В последнее время чиновники Минсельхозпрода сетуют на сокращение объемов производства в частном секторе, что тянет вниз показатели всей отрасли. По этой причине министр Семен Шапиро даже предложил исключить из обязательного учета объемы его производства. Де мол, что ж ему отвечать за нерадивость мелких хозяйчиков, которые не могут или не хотят увеличивать производства.
Но и в ведомстве самого г-на Шапиро дела обстоят не лучше.
Можно было бы сказать, что дело не в показателях. Вернее, не только в них. Ведь если им не придавать директивного характера, показатели позволяют воссоздавать достаточно полную картину производящего и делать выводы практического свойства. Если, например, исключить из обязательного учета показатель производства картофеля в частном секторе, то от этого «бульбы» не прибавится и не убавится. Но по статистике в личных подсобных хозяйствах производится около 90% общего объема производства. Осознание этого факта в корне меняет отношение к предмету. Оказывается, что крупное может быть мелким, а мелкое крупным. Начинаешь, например, понимать, почему Китай, где на душу населения приходится менее 6 соток пахотной земли, не только полностью удовлетворяет потребности своего огромнейшего населения, но и кормит овощами всю необъятную Россию.
Но чиновничий взгляд особенный. Подсчитав, что недобор картофеля в хозяйствах населения превысил 400 млрд. рублей, они с сожалением констатировали, что это дало 2% в снижении темпов роста.
Вот если бы уродилось, если бы сельчане полностью засадили картофелем пустующие огороды, а дачники запахали свои крохотные газончики, то это, возможно, повысило бы процент в увеличении темпов роста со всеми вытекающими отсюда приятными для глаза последствиями.
Но вместо этого прошлом году по сравнению с позапрошлым посевные площади под все виды культур они снизили на 3-5%. В очередной раз.
Еще решительнее деревня избавляется от домашнего скота. По сравнению с прошлым годом численность коров в хозяйствах населения уменьшилась на 11%, свиней — на 3%, лошадей — на 6%, птицы — на 1,6%. Причины известны. С одной стороны, стареет сельское население и уменьшается его численность, с другой, доходы его, включая денежные, хоть понемногу, но увеличиваются. Но более значим социальный результат. Деревня без домашнего скота, без птицы — это уже не деревня, какой бы смысл в это слово не вкладывали. Но и не город. Те же агрогородки представляют по сути жилую зону при «фабриках молока и мяса». Они предназначены для проживания промперсонала узкой профессиональной направленности, поэтому в социальном плане практически не имеют стимулов для развития.
«Фабрики молока и мяса», где скот содержится и обихаживается якобы по европейским стандартам, — это предмет особой гордости аграриев, к которым относят себя практически все «вертикальные чиновники» и ведомственные управленцы. Что и говорить, если на агросовещания в обл- и райисполкомах приглашаются все по списку — от редакторов подведомственных СМИ, до прокурорских и военкоматовских работников.
Между тем, дела в самих «свиноградах» далеко не блестящи. При сопоставлении показателей затрат и результатов — просто плачевные. За девять месяцев только в рамках Программы возрождения и развития села использовано более 20 триллионов рублей. В очередной, подчеркнем, раз. То есть с «освоением» капиталовложений особых трудностей нет. Трудности начинаются в производстве и реализации. И хорошо еще, что в мире разразился финансовый кризис, на который пока еще можно списать не имеющие логического объяснения аномалии. Например, убыточность экспорта молочной продукции, которое пробуют объяснить снижением спроса и падением экспортных цен. Понятно, что в такой ситуации наращивание производства и экспорта только увеличивает убытки. «Отрицательная прибыль» при этом оседает на счетах сельхозорганизаций и перерабатывающих предприятий, которая в конечном счете будет в очередной раз списана за счет населения.
За 9 месяцев текущего года по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года, цены экспортируемого в СНГ (в основном в Россию) мяса и мясопродуктов упали почти на 30%, на молоко и молочные продукты — более чем на 40%. Вот и получилась интересная форма внешней торговли — себе в убыток. Вполне понятно поэтому, что самое сложное финансовое положение сейчас у тех предприятияй, которые внешне выглядят самыми преуспевающими, удерживающими позиции на внешних рынках. Это имеет важное значение — но не любой же ценой.
