Нельзя не признать, что за последние годы республика добилась значительных результатов в социально-экономическом развитии, став одним из лидеров по темпам экономического роста на постсоветском пространстве. Абсурдно отрицать роль в этих достижениях первого президента республики А. Г. Лукашенко.

В тоже время даже поверхностный анализ экономического развития страны за последние 3-4 года дает представление о глубине проблем, с которыми столкнулась наша республика.

Собственно, глубочайшие проблемы проявились в нашей экономике с 2006 г, когда Россия стала реализовывать план по переходу на рыночные цены в поставках в республику энергоносителей (нефти и газа). Уже тогда четко обозначилась низкая эффективность нашей экономики — невозможность обеспечить покупку необходимых нам энергоресурсов по мировым ценам за счет экспорта собственной продукции, значительная доля которого приходиться, опять же, на РФ. Уже в 2007 г для пополнения валютных резервов и обеспечения покупки необходимого нам газа и нефти республика была вынуждена взять у России кредит в USD2 млрд. В 2008 г получила еще USD1 млрд. В том же году правительством республики был разработан план действий по сокращению так называемого дефицита текущего счета (стоимость товаров и услуг, проданных за пределы страны минус стоимость товаров и услуг, приобретенных страной за границей). Однако даже до кризиса, с января по сентябрь 2008 г, на пике статистического процветания республики дефицит торгового баланса не только не уменьшился, но и вырос на десятки миллионов долларов. Возможно, еще остались белорусы, которые пребывают в иллюзии, что разговоры о братском союзе обеспечат в сколь-нибудь продолжительной перспективе поставку в Беларусь нефти и газа по ценам ниже мировых. Реальность такова, что правящая российская элита напрямую заинтересована в увеличении прибыли подконтрольных ей госкорпораций, в частности Газпрома и Роснефти. На сегодняшний день решение вопроса о поставках энергоносителей по заниженным ценам, возможно только за счет быстрого и полного отказа от суверенитета Беларуси путем вхождения в состав РФ, либо за счет непрозрачного перехода собственности республики в собственность российских компаний, что чревато, хотя и медленной, но еще более фатальной потерей суверенитета. Возможно, у кого-то еще есть иллюзии, что мы сможем обмануть россиян, уговорив их открыть свой рынок для наших товаров разговорами о братском союзе, а сами сможем безнаказанно препятствовать доступу их товаров на наш.

Последнее время, особенно с начала 2009 г белорусско-российские отношения из-за постоянных торговых войн мало похожи на братские. В условиях, когда Беларусь проводит жесточайшую политику по ограничению импорта, разговоры руководства республики, в частности, на саммите стран СНГ, о необходимости свободной торговли выглядят попыткой прямого обмана наших торговых партнеров. Но даже если нам удастся обмануть их сегодня, завтра встречные меры с их стороны обвалят нашу «экспортную» экономику.

Уникальные способности маневрирования между Западом и Востоком, которые демонстрировал наш президент последние годы, его политический талант обеспечил республике многолетнее процветание. Безусловно, экономическое чудо последнего десятилетия — это его заслуга. Но какие перспективы у такой политики? Конечно, определенный уровень противостояния между Россией и Западом сохранится, возможно, еще многие годы, но мировой кризис уже реально сблизил позиции прагматичной России с прагматичной Европой и Америкой, и это сближение при условии соблюдения экономических интересов всех сторон, которое декларируется в настоящий момент, будет только укрепляться. Но еще куда более серьезная проблема заключается в том, что Российская Федерация имеет огромные ресурсы для собственного технологического развития и, соответственно, имеет огромные возможности для модернизации собственного производства, к чему российские власти опять же настойчиво подталкивает кризис. Если Беларусь, не имеющая и сотой доли этих ресурсов, не сможет осуществить модернизацию своей экономики, то через несколько лет наши товары могут оказаться неконкурентоспособными и на российском рынке.

Эта печальная перспектива может быть отсрочена, но только в том случае, если республика будет получать ежегодные кредиты в размере USD 4-5 млрд. Теоретически у нас еще есть некоторый запас прочности, хотя бы потому, что внешний долг Беларуси пока еще не очень высок — менее USD20 млрд или около 30% ВВП, и мы можем, по крайней мере, теоретически, рассчитывать на новые кредиты. Но Россия готова кредитовать Беларусь только на условиях встречной продажи белорусских предприятий, а МВФ (Запад) — при условии проведения реальных реформ. Ничего не меняя республика может не избежать глобальных проблем уже в 2010 г — разве что президенту очередной раз удастся «обмануть» кредиторов. Даже если представить маловероятное — что республика получит необходимые для выживания кредиты, без каких бы ни было условий, беря и проедая их на поддержание тепла зимой в наших домах, как это происходит сегодня, — мы сможем продержаться еще, наверное, два, максимум три года. Но при этом мы только усугубим свое положение — многократно увеличим внешний долг, который придется выплачивать нашим детям, и оставим им при этом неконкурентоспособную экономику. После утраты кредитоспособности мы будем вынуждены продавать за бесценок государственную собственность, и, в конце концов, можем стать просто нищими батраками на некогда принадлежавшей нам земле.

