Одной из важнейших тенденций развития избирательного законодательства как в Республике Беларусь, так и в других европейских странах на протяжении всего ХХ столетия выступало расширение избирательного корпуса за счет отмены избирательных цензов. Принцип всеобщего избирательного права прочно утвердился как в национальном законодательстве, так и в международно-правовых нормах.
Конституция Республики Беларусь в статье 64 закрепляет принцип всеобщего избирательного права. Согласно части 1 указанной статьи, «Выборы депутатов и других лиц, избираемых на государственные должности народом, являются всеобщими: право избирать имеют граждане Республики Беларусь, достигшие 18 лет» [1].
В то же время часть 2 статьи 64 Основного Закона закрепляет исключение из принципа всеобщности: «В выборах не участвуют граждане, признанные судом недееспособными, лица, содержащиеся по приговору суда в местах лишения свободы. В голосовании не принимают участия лица, в отношении которых в порядке, установленном уголовно-процессуальным законодательством, избрана мера пресечения — содержание под стражей. Любое прямое или косвенное ограничение избирательных прав граждан в других случаях является недопустимым и наказывается согласно закону» [2].
Правило, в соответствии с которым к участию в выборах не допускаются лица, находящиеся в местах лишения свободы, в том числе и те, кто еще не признан виновным вступившим в законную силу приговором суда, имеет давнюю традицию в белорусском избирательном законодательстве. Так, Конституция 1937 года содержала положение о том, что «Выборы депутатов являются всеобщими: все граждане БССР, достигшие 18 лет, независимо от расовой и национальной принадлежности, вероисповедания, образовательного ценза, оседлости, социального происхождения, имущественного положения и прошлой деятельности, имеют право участвовать в выборах депутатов и быть избранными, за исключением умалишенных и лиц, осужденных судом с лишением избирательных прав» [3].
Конституция 1978 г первоначально не допускала участия в выборах только умалишенных [4]. Однако как и прежде, на практике не допускалось участие в голосовании лиц, содержавшихся по решению суда или с санкции прокурора в местах лишения свободы. Поэтому, когда в 1989 г глава 10 Основного Закона, посвященная избирательной системе подверглась значительной корректировке, в ст. 85 Конституции была включена норма, согласно которой «в выборах не участвуют психически больные граждане, признанные судом недееспособными, лица, содержащиеся по решению суда или с санкции прокурора в местах лишения свободы, а также направленные по решению суда в места принудительного лечения» [5].
С одной стороны, включение этой нормы в Конституцию имело позитивное значения с точки зрения обеспечения нефиктивного характера белорусского Основного Закона.
С другой стороны, ее закрепление на конституционном уровне значительно усложнило возможность последующих изменений правового регулирования в данной сфере.
При разработке проекта Конституции 1994 г мнения экспертов Конституционной комиссии о целесообразности сохранения ограничения избирательных прав лиц, содержащихся в местах лишения свободы разделились. Это нашло свое отражение и во время обсуждения проекта 3-го раздела Конституции, посвященного избирательной системе и референдуму, на двенадцатой сессии Верховного Совета ХII созыва. Даже представители правоохранительных органов высказывали по данному вопросу диаметрально противоположные точки зрения. Так, занимавший в то время должность заместителя Председателя КГБ Беларуси Г. М. Лавицкий предложил исключить из проекта норму об ограничении избирательных прав лиц, содержащихся в местах предварительного заключения до суда [6]. Его поддержал ряд других депутатов, которые мотивировали свою точку зрения тем, что человека, еще не признанного виновным судом, лишают одного из важнейших прав [7]. Депутаты, работавшие на разных должностях в Министерстве внутренних дел, единодушно высказывались за сохранение ограничений, приводя два аргумента. Во-первых, технические сложности, связанные с организацией процедуры голосования в следственных изоляторах. Во-вторых, возможность манипулирования волеизъявлением лиц, находящихся под стражей (на это обращал внимание и эксперт рабочей группы В. А. Фадеев) [8].
В конечном итоге возобладала точка зрения представителей МВД и в текст Конституции 1994 г была включена норма, согласно которой «в выборах не участвуют… лица, содержащиеся по приговору суда в местах лишения свободы. В голосовании не принимают участия лица, в отношении которых в порядке, установленном уголовно-процессуальным законодательством, избрана мера пресечения — содержание под стражей».
В белорусской науке конституционного права были высказаны различные оценки данного положения. По мнению профессора Г. А. Василевича, указанное ограничение «представляется вполне демократичным» [9]. В комментарии к Конституции Республики Беларусь Г. А. Василевич подчеркивает: «анализ нового Уголовного кодекса позволяет сделать вывод, что не только штраф, исправительные работы, но и арест (содержание осужденного в условиях строгой изоляции на срок от одного до шести месяцев) не дает оснований для ограничения для участия в выборах, так как непосредственно лишением свободы как видом уголовного наказания это не является» [10].
