Идея этого текста пришла мне в ходе работы над книгой, которую я так пока и не дописал. Книга о нашей современности, о нашем президенте, его времени и его народе. Именно так. Я вдруг поймал себя на мысли: а чем все закончится? Чем закончится если не его правление, то хотя бы ближайший год?
Тех, кто предсказывает что-нибудь печальное, у нас не любят. Даже если они иногда попадают в точку. Автор этих строк много и часто ошибался, но все остальные ошибались так часто, что их рекорд мне никак не побить. Посему я еще раз выскажу собственное мнение, даже если бить меня будут, как всегда, со всех сторон, а время, как иногда с ним бывает, почему-то продемонстрирует мою правоту.
Итак, начнем!
Конъюнктура: Россия
Даже ёжику понятно, что время изменилось: так жить нельзя! Об этом твердят все, от БНФ до ПКБ, от Статкевича до Шушкевича. Осталось лишь сформулировать для самих себя, почему именно «так» жить нельзя. И как «так» жить нельзя.
Как утверждает единогласно (хоть в чем-то они согласны, слава Богу!) белорусская оппозиция, Россия больше не согласна платить дешевым газом за непропорционально оцененные поцелуи. Это, бесспорно, здравое соображение, вместе с тем не отменяет газа в наших трубах, тепла в наших домах и электричества в наших холодильниках, которые правительство все еще обеспечивает. Означает ли это, что дешевый газ все еще платится за уже отсутствующие поцелуи? Или просто Россия платит нынче дешевым газом за те плевки, которые белорусские государственные средства массовой информации все чаще адресуют в ее адрес? Мазохизм со стороны России получается, если последнее справедливо.
Бесспорно, что Россия попыталась решительно продемонстрировать силу, отключив на сутки газ, поступавший в белорусские газопроводные сети. Но ничего другого она продумать не сумела. Те, кто планировал эту акцию, не сумели толком даже обеспечить ее PR-сопровождение, предоставив белорусскому народу самому догадываться, что бы это значило. В результате все российские телеканалы растиражировали реакцию единственного ньюсмейкера — Александра Лукашенко. А что именно сказал Александр Григорьевич, мы хорошо знаем. Мы знаем, в частности, что в его устах весьма эффектно прозвучали обвинения в терроризме, обещание выплатить все долги. Но главное — недоумение: за что?
И белорусский народ искренне присоединился к своему президенту. Это самое недоумение вылилось в молниеносный (хотя и не устойчивый) рост рейтинга Лукашенко. Потому что абсолютное большинство избирателей за газ платит. А если мы все платим за газ, то как так может получиться, что за газ не платит наша страна? И она, стало быть, платит! Мы ведь привыкли идентифицировать себя с теми, кто хороший, оставляя нашим врагам почетное звание «плохих».
Таким образом, создается ситуация, при которой Россия уже не сможет повторить тот же трюк с перекрытием вентиля без окончательной утраты значительного числа отметок на шкале положительного рейтинга. Потому что если Беларусь тогда была виновата, зачем газ вновь включили? А если не была виновата, то чего же вы, ребята, терроризмом в двадцатиградусный мороз (вариант: жару, чтоб у вас холодильники испортились!) занимаетесь? Консолидация значительной части белорусского общества вокруг своего президента в этом случае будет совершенно закономерной. Тем более, что его могущество проверено в ходе военно-полевых учений: газ отключили, а потом включили заново. Все получилось так, как и предсказывал Александр Григорьевич. Вот он какой, наш крутой северный олень!
Какие еще формы давления на своенравный белорусский режим остались у Кремля? Информационный. Именно этого всегда искренне боялся официальный Минск — полномасштабной информационной войны. Но страх ведь, как известно, заставляет предпринимать упреждающие шаги. И они были предприняты.