Недавно Александр Лукашенко публично объявил о необходимости либерализации экономики республики и, конечно, о необходимости инвестиций. Это неудивительно, если учесть, что глава государства как никто другой прекрасно отдает отчет в неэффективности, тщетности титанических усилий, предпринимаемых государственными органами по решению проблем увеличения экспорта, в том числе за счет развития инновационной экономики, снижения импорта и т. д. И как ни парадоксально, но здравомыслие (например, выраженное помощником президента Ткачевым мнение) подсказывает, что рынок нам не нужен. Проблема не в том, что дикий рынок, который продемонстрировал свое бандитское нутро на примере российских реформ, будет губителен для нашей социально ориентированной государственности. Такого рынка, как в России начала 1990-х, не было и не будет в либеральных рыночных экономиках «загнивающего» Запада. Они давно его приручили. В западных экономиках рынок — это не стихия дикой конкуренции, в которой выживает только сильнейший, а регулируемый правовыми и экономическими методами, механизм распределения производимых обществом благ, механизм, который, по крайней мере, в настоящий момент, обеспечивает куда более высокий уровень социальной защиты, чем наша экономика. Но для белорусской социально-экономической модели даже самый благообразный рынок — это «катастрофа».

Рыночная конкуренция работает как эффективный регулятор только тогда, когда продавец и покупатель являются собственниками средств и произведенных благ, которыми они обмениваются на рынке. В этом случае продавцы товара, борясь за покупателя, снижают цену. Когда же одним из действующих лиц рыночного обмена выступает чиновник, ситуация меняется на прямо противоположную. Чиновник распоряжается не своими, а государственными средствами. Более того, его личное благосостояние не может быть повышено за счет приобретения товара по минимальной цене, скорее напротив — когда поставщик, заложив дополнительную прибыль, поделиться ее с покупателем. Предлагая товар покупателю, не являющемуся собственником средств, продавец в условиях конкуренции с другим продавцом будет озабочен не тем, как выиграть контракт за счет снижения цены, но не тем, как бы не ошибиться с размером премии, отката или, проще говоря, взятки. Конкуренция поставщиков в условиях, когда покупателем выступает чиновник, превращается в коррупцию, в разрушение и экономики, и власти. Возможно, подобными соображениями было вызвано появление нашумевшего 991-го постановления правительства, которое вводило тотальный государственный контроль за импортом и было отменено буквально сразу после его критики президентом. Это постановление только бы усугубило ситуацию.

Горькая правда заключается в том, что сложившая в республике система управления в принципе не может быть эффективной в современном мире. Что бы понять насколько она противоречит успешным экономическим системам других стран, можно сравнить Беларусь с Китаем. В Китае, развивающемся стабильно более тридцати лет подряд под собственно государственным управлением, т. е. под управлением чиновника, назначаемого и контролируемого правительством, находится всего 5% экономики — меньше чем, например, во Франции. У нас же 75% — это государственный сектор. Китай процветает не потому, что правительство спускает чиновникам задания и жестко спрашивает о выполнении показателей развития (рост зарплаты, снижение энергоемкости, рост производительности и рентабельности, рост объемов производства и пр.), как это происходит у нас, а за счет эффективной системы управления экономикой, основанной на принципах экономического, прежде всего налогового и таможенного регулирования. Китай успешно развивается не потому, что коммунистическая партия Китая смогла изобрести невозможное — честного чиновника, а потому что Китай отстранил чиновника от управления экономикой, потому что экономика Китая управляется не чиновником, а законами, стимулирующими развитие экономики, не административными, а экономическими методами.

Можно, конечно, надеяться на то, что гений президента республики найдет возможность, не меняя существующую систему управления экономикой, сделать ее эффективной. Можно надеяться на чудо, что в пику России к нам придет щедрый филантроп с Запада и передаст свои миллиарды в управление белорусскому чиновнику. Можно надеяться на чудо, что прельщенные разговорами о политической стабильности и президентских гарантиях в республику придут необходимые нам крупные инвестиции. Можно надеяться на чудо, что найдутся богатые идиоты, которые поверят, что Александр Григорьевич будет жить вечно. Но если трезво взглянуть на нашу белорусскую стабильность, то ее оборотной стороной окажется хаос. Страшно подумать, что будет, если с президентом что-нибудь случиться — разрушится не только политическая система, все это может закончиться экономическим и социальным коллапсом.