Порядок применения такой меры пресечения как содержание под стражей урегулирован Уголовно-процессуальным кодексом Республики Беларусь. Согласно части 1 ст. 126 УПК, «Заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется лишь в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет. К лицам, подозреваемым или обвиняемым в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, мера пресечения в виде заключения под стражу может быть применена по мотивам одной лишь тяжести преступления. В исключительных случаях эта мера пресечения может быть применена в отношении подозреваемого или обвиняемого по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет, если они не имеют постоянного места жительства на территории Республики Беларусь, или не установлена их личность. К подозреваемым или обвиняемым, которые скрылись от органов уголовного преследования или суда, названная мера пресечения может быть применена независимо от предусмотренного за совершенное преступление наказания» [11].
По мнению других ученых, ограничение избирательных прав лиц, находящихся в местах лишения свободы «является не в полной мере оправданным» [12]. Как указывает А. П. Дербин, «лишение активного избирательного права лица, чья свобода ограничена тем или иным образом, подавляет волю лица, находящегося под стражей, умаляет его достоинство, в определенной мере лишает возможности выбора своего будущего после отбывания наказания, служит дополнительным препятствием для исправления осужденного лица и примирения его с государством и обществом» [13].
Несмотря на то, что в настоящее время Республика Беларусь не является членом Совета Европы и не ратифицировала Европейскую конвенцию по правам человека, решения Европейского Суда по правам человека привлекают все большее внимание белорусских ученых. Как справедливо писал Председатель Конституционного Суда профессор Г. А. Василевич, «судебной системе Республики Беларусь придется рано или поздно обращаться к практике Европейского суда по правам человека, потому что его решения — это стандарты для национальных судов Европы» [14]. Учитывая, что на самом высоком уровне неоднократно заявлялось о стремлении нашей страны стать членом этой авторитетной международной организации, уже сейчас следует внимательно следить за развитием прецедентного права Европейского суда по правам человека для того, чтобы быть готовыми привести в соответствие с ним белорусское законодательство.
В этой связи для Республики Беларусь имеет важное значение Постановление Большой Палаты Суда в Страсбурге, принятое 6 октября 2005 года по делу Hirst v. The United Kingdom [15].
Фабула дела такова. В Европейский Суд по правам человека с жалобой на нарушение своих избирательных прав, предусмотренных статьей 3 Протокола № 1 к Конвенции, обратился подданный Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии Джон Херст, который с 1980 г отбывал наказание в виде пожизненного лишения свободы (с возможностью условно-досрочного освобождения по усмотрению властей) за убийство. Д. Херсту было запрещено принимать участие как в парламентских, так и в выборах органов местного самоуправления на основании ст. 3 Закона 1983 г о народном представительстве. Постановлением Палаты Суда от 30 марта 2004 г было единогласно признано нарушение ст. 3 Протокола № 1 к Конвенции [16]. В связи с этим власти Великобритании представили обращение о направлении дела в Большую Палату Суда, которая изучила как доводы заявителя, так и Правительства Соединенного Королевства. В своей жалобе заявитель помимо прочего отмечал, что запрет голосовать является несоразмерным, произвольным и нарушающим само существо права. Он не был связан с характером или тяжестью преступления. Заявитель утверждал, что запрет голосовать лишает его чувства гражданского долга, подрывает уважение к принципу верховенства права и служит отчуждению заключенных от социума. Д. Херст ссылался на существующую в Канаде, ЮАР и различных европейских государствах практику предоставления избирательных прав заключенным, указывая, что 19 европейских стран не используют таких запретов, 8 ввели только частичный запрет.
Власти Соединенного Королевства утверждали, что лишение данного лица избирательных прав было направлено на законные цели предупреждения совершения нового преступления, наказания преступников, укрепления чувства гражданского долга и уважения к принципу верховенства права путем лишения тех, кто нарушает основные нормы общества, права высказывать свое мнение на весь срок приговора. По мнению властей «отбывающие наказание заключенные нарушили общественный договор, и поэтому можно считать, что они временно лишены права принимать участие в управлении делами государства».
По данному делу власти Латвии выразили свою озабоченность тем, что постановление Палаты Суда будет иметь «горизонтальное» влияние на другие страны, которые установили абсолютный запрет на участие в выборах отбывающих наказание заключенных. Они утверждали, что Договаривающиеся Стороны должны иметь широкую свободу усмотрения в этой сфере, принимая во внимание особенности исторического и политического развития страны, а Европейский Суд не должен заменять точку зрения демократического государства своей собственной по вопросу о том, что соответствует наилучшему соблюдению интересов демократии.