Сегодня трудно представить себе, какими именно соображениями руководствовался бывший министр информации России Михаил Лесин, позволяя Беларуси так уверенно искажать российское телевизионное пространство на своей территории. Но, с другой стороны, кто запретит суверенному государству (и суверенному государю) делать на своей территории то, что оно считает нужным? Другое дело, что при попустительстве Лесина Россия отдала информационные рычаги быстро и без сопротивления: министр расслабился и, что весьма вероятно, получил от этого даже некоторое удовольствие. (Я имею в виду моральное, разумеется, от общения с белорусскими коллегами.)
Как будет теперь действовать белорусская власть, уже очевидно. Она это продемонстрировала с передачей Николая Сванидзе. Вы нам неприятный сюжетец? А мы вам эфир выключим. Для профилактики. Эта самая «профилактика» звучала настолько издевательски, что, думается, руководство РТР должно было содрогнуться. Это ведь не передатчики профилактику проходят, а РТР: еще раз попробуете дернуться с предварительным извещением белорусского телезрителя (избирателя то ж) — и вовсе эфир вам перекроем! Суверенные мы!
Таким образом, происходит совершенно закономерный процесс. С одной стороны, создаются условия для роста антироссийских (в смысле — антитеррористических) настроений, с другой стороны, Россия почти лишилась возможности апеллировать к белорусскому электорату напрямую. Почти — но не совсем. И Лукашенко об этом знает. А потому вопрос перекрытия вещания главных российских телеканалов — вопрос времени и денег на счету у, скажем, Национального олимпийского комитета, который спит и видит во сне возможность заполучить еще одну телечастоту, для своего президента в том числе. Ибо обилие спортивных программ на остальных белорусских телеканалах и так уже производит дурное впечатление на всех тех, кто любит не только спорт.
Конечно, отключение газа — сильное средство. Но литовцы как-то пережили две зимы в относительно холодных домах. Чтение интервью, которые еще совсем недавно давали налево и направо отдельные статусные фигуры из Объединенной гражданской партии, свидетельствует, что холодную зиму белорусская оппозиция переживет легче, чем ограничение государственного суверенитета, причем ради его безграничности она охотно согласится даже со столь же безграничным владычеством нашего сюзерена. Тем более что до 2008 года, когда, как предполагается, Россия наконец-то сможет противопоставить белорусскому газовому транзиту альтернативные нити газопроводов, ведущих газ на Европу, отключение газа не сможет носить тотальный характер. Это у нас с российскими поставщиками заключены «короткие» договора, чтобы, вероятно, вице-премьеру Семашко была работа, а вот, например, «Рургаз» договора заключил на более длительные сроки. И ему подобные фокусы понравятся значительно меньше, нежели даже белорусскому народу.
Таким образом, Россия все больше теряет конкретные рычаги, при помощи которых она могла бы воздействовать на ситуацию в Беларуси. Собственно говоря, уже одного было бы достаточно для того, чтобы белорусский лидер столь пренебрежительно демонстрировал свою независимость от Кремля. Но есть и другие особенности сложившейся внешнеполитической конъюнктуры.
Конъюнктура: Запад
Вопреки ожиданиям, все напасти, свалившиеся на мировое сообщество в связи с терроризмом, войной в Ираке, расширением НАТО и Европейского Союза, не отвлекли внимание Запада от ситуации, сложившейся в суверенной до мозга костей Беларуси. Напротив, Запад — если под таковым понимать и единую Европу, и Соединенные Штаты — как никогда внимательно следит за тем, что происходит в Минске и его политических окрестностях.
Именно потому, что Россию официальный Минск собственными руками отодвигает от своих границ (не в смысле, конечно, географическом: тут ее, родимую, отодвинуть намного труднее, чем закон всемирного тяготения отменить, — а в смысле политическом). Геополитика так же не терпит пустоты, как и природа. Как сказал бы старик Ломоносов, где чего убудет, в другом месте того прибавится. Убыло в Беларуси политического российского влияния — стало быть, где-то оно усилится, а в нашей зоне низкого политического давления это самое давление будут оказывать уже другие силы.