Собственно, хаос зримо присутствует в нашей реальности уже сегодня. Внешнеполитический вектор может меняться в противоположные стороны в течение нескольких дней, а законодательство, регулирующее экономическую деятельность, мутирует постоянно, причем одновременно в противоположных направлениях. С одной стороны по китайскому рецепту в республике был принят новый гражданский кодекс, объявивший государственные предприятия самостоятельным субъектами хозяйствования; одновременно с этим был установлен жесткий порядок назначения руководителей предприятий, а трудовые коллективы вообще были отстранены от управления. К сожалению, у нас одновременно принимаются законы, которые и стимулируют инвестиции, и снижают инвестиционную привлекательность республики. Непредсказуемость власти, безуспешно пытающей решить проблемы национальной экономики, только нарастает. Между тем стабильность экономического законодательства является необходимым условием для привлечения долгосрочных инвестиций. В свою очередь, стабильность экономического законодательства, предполагает политическую стабильность — преемственность власти: гарантии того, что правила экономической деятельности не поменяются при смене власти, а это возможно только при условии социальной стабильности. Поддержание казарменной дисциплины по рецепту Северной Кореи на основе тоталитарной идеологией в Беларуси сегодня не осуществимо. Александр Лукашенко уже много лет безутешно сокрушается по поводу отсутствия идеологии в нашей республике, но ее так и нет, и вряд ли будет. У нас социальная стабильность возможна только на условиях экономического процветания, и у большинства граждан республики еще остаются иллюзии на этот счет. Ведь до сегодняшнего дня все предсказания о скором крахе «лукашенковской экономической модели» опровергались самой жизнью.

Надо честно признаться: Беларусь — уникальный глюк, исключительная бифуркация современной (постмодернистской) эпохи. В нашей социально-экономической и политической реальности осуществилось невозможное. В какой еще стране мира экономический рост стал продуктом установления совершенно архаичной системы управления экономикой? Александр Григорьевич смог на все сто процентов использовать благоприятные исторические и геополитические условия страны. За счет возможностей, предоставляемых Союзным государством, Беларуси посчастливилось покупать нефть и газ по внутрироссийским ценам, а продавать по мировым; за счет роста мировых цен наша страна до 2006 г демонстрировала постоянный рост профицита торгового баланса, который на пике превышал USD150 млн в год. Дополнительным определяющим фактором белорусского экономического чуда, опять же была прозорливость Александра Григорьевича, сделавшего ставку на восстановление экономических связей с восточными соседями. Потенциал экстенсивного экономического роста за счет развития торговли с Россией и другими бывшими республиками СССР не исчерпан до сих пор, и не будет исчерпан — по крайней мере, пока в России и других странах СНГ не начнется серьезная технологическая модернизация экономики, которая сделает белорусские товары неконкурентоспособными и на этих традиционных для нас рынках. Глубина экономического дна, с которого республика стартовала после развала Союза, до сих пор служит иллюзии бесконечно долгого процветания «уникальной» белорусской экономической модели. Эта иллюзия жива, несмотря на очевидные, грозящие катастрофой проблемы во внешней торговле нашей «процветающей» экономики. Раз президент сказал, что у нас нет кризиса — значит, его нет, если президент взялся за решение проблем, значит, он их решит.