Понятно, что такой экономический патриотизм должен быть вознагражден. По меньшей мере компенсирован из бюджетных или иных средств.
Разумеется, кризисная составляющая этого дела временная. Но есть и постоянная — сверхнормативный остаток складских запасов. Если их не удается ликвидировать даже в условиях кризисных распродаж, то нет никаких гарантий, что это получится при возвращении внешних рынков в докризисное состояние. Процесс это медленный, и экспортные цены на белорусское продовольствие поднимутся не сразу. К тому же одновременно с ними будут повышаться цены необходимых для сельскохозяйственного и перерабатывающего производства факторов. А также цены продовольственного импорта, без которого нельзя обойтись. Причем оказывается, что нельзя обойтись не только без морской рыбы и цитрусовых, но и продукции, которая производится в самой Беларуси.
Тут тоже ситуация интересная. В основном сельскохозяйственный импорт Беларуси сводится к четырем позициям — зерновые культуры, растительные масла, мороженая рыба и продукты для кормления животных. По трем первым группам цены снизились — на зерновые — на 20%, на растительные масла — в 2 раза, на мороженую рыбу — на 9%. Но в розничной белорусской торговле это привело не к снижению, а увеличению цен. Рыба подорожала на 20%, мука пшеничная — на 23%, макаронные изделия — на 15%. Масла растительные, правда, подешевели, но не на 50, а только на 23%.
Очевидно, более высокую цену на него держать невозможно, поскольку население занялось бы самовывозом этого продукта с Украины.
В общем, вполне можно констатировать наличие мощного интереса в этом вопросе, а учитывая регулирующую функцию государства, можно даже указать на его носителя.
Но подлинный ценовой беспредел творится с белоруской пищевой продукцией, доля которой в розничном товарообороте намного превышает 90%. В этом деле установилась прочная государственная монополия, потому искать того, кто получает монопольно высокую прибыль не приходится. Напомним, что экспортные цены на белорусскую мясо-молочную продукцию упали на 30-40%. Зато в розничной внутренней торговле цены в самой Беларуси (для нас с вами!) на мясо и мясопродукты повысились на 16,7%, в таком же размере — на колбасные изделия и копчености. Молоко и молокопродукты подорожали на 20,5%, яйца куриные — на 18%, масло животное — на 14%.
При таком росте цен нет ничего удивительного в падении внутреннего спроса и, соответственно, объемов реализации, что в свою очередь ведет к росту складских запасов в промышленности и торговле.
Это логически непротиворечивое заключение о характере причинно-следственных связей можно считать частным случаем проявления действующего в белорусской экономической модели закона самоувеличения запасов. Его роль в экономике психологическая и косметическая. Он показывает, что производство растет на бескризисной основе, поскольку в период кризиса оживление капитала достигается за счет снижения цен и массовых распродаж. А в Беларуси они растут как «в лучшие докризисные времена», и никаких распродаж не предвидится.
Самое интересное, что в правительстве сетуют не столько на катастрофическое ухудшение финансовых результатов, сколько на недостаточное по сравнению с запланированным уровнем количество молока, поступающего на переработку. Было бы больше, они бы работали еще лучше. Как в том анекдоте советских времен.
А в мясопереработке беда другая и постоянная. Дело в том, что поголовье скота в Беларуси за все эти годы значительно уменьшилось, сокращение поголовья не компенсировано в полной мере ростом продуктивности. Поэтому и производство мяса не достигло уровня колхозов и совхозов. В 1989 году (наивысший показатель) ими произведено 1533 тыс. тонн мяса в живом весе, сейчас в сельскохозяйственных организациях их производится в полтора раза меньше. По этой причине прежние и вновь вводимые мощности на перерабатывающих предприятиях загружаются за счет импортного сырья. Но в нынешнем году, как можно предположить — по причине плачевного финансового состояния перерабатывающих предприятий, импорт свинины пришлось сократить на 62 млн. долларов (в физическом выражении примерно в 9 раз), в связи с чем упало производство товарной продукции, а экспорт свинины и продукции из нее сократился на 48 млн. долларов.
Вот если бы удалось сохранить импорт, да увеличить экспорт, то показатели вала и темпов роста стали бы еще лучше, а финансовые результаты еще горше.