Но при этом жесткой конфронтации, чего можно было бы ожидать после думских выборов, между Россией и Западом нет. Россия перестала шуметь о расширяющемся НАТО и начала готовиться к вступлению во Всемирную торговую Организацию. Это, как мы все понимаем, напрямую будет связано с лояльным отношением к ней таких влиятельных членов ВТО, как США и Европейский Союз. А они пока относятся к этой идее не просто лояльно, а сверхлояльно: кому может помешать огромный российский рынок, живущий по общим правилам ВТО? Европа затем и объединялась, чтобы расширить возможности нормальной экономической экспансии на восток — к России.
Показательно также и то, как быстро стихло эхо «газовой войны» в государствах, чьи потребители пострадали в результате отключения газа, шедшего в западном направлении через белорусскую территорию. Печальное это недоразумение не смогло испортить репутацию «Газпрома» хотя бы потому, что volens nolens реальной альтернативы российскому газу в Европе все еще нет, а сколько ни кричи о диверсификации поставок газа на европейские рынки, больше поставляемые объемы от этого не станут.
Почвы для нового витка конфронтации между Россией и Западом, таким образом, нет, и не скоро она появится. Те противоречия, на которых пытался играть официальный Минск, благополучно канули в Лету, несмотря на то, что воды этой самой Леты шли по руслу, казалось бы, прочерченному достаточно надежно. Партнерство России с Западом настолько выгодно, что о ближайшем союзнике в лице ближайшего западного соседа (то есть, нас, суверенных) Россия вспомнит не скоро. То-то заседание Высшего Государственного Совета Союза откладывается и откладывается…
Запад же, повторимся, присматривается. И предпринимает определенные меры.
Очевидно, что одной из согласованных мер стала резолюция Комиссии по правам человека ООН. Эта резолюция носит тем более демонстративный характер, что до сих пор именно ООН противопоставлялась белорусским руководством «плохим» международным организациям, которые, дескать, используют против нас «двойные стандарты» (имелись в виду, прежде всего, европейские организации). Теперь и ООН оказалась «плохой», пошедшей на поводу у европейцев. Показательно, что та же Комиссия не приняла никакой резолюции по поводу ситуации в Чечне: очевидно, что Запад уже смирился с тем, что в Чечне идет не национально-освободительная война, а борьба с террористами (лорд Джадд может отдыхать).
Второй попыткой «присмотреться» становится изучение вопроса о соблюдении Беларусью основополагающих документов Международной Организации Труда. Право на труд, реализацией которого так гордится официальный Минск, оказывается, заключается не только в получении полунищенской заработной платы, но и в возможности защищать другие реальные интересы трудящихся через реально действующие объединения трудящихся. Признай МОТ, что право на корпоративную (профсоюзную) защиту нарушается, нас ждут довольно серьезные санкции в плане экономическом. Это вам не парламент для внутреннего употребления.
Вместе с тем Запад пока не оставил надежду — не то чтобы на перевоспитание заблудшей белорусской овцы, нет — на то, что здравый смысл в воспаленных мозгах белорусской правящей элиты все-таки возобладает. Это видно хотя бы по тому, что среди дружных колонн западных государств появилась «пятая колонна» — Польша добровольно взяла на себя функции «адвоката дьявола». Понятно, что ближайшему соседу, каковым Польша и является по отношению к Беларуси, крайне невыгодно выстраивать новую межцивилизационную стену на своей восточной границе. Санкции МОТ, буде их введут, ударят косвенно и по Польше. Посему то один, то другой высокопоставленный польский чиновник подают знаки: давай, Беларусь, присоединяйся к дружной европейской семье, а мы тебе по-соседски протекцию окажем.