У нас парадоксальным образом сформировалась тоталитарная по своей сути власть, не нуждающаяся в какой-либо идеологии. Более того, эта власть, ограниченная политической и экономической сферой, составляет специфический симбиоз с личной свободой граждан, включая право частной собственности и элементы рыночной экономики. Под запретом находится фактически только одно — право публично обсуждать эффективность действий самой власти. В условиях экономического роста угроз политической расправы над несогласными оказалось достаточно, чтобы лишить почвы, фактически уничтожить оппозицию. Сегодня уже практически некому говорить, что у нас далеко не все хорошо в экономике. Более того, сегодня «немодно» об этом даже думать. Уникальная белорусская толерантность, давно ставшая притчей во языцех, в полной мере соответствует неповторимости белорусской политической системы. Удивительно, но для большинства из нас — а мы большей частью все еще дети коммунистическо-альтруистического воспитания — характерен глубокий цинизм по отношению друг к другу и убежденность, что окружающие нас люди способны преследовать только личные эгоистические интересы. Если кто-то что-то делает, он делает это исключительно ради себя, и это может быть полезно только ему, но не мне. Если для западной культуры характерно понимание того, что эгоистические устремления одного могут не противоречить общей пользе, то белорусу скорее свойственна убежденность в обратном, реализующаяся в простой житейской мудрости: «Если видишь, что что-то „плохо“ лежит — возьми себе, пока это не взял другой». Мы озабочены не тем, чтобы наш кошелек был полон завтра, а чтобы в кошельке у другого было меньше, чем в нашем сегодня. Это уже само по себе служит препятствием для продуктивного социального взаимодействия. Кроме того, в наследство нам досталось отсутствие культуры публичного обсуждения политических и социально-экономических проблем, помноженное на крайне низкий уровень элементарных познаний в области экономики и политики. Развитию этой культуры и сегодня препятствуют значимые для многих ассоциации между, с одной стороны, сытой стабильностью и порядком в 1970-х и начале 80-х, с другой стороны — экономическим упадком и политической болтовней конца 80-х начала 90-х. В этих условиях продвигаемые с Запада ценности либерализма и демократии воспринимаются большинством из нас как нечто враждебное. Между тем демократия — это не какая-то эфемерная западная ценность, а всего лишь продуктивный механизм выработки эффективных и приемлемых для общества в целом решений, стоящих перед ним проблем. Другое дело: для того, чтобы этот механизм работал реально, т. е. эффективно, необходимо, чтобы выбор между различными точками зрения осуществлялся на основе компетентных рациональных оценок, на основе знания, а не простого доверия политику и его обещаниям. В этом смысле и в самом Западном обществе демократия — пока еще недосягаемая мечта, пока еще «ценность», а не повседневность.

К сожалению, при нашей дремучести проще «толерантно» оказаться от самого выбора, чем признаться в том, что у нас нет ясных критериев для того, чтобы его совершить. Даже власть не способна сколь-нибудь ясно выразить — что она собирается делать? как? и для чего? Возможно, это один из определяющих факторов, в силу которых у нас невозможна даже видимость свободы слова, которая имеется, например, в России. Впрочем, до 2005 г в действиях белорусских властей была хоть какая-то, пусть и не до конца проговоренная, но все же логика. Мы целенаправленно двигались по направлению к Союзному государству с Россией. Получив доступ к дешевой нефти и газу, республика процветала. Только за счет разницы между ценой на нефть на российском и западном рынках Беларусь заработала в 2005 г около USD2 млрд. Наверняка, став президентом Союзного государства, Лукашенко не забыл бы про родную Беларусь, и мы имели дешевые нефть и газ, по крайней мере, до конца его президентства. Однако случилось «непредвиденное». Россия решила свои наиболее болезненные внутренние и внешние проблемы, власть Путина укрепилась, а Александр Григорьевич оказался президентом, признанным только в пределах СНГ. Более того, идея Союзного государства превратилась в идею вхождения Беларуси в состав России, и это стало условием поставок в страну энергоносителей по внутрироссийским ценам. С этого момента и начался паралич нашей власти, нарастающий с каждым днем. За несколько лет власть сумела лишить идеологической почвы оппозицию, и не потому, что добилась успехов в реализации лозунгов националистических или либеральных партий. Республика стала еще более зависимой от России.

Даже при снижении мировых цен на нефть и газ вследствие мирового кризиса дефицит баланса внешней торговли (при отсутствии видимого спада в нашей экономике) нарастает катастрофически. Согласно официальной статистике, в 2007 г он составлял около USD2 млрд, за 9 месяцев 2008 г — те же USD2 млрд, за 9 месяцев нынешнего года он составил уже почти USD5 млрд. Совокупный долг страны вырос почти на USD12 млрд, правительства — почти на 6 (USD3 млрд — РФ, 0,5 — Венесуэла, 2,2 — МВФ), а золотовалютные резервы с 2005 г — всего на USD1,5 млрд. С 2008 по 2009 г они сократились более чем на USD1 млрд. и не превышают стоимости контракта на поставку российского газа в страну в текущем году. Если до конца следующего года Лукашенко не сможет выпросить хотя бы USD2 млрд новых кредитов, или продать госсобственность на такую же сумму, мы замерзнем уже зимой следующего года. Но даже если мы получим эти кредиты, или продадим наши предприятия, это будет только отсрочкой решения накопившихся проблем, послужит только поддержанию иллюзии стабильности экономики, на деле с ускорением падающей в пропасть. Чем хуже становиться реальная ситуация в экономике, тем меньше мы думаем о ней. Чем более хаотичными и менее эффективными становятся действия власти, тем меньше мы склонны сомневаться в этом. Наша ментальность действительно парадоксальна, поскольку она специфически ориентирована на прошлое, подчинена странной логике: если вчера в моем кошельке было меньше, чем сегодня, то завтра неизбежно будет больше. Нам безразлично даже очевидное: если сегодня видимость стабильности поддерживается за счет кредитов, которые надо будет отдавать в будущем, то, беря и бездарно проедая кредиты сегодня, мы подрываем это будущее.

