса оказалась реальная перспектива продажи акций «Юганскнефтегаза» Китаю. В Вашингтоне «схватились за голову». Москва на глазах активно перенимает вековой опыт стран Восточной Европы по стравливанию Востока и Запада, все чаще выступая в той же исторической роли в отношениях между КНР, с одной стороны, и США с ЕС — с другой. А ведь есть еще и Япония…
Все вышеперечисленное к демократии не имеет никакого отношения. В коммунистически-рыночный Китай, где до сих пор в лагерях сидят политзаключенные, не говоря уже о свободе СМИ, выборах и т. д., инвестиции валятся миллиардами. Речь идет только о мировой конкурентной борьбе и не больше того. Но в этой борьбе не то что победить (в конкуренции победить вообще невозможно — сегодня все покупают «Philips», завтра «Samsung», послезавтра снова «Philips» и т. д., а вот проиграть вполне реально), но даже участвовать Россия имеет возможность только в симбиозе с развитой внутренней демократией. Это аксиома для самой американизированной страны Евразии, имеющей самый молодой и наглый капитализм и обладающей специфическим, а можно сказать и уникальным, федеративный опытом, до сих пор не первое столетие связывающим этот огромный русский материк в одно государство.
Так что место для появления собственной идеи есть, но изначально она будет настолько перегружена спецификой страны-прародительницы, что представить ее в экспортном варианте крайне сложно. Во всяком случае, это не «американская мечта» и уж точно не «имперская», так как и украинцу, и белорусу глубоко и принципиально наплевать, что назревает на просторах реки Амур и на перевалах Памира. Не увлекает… Не увлечет их и монополизация российским капиталом мировых рынков урана, платиноидов, алмазов, алюминия, титана и частично газово-нефтяного. Россиян, между прочим, это тоже не очень пока волнует, если эти внешние успехи национального капитала не отразятся на росте высокооплачиваемых рабочих мест и если российский фондовый рынок не станет поистине массовым промыслом.
Идея «Либеральной империи» (2003 год) — несмотря на то, что праволиберальные силы стран СНГ ее подвергли жесткой критике, — по мнению автора этих строк, до сих пор является продуктивной затеей, которая могла быть хотя бы частично взята на вооружение и использована в качестве экспортного идейного «товара», если бы сама Россия уже стала одной из трех империй демократии (США, ЕС).
Так что не от хорошей жизни на украинские выборы было предложено столь тяжеловесное российское меню — двойное гражданство, льготы, газопроводы, авторитет В. Путина и т. д., за что Россия и попала под обвинения в политическом вторжении. Не идею же интеграции по образцу Союзного государства предлагать. ЕС может противопоставить гораздо более эффективную и, что главное, вполне демократическую интеграционную модель без завываний о «братской дружбе» и битья кремлевской посуды (890 рубликов в сегодняшних ценах за фужер). Но… Россия впервые так активно ввязалась в политическую борьбу за свое геополитическое влияние. Отстояла или не отстояла свои цели — это для нас, конечно, вопрос важный, но не менее важно то, что с полным основанием можно говорить: «ушли времена, когда Москва просто присоединялась к победителю». Она будет неустанно создавать собственные сценарии и пытаться их проводить в жизнь с учетом пока украинского опыта.
Между тем украинский опыт говорит, что основное решение (третий тур голосования) было продавлено революционными методами, далекими от канонов демократии, что, в принципе, Запад не смутило, но и не вызвало адекватного ответа со стороны сторонников итогов второго тура голосования. Так что Украину миновал назревавший гражданский конфликт. Пассионарность демократического вектора победила, что, в принципе, вызывает удовлетворение не только у сторонников В. Ющенко, но и у части его реально мыслящих противников. Действительно, «демократия — это, прежде всего, процедура». Так что никто за пределы политического поля вышвырнут не был, государство не раскололось, сохранились площадки для дискуссий и диалога, активизировались политические кулуары, и стали рождаться первые политические компромиссы. Это все можно только приветствовать. В США, к примеру, в свое время процессы, условно подобные украинской осени 2004 года, привели к кровавой гражданской войне и сохранившемуся до сих пор политическому размежеванию — голосующий за демократов северо-восток и голосующий за республиканцев юг (хотя с годами такое обобщение все больше грешит погрешностями).
Поэтому когда белорусский президент заявляет, что украинский 2004 год — это белорусский 1995 (и тут мы впереди планеты всей), то он, мягко говоря, лукавит. С тем же основанием он мог бы объявить цветущей рощей заросшее тиной зеленое болото на фоне алого заката. Действительно, кому не хочется вылезти из собственной берлоги и безопасно присоединиться к победителю? Здесь можно найти сюжеты из жизни джунглей, достойные пера Р. Киплинга. Отсюда вывод, совпадающий, как ни странно, с выводом белорусской государственной пропаганды, — «бархатная революция» в Беларуси неосуществима, так как ее подготовка, организация и проведение возможны все-таки хотя бы в частично демократической стране (вряд ли кто-то рискнет уравнять А. Лукашенко с Кучмой или Шеварднадзе). Во всяком случае, ни Грузия, ни Украина под международные санкции и «акты о демократии» не попадали.