Эти знаки внимания, похоже, испугали не столько Россию, сколько определенные круги внутри самой Беларуси. Достаточно вслушаться в истеричные вопли по этому поводу Евгения Новикова, и становится ясно: наши телевизионные гомункулусы так боятся, что колба, в которой они существуют, внезапно лопнет и им придется дышать свежим европейским воздухом, что готовы вредить внешней политике собственного государства. Но свою сверхзадачу все эти вопли выполняют: высшее руководство страны почему-то продолжает воспринимать их как vox populi и, следовательно, как vox Dei.
Но даже Польша, чей интерес во всей этой истории вполне понятен, не может взять на себя ответственность одновременно и за белорусскую экономическую модель, и за модель политическую. Если девственность белорусских экономических джунглей польских бизнесменов слегка отпугивает, но и одновременно притягивает скрывающимися среди наших болот потенциальными выгодами первопроходцев, то отвечать за нарушение прав человека, зачистку «третьего сектора», преследование журналистов и негосударственной прессы как таковой и — это, пожалуй, едва ли не главное! — исчезнувших деятелей белорусской оппозиции польские политики совершенно не намерены. То есть, и для ближайших соседей существуют определенные политические вопросы, на которые они хотели бы получить компетентные ответы. Желательно такие, чтобы вопросы были после них сняты раз и навсегда. Например: вот лица, ответственные за исчезновение Гончара и Захаренко. Вот изменения в Закон о печати, соответствующие среднеевропейскому стандарту. Вот изменения в Избирательный Кодекс. И так далее, и тому подобное.
Беларусь ответов на эти вопросы пока не дает (если, конечно, понимать под Беларусью тех, кто в состоянии по должности был бы дать их). Усталость от ожидания этих ответов чувствуется все больше и больше, причем настолько, что сами вопросы, к несчастью, воспринимаются на Западе уже почти как ритуальные.
Но одновременно Запад устал и еще от одного ожидания. Он откровенно устал и не хочет больше ждать, когда белорусский режим изменится под влиянием исключительно внутреннего давления. Последний шанс — парламентские выборы, которые должны состояться осенью 2004 года. После них — не хочется вспоминать о возможности потопа накануне неизбежного весеннего паводка, но, похоже, будет именно так.
Фактически мы переживаем сегодня то, что уже переживали в течение двух лет идиотского бойкота. Только тогда наша оппозиция навязала Западу игру в бойкот, а сейчас Запад в лице далеко не самых умных своих представителей навязал оппозиции ответную игру в так называемый «единый список». Это изобретение западных технологов, мало понимающих, что на самом деле происходит в нашей Бушем забытой стране, будет иметь тот же результат, что и бойкот. Выборы в парламент будут бездарно провалены, причем все, как всегда, спишут на проклятый режим. А что потом?
Последствия: внешнеполитические
Опыт бойкота продемонстрировал: разочарование в оппозиции приводит к росту надежд на то, что у цивилизованного сообщества может появиться хоть какой-то партнер внутри власти. Стоило нескольким («отмороженным», как любит говорить президент) депутатам громогласно заявить о том, что они не разделяют подходов лидера государства, как Запад начал вслушиваться в то, как они говорят, всматриваться в то, что они делают. И хотя периодически говорили и делали они полную чушь, депутатский мандат довершал впечатление солидности происходящего. Как же, ведь народ им доверил… Доверил, ничего не скажешь. И — что?
Результатом стало признание полномочий Палаты Представителей, признание неизбежное, как впадение Волги в Каспийское море. Если бы тогдашняя наша оппозиция не бойкотировала те выборы, у нее был бы хоть какой-то шанс, хоть какая-то надежда упрочить свой статус респектабельных деятелей. Но — нет, политика не терпит сослагательного наклонения. Результат известен. Именно следствием двухлетнего бойкота стала нынешняя конфигурация оппозиционного сектора белорусского политического поля. Конфигурация, мягко выражаясь, далеко не лучшая.