Убеждение в том, что мировой кризис, больно ударивший по нашей экономике, пришел к нам из-за «бугра», и что антикризисные меры нашего правительства похожи на действия правительств других стран, усыпляет нас глубже, чем пение сирен. Мы категорически отказывается признать тот факт, что еще до кризиса мы почти полностью профукали два российских кредита на общую сумму USD3 млрд. Мы не готовы понять, что после выхода из кризиса мы окажемся в той же экономической ситуации, что и до него — на коленях перед Россией: «Вы такие богатые, ну поделитесь с нами». И это все, что может сказать сегодня глава государства своему народу, комментируя на ОНТ свои переговоры с Российскими властями? И в этом наша стратегическая надежда на будущее, гарантия нашей будущей процветающей государственности? Или мы надеемся, что в нашу экономику придут большие деньги с Запада, инвестиции, которые решат и проблемы дефицита торгового баланса и модернизации нашей экономики? Но насколько оправдана эта надежда, если слова одного человека в Москве достаточно, чтобы не только президент, но все мы молили о пощаде? Россиянам достаточно ввести столь же эффективную блокаду наших товаров, как мы сделали это у себя с российскими товарами, что бы экономика республики просто легла. Кто сегодня действительно готов покупать наши предприятия (как это уже произошло с «Белтрансгазом»), так это Россия. Не так давно Путин обвинил Лукашенко в нарушении якобы имевших место договоренностей о продаже наших молокоперерабатывающих заводов. Впрочем, вопрос не в том, имели ли место закулисные договоренности об инвестициях, на существовании которых настаивает Москва и отрицает Лукашенко. Факт, что мы сами отказываемся от этих инвестиций, потому что их цель — не модернизировать нашу экономику, сделав ее более конкурентоспособной, а взять под контроль наши наиболее современные, наиболее эффективно работающие предприятия. Россия готова кидать нам кости, что бы мы не убежали на Запад, но реально она будет помогать нам, только если мы сами станем ее частью. Что еще печальнее, примерно то же самое относится и к Европе. При этом несложно оценить масштаб той помощи, на которую мы можем рассчитывать сегодня со стороны Запада — это обусловленные реформами кредиты МВФ плюс стоимость программы «Восточное партнерство».

Пример Латвии показывает, что вступление в ЕС, о котором мечтают наши либералы, отнюдь не гарантия стабильного процветания. Непродуманная экономическая политика латвийского государственного чиновника, проевшего миллиарды западных инвестиций и проглядевшего мыльный пузырь недвижимости, поставила эту страну на грань банкротства. Кстати, между Латвией и Беларусью куда больше общего, чем может показаться на первый взгляд — по количеству чиновников (почти 8% работоспособного населения) Латвия обгоняет все страны западной и центральной Европы, и в этом Латвия как раз близнец Беларуси. Латышам еще долго отдавать накопленные долги. Между тем средний доход латыша в несколько раз превышает доход белоруса, а кроме того, Латвия уже решила, по крайней мере, одну принципиальную проблему — у нее уже почти полгода положительное сальдо текущего счета, т. е. она больше продает в другие страны товаров и услуг, чем покупает, и ей не надо просить милостыню, как нам, что бы закрыть проблемы во внешней торговле. У нас сегодня принято показывать на латышей пальцем в самом дурном смысле, ведь там колоссальная по нашим меркам безработица, но в Латвии пособие по безработице составляет сто лат, что равно сегодня 575 тыс. рублей — немногим меньше нашего среднего заработка. Если бы безработный в Беларуси получал такое пособие, сколько бы у нас сейчас было безработных? Невозможность прожить на 47 тыс. пособия делает нас полностью зависимыми от тех, кто дает нам работу, т. е. от нашего белорусского чиновника.

Наша ментальность действительно парадоксальна: чем более сомнительна справедливость и эффективность белорусской экономической модели, тем меньше этим озабочен простой человек, продолжающий доверяться уже почти откровенно обворовывающей его власти. Сегодня для латания дыр в платежном балансе страны, для получения валюты мы вынуждены искать покупателя на наши предприятия. Конечно, это подается у нас как требование МВФ, но правда в том, что планы приватизации предприятий возникли задолго до кризиса и до кредитов МВФ, еще в 2007 г. Если верить словам сегодняшнего руководителя Госкомимущества республики, чиновник уже понял разницу между акционированием и приватизацией, власть поняла, что государственную собственность она должна продать западному инвестору. Наши либералы, которые всегда были мало популярны у простого белорусского труженика, почти ликуют. Это и понятно, учитывая, что их собственные программы — например, ОГП — предполагают тоже самое, т. е. приватизацию государственных предприятий, проводимую государственным человеком. Они могут сожалеть только о том, что не им, видимо, придется рулить этим процессом.