К сожалению, Беларусь не только далеко ушла в сторону от демократического пути, но и глубоко завязла в тоталитарном болоте. Так что говорить о применимости украинских «уроков» для нашей страны крайне затруднительно, если вообще возможно. Обратимся к этим «урокам».
Кто будет против столь прекрасной связки — победа на выборах, закрепленная уличными акциями? Осталось дело за малым — победить на этих самых выборах (белорусских, которые не имеют аналогов в мире по объему практически узаконенных нарушений!) или организовать хотя бы одну решительную и мощную уличную акцию. Что, тоже будем розочки или апельсины ОМОНу вручать? А они что в ответ нам вручат?
Кто против того, чтобы иметь кандидата от оппозиции с рейтингом выше, чем у власти? Ведь не только оппозиции, но и власти понятно, что появление кандидата с таким мощным электоральным потенциалом уже создает обстановку для реальной передачи власти. Как создать этого апостола свободы в информационном вакууме? Ездить от деревни к деревне? Уже во второй деревне арестуют за несанкционированный митинг, собрание, курение в неположенном месте, браконьерское убийство тараканов и распитие бутылки «Буратино». Из этой же оперы пожелание, чтобы рейтинг действующей власти падал и вместе с ним падало доверие народа. Ну и что? Даже сегодня рейтинг в 47% является неприемлемым для авторитарного лидера, который, тем не менее, продолжает утверждать о «народном» характере собственного политического режима. Но кто знает о его реальном рейтинге? А если быть до конца откровенным, то кто захочет это знать?
Представим себе такую фантастическую ситуацию: у оппозиции появился телевизионный канал (между прочим, тоже один из украинских «уроков»). Полноценный и вполне качественный. Но есть риск свалиться в ту же яму, где в итоге и оказались оппозиционные печатные СМИ, — каждый покупает и читает только свое и не дай Бог купить «вражеское». Автор этих строк, проконсультировавшись с киоскером в своем микрорайоне, выяснил, что он является единственным на 30 000 местных жителей покупателем белорусской периодики, который вместе с «Народной Волей» и «Свободными новостями» еще берет «СБ» и «Республику». Остальные каждый берет только свое, родное по идеологии. Между прочим, то же самое наблюдалось и в Украине, где в восточных районах оппозиционный телеканал не смотрели (справедливости ради стоит отметить, что в ряде регионов «по просьбе телезрителей» его и не транслировали).
Если бы все было так просто — демократическое избирательное законодательство с правом на «экзит-пол», широкие народные коалиции со студентами (государственных вузов?), предпринимателями (хочется добавить — самоубийцами своего бизнеса), национальными меньшинствами (поляки и русские, к примеру), символика, девизы, песни и речевки без опасения через минуту после из демонстрации и озвучивания оказаться в милицейском автобусе. Никто не против опоры на внутренние силы, но этот политический чучхеизм в условиях действующего режима, к сожалению, не находит подтверждения в процессах, которые идут в белорусском народе. А там процветает лукашизм. Благодаря своей примитивной доходчивости и опоре на самые темные человеческие инстинкты, лукашизм уже угнездился в сознании миллионов. Как его выкорчевать, не имея массовых и электронных СМИ, кадров, денег и т. д., а главное — возможности все это применить?
Если бы эта возможность была или, иными словами, если бы Беларусь находилась хотя бы в начальной стадии авторитаризма, то мы сейчас не подсчитывали бы, сколько осталось сидеть М. Мариничу, которого посадили за то, что его в свое время очень активно принимали в некоторых московских приемных и политических салонах (версия автора), сколько месяцев осталось жить белорусскому Интернету, когда закроют независимые последние печатные издания и приступят к уничтожению региональных отделений политических партий. Но ведь все эти процессы уже идут на наших глазах. Не исключено, что пока политические партии приступят к поиску кандидата на выборы 2006 года, уже и партий, как таковых, не будет, и политическую оппозицию белорусскому правящему режиму будет представлять маленькая группка политических диссидентов — почти юродивых на паперти храма в честь «отца нации». Ведь мы уже живем не в авторитарном государстве, когда оппозиция нужна хотя бы в качестве козлов отпущения. Поздно, проехали… Это «оранжевый туман» нам вскружил голову.
Пора прекращать дискуссию о том, когда и как «бархатная революция» придет в Беларусь. Неужели надо кому-то дополнительно объяснять, что белорусская революция, если она когда-нибудь и случится, будет далеко не «бархатной». Такого рода режимы, какой мы имеем в Минске, защищаются до последнего, не считаясь ни с кем и ни с чем… Но мы не просто не учимся на «чужих успехах», а готовимся к выборам 2006 года, то есть упорно следуем в фарватере стратегии власти — «не раскачивать лодку». Вот это пока для нас главный «урок».
Сегодня все страны могут быть разделены на два класса — страны, где правительство боится людей, и страны, где люди боятся правительства.
Амос Р. Е. Пиночет