Естественно, признание полномочий Палаты Представителей было списано инициаторами бойкота как на «штрейкбрехеров» внутри самой Палаты (именно так, напомним, поначалу именовали немногих просочившихся туда оппозиционеров), так и на Запад, который почему-то не продолжил крепить стену вокруг белорусского парламента. Признать бессмысленность всех ритуальных плясок вокруг идеи бойкота для отдельных деятелей оппозиции было смерти подобно.
Что же будет сейчас? Вероятно, приблизительно то же самое. Только сейчас ошибочность собственных концепций будут отказываться признать их нынешние авторы. И последствия будут гораздо хуже, нежели просто признание результатов выборов.
Если и концепция была правильная, и делали все правильно, то кто виновен в проигрыше оппозиции? Власть. Она плохая. Она не пустила оппозицию в избирательные комиссии всех уровней. Она не дала ей телевизионного эфира. Она помешала наблюдателям предотвратить массовые фальсификации.
Самое интересное, однако, заключается в том, что все эти вещи властям делать вовсе не обязательно. Нет такой необходимости. Все социологические опросы демонстрируют, что белорусская оппозиция не в состоянии будет набрать свыше 20% от общей численности парламента. То есть, будет всего лишь в семь раз больше Фроловых, Парфеновичей и Скребцов. Это — в лучшем для оппозиции случае. Если весь ее электорат дружно придет на выборы и проголосует, как один.
А если этого не будет? Если власть не будет заниматься фальсификациями и сформирует «под себя» парламент относительно честно? Скажем так — хотя бы соблюдая относительные приличия? Опыт показывает: сельские округа и округа в малых городах отойдут кандидатам от власти полностью, в крупных городах — там, где власть сможет организовать явку, лояльные и нелояльные кандидаты проходят в соотношении 50:50. Да, власть у нас в городах не любят, но именно кандидатам от власти проще, нежели оппозиционерам, сойти за беспартийных и нейтральных. Возьмите, скажем, Алексея Ваганова: он лояльный или нейтральный? Выдвигался от партии ЛДПБ, в те времена бывшей оппозиционной. В парламенте был одним из несомненных лидеров пропрезидентского крыла. Не рвал, понятно, глотку, как Костян, но ведь и нормальные, спокойные люди президенту нужны в депутатском корпусе. А ведь есть еще врачи, учителя, военные, которые в благодарность за депутатский мандат такую лояльность продемонстрируют — куда там Коноплеву!
Тем более что главного оппонента в будущем составе парламентариев президент определил: без бизнесменов! Олигархов мы не потерпим! А оппозиционеров народ ведь может и не выбрать (как и чересчур ретивых сторонников власти).
Как ни странно, нейтральный парламент (нижняя его палата) полностью устраивает президента. Хотя бы потому, что без ярко выраженной «пролукашенковской» окраски Палата Представителей не только будет немедленно признана, но и успешно создаст иллюзию вменяемой власти. На Западе, который, как поэт, «сам обманываться рад».
А что потом?
Последствия: внутриполитические
Готовность Запада начать диалог хоть с кем-то из числа правящей элиты уже сегодня очевидна. То, с какой легкостью польское руководство вступило в диалог с «технократом» Сидорским, свидетельствует: если власть выдвинет в качестве полномочных переговорщиков с Западом сколько-нибудь вменяемых людей, Запад с такой охотой вступит в диалог с ними, что о временах тотальных политических зачисток белорусская оппозиция будет вспоминать с нескрываемой ностальгией. Ведь если ведешь диалог с властью, не следует при этом столь громогласно готовить ее падение.