Белорусская экономика давно превратилась в одну гигантскую национальную корпорацию, управляемую госчиновником и работающую на госчиновника. Белорусский бизнес, которому, главным образом дозволено заниматься услугами и торговлей, представляет собой лишь то, что на языке современной экономики называется аутсорсинг и означает передачу крупной компанией периферийной части своего бизнеса мелким профильным компаниям. Относительно крупный бизнес «крышуется» чиновником, зависит от чиновника и работает на чиновника. К сожалению, наш бизнес по большей части коррумпирован не меньше, если не больше, чем наша власть. Уровень налогов у нас один из самых высоких в мире. И это понятно, потому что бюджетные деньги, а точнее, контроль над ними — главный источник дохода для чиновника. Уровень налогов настолько высок, что бизнес, особенно мелкий, всячески пытается от них уклониться, но это приводит к тому, что основным налогоплательщиком у нас оказывается простой человек — именно его больше всего обирает наше государство. Именно для простого человека, несмотря на существующие государственные гарантии, приобретение собственного жилья превращается в несбыточную мечту. Даже сегодня после значительного падения цен на жилье, вызванного кризисом, купить его может только тот, чьи доходы измеряются десятками тысяч долларов в год. Даже сегодня, чтобы купить квартиру надо либо воровать, либо заниматься прибыльным бизнесом.

У нас давно уже ходят легенды о богатом новом русском активно, покупающем наше жилье. Это конечно, происходит, но неужели «Дрозды» и подобные им элитные коттеджные поселки, где стоимостью домов превышает полмиллиона долларов, скуплены русскими? Ведь там счастливо живут новые белорусы, и не столько бизнес, сколько правящая элита. У нас давно отменена необходимость декларирования доходов при покупке жилья, а между тем введение этой нормы позволило бы сделать жилье намного доступнее для простого человека. Хотя, надо признать, это нанесло бы прямой вред экономике. Если бы наш вороватый чиновник и процветающий благодаря нему бизнес не имели возможность потратить свои шальные деньги внутри страны, они неизбежно нашли бы способ увезти приобретенное за счет своего народа из Беларуси, и оно бы работало на процветание наших соседей. Строительная индустрия, обеспечивающая сегодня без малого 15% нашего ВВП, стремительно развилась последние годы в первую очередь потому, что государство создало условия для вложения в нее «левых» доходов. Объективно в выигрыше все, другое дело, что каждому отмерена своя доля выигрыша, и отнюдь не в пользу простого гражданина.

Наша национальная корпорация последние месяцы все чаще и откровеннее расписывается в собственной несостоятельности, все более уповая на частный бизнес, на который возлагаются последние надежды по разгрузке складов предприятий, бездарно управляемых чиновником. Наша власть все больше нуждается в помощи бизнеса в решении проблем экономики, которые сама решить не в состоянии.

Если для транснациональных корпораций, явивших нам «уродливое» лицо современного капитализма, давно стало нормой передача части своей собственности в виде акций в собственность работников, то наша власть, как, впрочем, и оппозиция, об этом почти не помышляет. Редкими случаями акционирования по-белорусски «кирует» все то же бюрократ. А насколько глубока любовь и забота о благе народа со стороны оппозиции, можно судить по этой цитате из Послания Объединенной гражданской партии: «Продажа белорусским гражданам 10% акций стратегических предприятий страны при продаже их иностранным инвесторам». Поистине щедрость белорусских либералов по отношению к собственным гражданам не знает границ. К примеру, приватизация по-польски предполагала безвозмездную передачу 15%-ной доли стоимости предприятий трудовым коллективам, еще 25% перешло в руки поляков за символическую плату в результате чековой приватизации, 20% осталось у государства и только 40% было продано западным инвесторам. Польские либералы никогда не забывали ни о своих гражданах, ни об экономической безопасности своей страны, хотя проводили реформы в тяжелейший момент для своей экономики, которая в 1990-м была на грани коллапса. Назвать «гражданской» позицию ОГП можно только после смены гражданства. Трудно спорить с жесткой оценкой экономической ситуации в Беларуси оппозиционными либералами, но еще труднее принять их предложения в качестве реальной альтернативы политике властей. Такая «гражданская» позиция делает власть вороватого белорусского чиновника безальтернативной. Имея в виду огромный опыт реформ в странах бывшего соцлагеря, сложно объяснить, почему белорусская оппозиция за все годы «бескомпромиссной» борьбы с «антинародным» режимом так и не смогла предложить разумную альтернативу, хотя бы такую, которая могла бы стать предметом заинтересованного обсуждения.