Рассматривая данное дело, Европейский Суд подчеркнул, что права, гарантированные ст. 3 Протокола № 1 к Конвенции не являются абсолютными и Высокие Договаривающиеся Стороны обладают достаточно широкой свободой усмотрения в данной области. Существует множество способов организации избирательных систем и обеспечения их функционирования и множество различий в историческом развитии, культурных особенностях и политических взглядах среди европейских государств, в силу чего каждая Договаривающаяся Сторона вправе сама формировать свое видение демократии. Однако любое отклонение от принципа всеобщего избирательного права может подорвать легитимность законодательной власти, а также эффективность законов, которые ею принимаются. Поэтому Европейский Суд должен удостовериться в том, что установленная регламентация не ограничивает рассматриваемые права до такой степени, когда они лишаются эффективности.
Европейский Суд заметил, что заключенные в целом сохраняют все основные права и свободы, гарантированные Конвенцией, за исключением права на свободу, т. к. законное заключение под стражу охватывается ст. 5 Конвенции. Так, заключенные не должны подвергаться бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию, они сохраняют право на уважение семейной жизни, право на свободное выражение своего мнения, право на свободу совести, право на доступ к правосудию, право на уважение тайны корреспонденции и право на вступление в брак.
Поэтому не стоит вопрос о том, что заключенный лишается конвенционных прав исключительно из-за своего статуса как лица, находящегося под стражей по приговору суда за совершение преступления. В системе Конвенции, которая признает в качестве признаков демократического общества терпимость и открытость взглядов, нет также места и автоматическому лишению избирательных прав. Европейский Суд напомнил заключение Палаты о том, что мера являлась несоразмерной, главным образом из-за того, что представляла собой автоматический полный запрет на право голоса всех заключенных, тем самым она являлась произвольной.
Суд отметил, что неоспоримым фактом является, что Соединенное Королевство — не единственная страна среди участниц Конвенции, которая лишает всех своих заключенных избирательных прав. Однако абсолютный запрет на право голоса существует в меньшинстве Высоких Договаривающихся Сторон.
Здесь следует подчеркнуть, что в ряде стран установлен абсолютный запрет участия в выборах заключенных на конституционном уровне. Например, часть 1 ст. 42 Конституции Болгарии гласит: «Граждане, которым исполнилось 18 лет, за исключением находящихся под опекой или тех, кто отбывает наказание в виде лишения свободы, имеют право избирать государственные и местные органы и участвовать в народных опросах» [17].
Согласно части 3 ст. 30 Конституции Армении, «Не могут избирать и быть избранными граждане, … приговоренные к лишению свободы по вступившему в законную силу приговору суда и отбывающие наказание» [18].
Согласно части 2 ст. 28 Конституции Грузии, «в выборах и референдумах не участвуют лица, признанные судом недееспособными или по приговору суда отбывающие наказание в учреждениях исполнения наказания» [19].
Некоторые государства на уровне основных законов закрепили более гибкую норму о возможностиограничений, отнеся их установление к решению законодателя. Так, согласно части 3 ст. 56 Конституции Азербайджана «право участвовать в выборах… лиц, лишенных свободы по вступившему в законную силу приговору суда… может ограничиваться законом» [20]. Аналогичная норма содержится в ст. 58 Конституции Эстонии [21].
В некоторых странах заключенные лишаются лишь пассивного избирательного права. Согласно части 3 ст. 45 Конституции Албании, «осужденные, отбывающие наказание в форме лишения свободы, имеют право только избирать» [22].
Европейский Суд повторил, что хотя свобода усмотрения государства широка, она не может быть неограниченной. Ст. 3 закона 1983 г Великобритании продолжает оставаться неясным правовым инструментом, который лишает гарантированного Конвенцией права голоса значительное число лиц, причем на недифференцированной основе. Данное положение устанавливает абсолютный запрет на право голоса в отношении всех осужденных, находящихся в тюремном заключении. Оно автоматически применяется к таким заключенным, независимо от срока их наказания и тяжести или характера совершенного ими преступления, а также особенностей их личности. Такое общее автоматическое и недифференцированное ограничение чрезвычайно важного права, закрепленного Конвенцией, должно рассматриваться как не подпадающее в область допустимой свободы действий государства, насколько бы широкой она ни была, и, соответственно, несовместимое со ст. 3 Протокола № 1 к Конвенции.
Следует отметить, что данное Постановление не было принято единогласно. По делу было высказано совместное особое мнение пятерых судей, а также отдельное особое мнение еще одного судьи.