Очевидно, что требования к «переговорщикам» с белорусской стороны у Запада будут не самые большие. Главное: лично они не должны нести ответственность ни за репрессии против «третьего сектора», ни за исчезновение политических оппонентов режима. И нужно отметить, что как раз с этой точки зрения Александр Лукашенко произвел недавно вполне своевременную кадровую ротацию. Никого из той группы, которая сегодня наиболее мощно влияет на внутреннюю политику, обвинить в этих грехах лично нельзя. (Вспомним, что в ее состав сторонние наблюдатели традиционно уже включают Сергея Сидорского, Анатолия Тозика, Владимира Семашко и Сергея Мартынова.) Кроме того, именно их риторика (за исключением, пожалуй, наиболее осторожного Тозика) свидетельствует: белорусская правящая элита готова, с одной стороны, к полномасштабной защите белорусского суверенитета, с другой стороны — к проведению экономических реформ с целью постепенного сближения белорусской экономики с экономикой всего остального человечества.
Нет, далеко не случайно польские государственные мужи начали общаться с новым белорусским премьер-министром. Если он не устраивает в качестве «переговорщика» Россию, тем быстрее он найдет понимание на Западе. Особенно если правительство найдет поддержку в новом составе парламента, а президент не сместит своего премьер-министра немедленно после парламентских выборов.
Хотя — зачем ему на этот раз смещать премьера? Премьер как раз его устраивает.
Нужно лишь понять, зачем он его назначал премьер-министром.
Автор этих строк когда-то высказал рабочую гипотезу: Геннадия Новицкого на самом деле отправили в отставку из-за излишней мягкости, которую Геннадий Васильевич проявлял в ходе переговоров с Москвой. Понадобился человек, способный держать удар с Востока. Время подтвердило, что если президент на самом деле руководствовался именно такими соображениями, то, скорее всего, своей цели он добился.
Но эта цель носила явно промежуточный характер. Потому что перед Александром Григорьевичем все время маячит сакраментальный вопрос: «Что делать, когда уже мене, текел, фарес?» Наш государь, конечно, далек от статуса Валтасара, но все действительно взвешено, отмеряно — осталось только отрезать. Но как раз этого и не хочется. Веревочке все время мерещится, как она будет виться все дальше, и дальше, и дальше. Поэтому идея референдума маячит в умах не только оппозиции, но и власти.
И здесь мы вновь сталкиваемся с тем же противоречием, которое до сих пор останавливает белорусского президента от объявления очередного референдума неизбежным, как наступление вечной мерзлоты. Дело в том, что Александр Григорьевич хорошо понимает: проводить референдум очень удобно в состоянии противостояния, но это не должно быть противостояние одновременно по двум фронтам. То есть, можно было проводить референдумы в состоянии холодной войны с Западом, но при поддержке России. А что делать сегодня, когда с Западом война еще не закончилась, а с Россией уже полыхает вовсю?
Правильно: на одном из фронтов следует заключить хотя бы перемирие.
Проще всего — на Западном фронте. Поскольку я с трудом представляю себе, как именно можно примириться с Владимиром Владимировичем Путиным. Он ведь с Александром Григорьевичем даже не ссорился. Он просто его не любит.
Однако очевидно, что и Запад не любит Александра Григорьевича. Очень не любит.
Тогда — что же делать?
Возможный выход: потеря ферзя, выигрыш партии
Очевидно, что перед Александром Лукашенко стоит очень сложная дилемма. Во-первых, он может попытаться все-таки сохранить личную власть, продлив в той или иной форме свои полномочия, но тогда он оказывается в абсолютной внешнеполитической изоляции со всеми вытекающими последствиями. Мало того, вот как раз тогда он окончательно превращается во врага для всех сегментов белорусской правящей элиты — как для сторонников безусловного вхождения в состав России (есть и такие, как вы понимаете, уважаемый читатель), так и для сторонников прозападного пути. Президентская резиденция превращается в некое подобие «вороньей слободки» из романа Ильфа и Петрова: незнамо кто, но подожжет ее всенепременно. То есть, дальше выбор между дворцовым переворотом и революцией, в ходе которой исход a la Shevardnadze покажется просто сказочным подарком судьбы.