Концепция реформ

Безусловно, трудно найти идеальное решение всех проблем, стоящих перед нашей страной и ее экономикой, сложно сделать экономику эффективной, никого не обидев и не ущемив ни чьих прав, но это не может быть предлогом для ничегонеделанья и препятствием для поиска социально приемлемого плана реформирования нашей экономики.

Если исходить не из «азбучных истин» неолибералов прошлого тысячелетия, видящих решение всех проблем в быстрой «приватизации» государственной собственности, то комплекс задач, решение которых должен предусматривать план реформ, в порядке убывания их значимости, может быть представлен следующим образом.

Во-первых, для успеха реформ необходима широкая социальная поддержка преобразований, без которой не может быть социальной стабильности. Реформы должны быть в интересах народа и то, что это не пустой лозунг, в полной мере доказывают последствия российской ваучерной приватизации, когда новый собственник — бывший «красный» директор, вместо того чтобы развивать свой собственный бизнес, начал разворовывать его, увозя награбленное из России. Если реформы не будут поддержаны обществом в целом, к нам не придут стратегические инвестиции, необходимые для модернизации экономики, без этого мы можем рассчитывать только на бездарную и бессмысленную продажу наших наиболее прибыльных предприятий, как и происходит сегодня. Если реформы не будут поддержаны обществом в целом, они и не начнутся, поскольку чиновник, использующий власть для своего личного обогащения, сам никогда не откажется от нее. Без поддержки народа реформы невозможны, по крайней мере, до тех пор, пока беспомощность власти в решении экономических проблем не доведет нас до национальной катастрофы.

Во-вторых, до начала реформ должен быть разработан и принят комплекс законов, обеспечивающий как правовое регулирование этапа самих реформ, так и эффективное управление экономикой, основанной на праве частной собственности и социальной справедливости.

В-третьих, проведение справедливых реформ и успешный переход на неадминистративные методы управления экономикой возможны только при условии, если чиновник будет максимально отдален от распоряжения имуществом, в том числе в процессе приватизации.

В-четвертых, экономика не сможет стать эффективной, пока у нее не появится реальный собственник, пока не перестанет быть выгодным тащить все, что «плохо» лежит. Экономика не сможет стать эффективной, пока не будет проведена приватизация.

Если исходить из комплексного понимания проблем, то первым шагом реформ должна быть безвозмездная передача собственности госпредприятий в собственность трудовых коллективов. Конечно, без необходимого правового регулирования — это не более чем популистский трюк, ведущий к негативным последствиям, как и возмездная приватизация в стране, где простой гражданин не имеет средств для приобретения собственности. Но вопрос эффективности такого решения — это не повод для дискуссии о «безграмотности» и «забитости» белорусского народа, неуважение к которому со стороны и сегодняшней оппозиции, и сегодняшней власти носит фатальный характер. При четком правовом регулировании передача прав собственности трудовым коллективам может стать эффективным механизмом решения ключевых проблем нашей экономики и стать решающим фактором для успешного экономического развития республики.

Наиболее простым механизмом народной приватизации может стать создание акционерных обществ, в которых 30-40% акций будут безвозмездно переданы трудовым коллективам. Собственниками, владельцами именных акций должны стать все: от сторожа и уборщика до руководителя. Размер доли отдельного работника может определяться, исходя из его текущей заработной платы. Безвозмездно передаваемые именные акции не должны быть предметом купли-продажи. В то же время целесообразно дать органам госуправления, руководству акционерных обществ и собственникам (трудовым коллективам) право в судебном порядке лишать акций конкретного работника, совершившего преступление, например, хищение материальных ценностей акционерного общества. Оставшиеся 60-70% акций также должны быть переданы в распоряжение собственника, но в целях их возмездной реализации для привлечения инвестиций в развитие и модернизацию производства

Это позволит осуществить двухэтапную приватизацию, в которой ключевую роль будет играть коллектив собственников — работников предприятия, а главной функцией государства (чиновника) станет контроль за соблюдением законодательства и интересов общества в целом, информационная и организационная поддержка собственника как в части выработки механизма привлечения инвестиций, так и части соблюдения имущественных прав. При этом, естественно, должно быть исключено внесудебное вмешательство государства в деятельность предприятий.
Собственно владение акциями предприятия предполагает, как минимум, право голоса в решении вопросов деятельности общества на собрании акционеров, и право на получение части прибыли, заработанной акционерным обществом. Наличие таких прав, регулируемых Гражданским кодексом, законами о приватизации и акционерном обществе, создает естественные предпосылки для изменения отношения к собственности предприятий и позволит уже на первом этапе реформ решить три задачи:

1. Повысить заинтересованность каждого работника в общем результате труда всего коллектива.