Таким образом, решение Большой Палаты Европейского Суда по правам человека явилось важной вехой на пути ко все более полному обеспечению принципа всеобщего избирательного права во всех европейских государствах. Все те страны, которые законодательно закрепили автоматический и недифференцированный запрет на осуществление избирательного права заключенными, будут вынуждены пересмотреть свое законодательство. К этому их призывает и Резолюция 1459 (2005) Парламентской Ассамблеи Совета Европы «Об устранении ограничений на право голоса, принятая 24 июня 2005 г, пункт 8 которой гласит: „Принимая во внимание, что конечной целью уголовного наказания является перевоспитание заключенных с целью их возвращения в общество со всеми правами и обязанностями, Ассамблея выражает сожаление по поводу того, что во многих странах лица, осужденные за совершение уголовных преступлений, лишаются возможности участвовать в голосовании, причем в некоторых случаях они в течение определенного времени лишены этого права и после выхода из тюрьмы. Более современный подход должен заключаться в том, чтобы лишение права голоса происходило лишь за преступления, совершенные в отношении демократического процесса (например, фальсификация выборов, противоправный нажим на избирателей или кандидатов, участие в военном путче, участие в террористической деятельности, установленное решением суда). В любом случае, принимая во внимание Решение Европейского суда по правам человека по делу „Херст против Соединенного Королевства“ (30 июня 2004 года), национальным парламентам следует пересмотреть существующие ограничения и определить, действительно ли они все еще направлены на достижение законной цели и не являются произвольными или непропорциональными» [23].
Республика Беларусь при вступлении в Совет Европы и ратификации Европейской Конвенции также столкнется с необходимостью привести свое законодательство в соответствие с прецедентной практикой Европейского Суда по правам человека. Однако поскольку процесс изменения конституционных норм может занять немало времени, и зачастую сопряжен с немалыми сложностями, возможно сделать специальную оговорку при подписании Конвенции либо при сдаче на хранение ратификационной грамоты, что предусмотрено ст. 57 Европейской Конвенции о правах человека.
-----------------
[1] Канстытуцыя Рэспублікі Беларусь 1994 года (са змяненнямі і дапаўненнямі). Прынята на рэспубліканскіх рэферэндумах 24 лістапада 1996 года і 17 кастрычніка 2004 года. — Мінск, 2006. — С. 105.
[2] Там же.
[3] Васілевіч Р. А. Доўнар Т.І., Юхо І.А.Гісторыя канстытуцыйнага права Беларусі. — Минск, 2001. — С. 110.
[4] ЗЗ БССР.1978.№ 11. Арт.213.
[5]Васілевіч Р. А. Доўнар Т.І., Юхо І.А.Гісторыя канстытуцыйнага права Беларусі. — Минск, 2001. — С. 288.
[6] Дванаццатая сесія Вярхоўнага Савета Рэспублікі Беларусь дванаццатага склікання. Бюлетэнь № 7.С. 70-71.
[7] Там же. С. 71-73,78.
[8] Там же. С. 72-73.
[9] Василевич Г. А. Конституционное право Республики Беларусь.--Минск, 2003. — С. 460.
[10] Василевич Г. А. Конституция Республики Беларусь. Научно-практический комментарий.--Минск, 2000. — С. 223.
[11] Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь: с обзором изменений и практики применения / авт. обзора Л. Л. Зайцева. — Минск, 2008. — С. 164.
[12] Дербин А.П.О некоторых вопросах реализации конституционных положений, касающихся ограничения избирательных прав граждан // Веснік Канстытуцыйнага Суда Рэспуьлікі Беларусь. — 2000, № 3. — С 37.
[13] Там же. С. 39.
[14] Василевич Г. А. Возможности реализации Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в практике Конституционного Суда Республики Беларусь и национальных судов // Веснік Канстытуцыйнага Суда Рэспублікі Беларусь. — 2002, № 3. — С 57.
[15] Case of Hirst v. The United Kingdom (No.2). (Application no. 74025/01).
[16] Там же.
[17] Конституции государств Европы: В 3 т.Т.1./ Под общ. ред. Л. А. Окунькова — М.: Норма, 2001. — С. 401.
[18] Конституции Азербайджана, Армении и Грузии. — Ереван, 2007. — С. 66.
[19] Там же. — С. 107.
[20] Там же. — С. 20.
[21] Конституции государств Европы: В 3 т.Т.3./ Под общ. ред. Л. А. Окунькова. — М.: Норма, 2001. — С. 725.
[22] Конституции государств Европы: В 3 т.Т.1./ Под общ. ред. Л. А. Окунькова. — М.: Норма, 2001. — С. 189.
[23] http://www.sudrf.ru/index.php?id=346&res=87