Есть второй вариант. Это уход a la Eltsin, по-королевски передавая власть преемнику, который первым своим указом гарантирует тебе полную безопасность. Как ни странно, все понимают: гарантирует безопасность не тот, кто получает при этом номинальную власть в стране, а тот, в чьей зоне геополитической ответственности оказывается при этом страна. Условно говоря, за личную безопасность экс-президента Шеварднадзе ответственность несут Соединенные Штаты Америки плюс одно попугайское крылышко (тогдашний министр иностранных дел России Игорь Иванов). Впрочем, крылышко можно и не считать, хватает, в конце концов, и удава — США.
Лукашенко не верит России. Он не верит, что Россия сможет, а главное — что она захочет обеспечить его безопасность в случае мирного ухода из политики. Но до недавнего времени у него просто не было выбора. И он тянулся к своему удаву, глядел в его немигающие белесые глаза в надежде: вдруг не слопает? А? Вдруг?!
Сейчас выбор появился. Он есть реально, и он будет сохраняться вплоть до парламентских выборов (простите за невольную тавтологию). Если электоральный процесс получит у западных наблюдателей хотя бы троечку, Лукашенко может рассчитывать на гарантии через два года. Особенно — если он сохранит нынешнюю команду переговорщиков в качестве возможного коллективного регента.
Ведь до сих пор они его не обманывали. Они действительно держат удар.
Возможный выход: проигрыш партии, сохранение ферзя?
Конечно, как всегда, возможен и другой выход. Возможно, Александр Лукашенко не доверяет ни родным Тозикам — Сидорским, ни западным Шредерам — Квасневским. Тогда можно попытаться идти напролом и отказываться от самой идеи переговоров с кем бы то ни было. Зачем, если все равно гарантии невозможны?
В этом случае референдум неизбежен, а гарантии как раз таки невозможны. Зато возможным становится другое.
Результаты референдума не будут признаны ни Западом, ни Россией. Ведь социологические опросы показывают: вопрос об отмене планки, ограничивающий срок правления одного и того же лица десятью годами, пользуется популярностью у крайне небольшого числа белорусских избирателей. Менее 20%. А начинать такую кампанию, не имея задела хотя бы в треть электората, просто невозможно. Тем паче, что в этом случае российские телеканалы придется отключать чуть ли не пожизненно: информационная война — это тоже война. А отключение российских телеканалов, вошедшее в привычку у власти, рейтинга ей в глазах белорусских телезрителей вряд ли добавит.
Что тогда?
Любой результат референдума оборачивается проигрышем. Но в первом случае — без референдума — Александр Григорьевич получает несомненные гарантии собственной безопасности. А в случае с референдумом он подставляется чрезвычайно сильно. Проиграет — уходи. «Выиграет» без признания результатов? Не превратится ли он тогда в элементарного узурпатора, которого любой генерал сумеет просто вышвырнуть из резиденции сразу же на скамью подсудимых?
Это, кстати, меня сильно беспокоит. Потому что ни в одной стране мира военные не свергали штатскую диктатуру ради установления демократии. Как правило, было наоборот.
Есть, правда, и еще один вариант. В конце концов, формально, мы существуем в одном союзном государстве с Россией. И если Высший Государственный Совет большинством голосов примет решение о наведении порядка и устранении из власти узурпатора, ставшего досадной помехой на пути полного объединения двух братских государств, — думается, что Запад и в этой ситуации вздохнет относительно спокойно. Во всяком случае, ему со времен Французской революции известно, что лучшее лекарство от головной боли — это гильотина. Тем более, что в 1996 году некое подобие ВГС уже легитимизировало результаты одного референдума еще до его проведения. Так почему же теперь России не исправить собственную ошибку?
В любом случае
В любом случае, жаль, проиграет только нынешний состав руководства белорусской оппозиции. Проигрыш парламентских выборов списать на кого-нибудь другого оппозиция просто не успеет. Западу будет не до нее.