2. Создать принципиально новую систему контроля за руководством предприятия, основанную на контроле не со стороны государственного чиновника, а со стороны работников предприятия. Это само по себе позволит сократить аппарат государственного управления, сократить расходы бюджета на эти цели, снизить налоги и увеличить социальные выплаты — пенсии и пособия, расходы на медицину, образование и науку.

3. Создать условия для искоренения коррупции, имеющей сегодня место практически во всех торговых операциях государственных (республиканских) предприятий. У нас сегодня даже такой рыночный инструмент снижения цены закупки товаров, как товарная биржа, работает главным образом как способ легализации криминального сговора между продавцом и покупателем.

Решение вышеуказанных задач позволит повысить эффективность работы и соответственно прибыльность предприятий, а для страны в целом обеспечит снижение нагрузки на бюджет и сокращение дефицита торгового баланса, за счет исключения «премии» для покупателя и снижение закупочной цены при внешнеторговых сделках.

Кроме того, как только у предприятий появиться собственник возникнет возможность неадминистративного мягкого экономического регулирования экономики, включая управление процессом привлечения инвестиций, ключевую роль в котором должно играть налоговое регулирование. Нам бесспорно необходимо снижение налоговой нагрузки, в том числе за счет снижения количества налогов, но само снижение налогов может и должно использоваться как важнейший экономический стимул, модернизации нашей экономики.

Главным условием снижения налогов для предприятия должна быть модернизация производства с целью создания конкурентоспособной продукции или услуг. Под конкурентоспособностью должна пониматься возможность экспорта производимых товаров и услуг на рынки не только России, но в первую очередь высокоразвитых стран. Если главными покупателями нашей технологической продукции, а не только калийных удобрений и продуктов нефтепереработки, не станут высокоразвитые страны, мы никогда не обретем экономическую независимость. Размер налоговых льгот должен быть таким, чтобы общая налоговая нагрузка была ощутима ниже, чем в странах Европы и могла быть реальным стимулом для притока в нашу страну инвестиций и современных технологий.

Для существующих частных и вновь создаваемых предприятий дополнительным условием снижения налогов должна быть передача доли собственности трудовым коллективам — акционирование по образцу государственных предприятий. Налоговая система должна заинтересовывать работодателя в том, чтобы каждый белорус был собственником предприятия, на котором он работает.

Если мы хотим, чтобы наша экономика действительно стала инновационной и не декларативно, как сегодня, а фактически, необходимо предусмотреть дополнительные налоговые льготы для предприятий, внедряющих инновации.

Создавая за счет налоговых льгот условия для притока инвестиций, необходимо предусмотреть и механизм предотвращения их «бегства», установив высокие налоговые сборы на вывоз капитала, что в целом будет гарантией устойчивого развития страны, даже в условиях глобального экономического кризиса.

Это — возможная обобщенная стратегия реформ нашей экономики, и нужно еще очень много сделать, чтобы наполнить ее конкретным, в том числе правовым, содержанием. Однако эта стратегия будет иметь смысл только в том случае, если она будет поддержана обществом в целом. Мы предлагаем ее не в качестве окончательного и единственно возможного рецепта, а в качестве предмета для обсуждения и дискуссии.

Наша власть настолько слаба, что препятствует обсуждению путей выхода экономики страны из глубоко экономического кризиса, но у нас есть возможность использовать для этого Интернет. У нас все еще есть возможность «проснуться» и начать думать о будущем, несмотря на все абсурдные запреты. У нас еще есть возможность понять, что наше будущее зависит только от нас, что никто за нас не решит наших проблем, и что, если мы сами не озаботимся будущим, у нас его просто не будет. У нас все еще есть возможность выработать приемлемый для большинства план реформ, которые позволят сделать Беларусь страной, где социальная справедливость будет не декларацией, а реальностью. У нас есть возможность «проснуться» и проголосовать на выборах за те политические силы, которые реализуют план реформ, если эти реформы не сможет реализовать Александр Лукашенко, все более становящийся заложником созданной им же коррумпированной вертикали власти. У нас все есть возможность понять, что мы достойны лучшей жизни.