Демократия не обещает человеку легкой жизни. Постоянно расширяя сферу персонального выбора, она заставляет его думать, оценивать, делать обоснованные выводы. Политическое участие вовлекает граждан в политику, заставляя интересоваться предвыборными программами кандидатов. Местное самоуправление требует заинтересованного отношения к жизни местного сообщества. Общественные дискуссии предлагают озаботиться наиболее важными проблемами гражданского общества и государства. Свободный рынок принуждает ориентироваться в разнообразии товаров и услуг.
Демократия дает человеку «карт-бланш» на проведение собственной (личной и общественной) политики, однако взамен требует умения разумно (значит, как минимум, не во вред себе и окружающим) распоряжаться полученной свободой. Поручая индивида самому себе и делая его субъектом социального творчества, демократия рассчитывает на его рассудительность и ответственность, умение учиться на своих и чужих ошибках. В противном случае он легко станет марионеткой в руках недобросовестных политиков, раздающих заведомо невыполнимые обещания и спекулирующих на мелких слабостях и некомпетентности избирателей. Некритическое восприятие действительности делает его жертвой различного рода профессионалов «уступчивости», стремящихся любыми способами заставить купить ту или иную продукцию. Такой человек легко поддается влиянию многочисленных «учителей мудрости», готовых в одночасье (за умеренную плату) решить все его физические и моральные проблемы. Развитие новейших информационных технологий ставит человека в зависимость от экспертных оценок, чьих-то безответственных интерпретаций, общественного мнения. Над ним довлеют современные тенденции в моде, стиле жизни, различного рода слухи и апокалипсические предсказания.
Обеспечивая человеку право свободного поиска истины и свободного обмена идеями и мнениями, демократия не гарантирует того, что он не станет жертвой обмана либо каких-то манипуляций со стороны власти, бизнеса или ближайшего окружения. Самой надежной защитой от подобного рода неприятностей служит его способность к критическому мышлению. В каком-то смысле она является выражением нетерпимости к насилию, проявляемому в отношении человеческого сознания. Пусть даже это насилие «всего лишь»интеллектуальное и объясняется искренней «заботой» о человеке. Критически мыслящий гражданин не хочет, чтобы его использовали в качестве средства для достижения чьих-то (пусть и вполне благородных) целей.
В самом общем виде критическое мышление выглядит как умение вдумчиво относиться к окружающей действительности, находить и объективно оценивать получаемую информацию, сопоставлять и анализировать различные точки зрения, понимать сложность и противоречивость общественных явлений. Обладание критическим мышлением способствует своевременному избавлению от собственных недостатков, служит средством осознания личных и общественных проблем. Напротив, некритичное восприятие действительности свидетельствует об интеллектуальной и политической незрелости и ведет к преувеличению своих заслуг и способностей, тормозит и блокирует процесс личностного и общественного роста.
Важнейшими показателями критичности мышления является его (а) эффективность и (б) независимость. Эффективное мышление говорит о способности человека мыслить логично и непротиворечиво, об умении быстро и творчески решать поставленные задачи, делать корректные сравнения, формулировать обоснованные выводы, принимать взвешенные решения. Обучение эффективному мышлению является важнейшей задачей современного образования. Когнитивная психология пытается разобраться в «процессах и механизмах человеческого мышления и помочь людям улучшить свои мыслительные способности» [1]. «Обучение навыкам ясного мышления может помочь каждому распознать пропаганду и тем самым не стать ее жертвой, проанализировать ложные основания в аргументации, увидеть явный обман, определить надежность того или иного источника информации и обдумать правильным образом каждую задачу или принимаемое решение» [2].
Независимость мышления говорит о внутренних и внешних условиях свободомыслия, позволяющих человеку противостоять власти общественного мнения и преодолевать барьеры и препятствия в собственном сознании. В числе таковых чаще всего выступают социальные и политические мифы, национальные и культурные стереотипы, склонность к догматизму, неприятие нового, отсутствие самокритичности и желания учиться у других.
В автократическом государстве критическое мышление, равно как и обычное здравомыслие является личным делом граждан. Не хочешь быть невежественным и обманутым — учись. Власть об этом лишний раз заботиться не станет. Ее вполне устраивает наивное и доверчивое большинство, позволяющее думать и решать за себя тем, кто «наверху». В демократическом государстве ситуация принципиально иная. Способность граждан к критическому мышлению является необходимым условием функционирования демократии, без которого она попросту не «работает». Возможность участия граждан в принятии политических решений значительно повышает цену их ошибок. Демократический режим опирается на сложные процедуры согласования противоборствующих интересов, а, значит, требует от человека соответствующих знаний и умений, позволяющих критически оценивать принимаемые правительством решения, видеть возможные альтернативы.
Постсоветскому человеку очень не хватает навыков критического мышления, позволяющих рационально воспринимать информацию и отличать факты от мнений. Ему трудно дается идеологический плюрализм и многообразие точек зрения. Почти все, с чем он имел дело в прошлом, давалось в «готовом» виде и на безальтернативной основе. Это в равной степени относилось к научным концепциям, политическим убеждениям, товарам в магазине. Современное общество с его навязчивой рекламой и пиар-технологиями, вызывает у такого человека лишь раздражение. Он тоскует по временам, когда окружающий мир был ясен и прост, когда средства массовой информации говорили в унисон и было понятно, кто прав, а кто виноват. Отсутствие критичности делает такого человека легкой добычей популистов. Постсоветскому человеку еще предстоит научиться отличать политические утопии от реальности, подготовится к болезненному избавлению от стереотипов и догматики прошлого.
В целом картина мира советского человека никогда не отличалась сложностью. В ней не было места сомнениям и неразрешимым противоречиям. Манихейское деление мира на черное и белое, друзей и врагов не допускало полутонов. Ясность и логичность гегелевских законов убеждали в неизбежной гибели капитализма и столь же неотвратимой победе социализма. В кратком курсе ВКП (б) марксистские положения были доведены до схематизма и простоты, доступной каждому.
Коммунистическое воспитание базировалось на принципах, которые Карл Поппер в своей книге «Открытое общество и его враги» назвал историцизмом.Данная традиция сильнопреувеличивает обусловленность общественных явлений историческими факторами и зависимость человека от логики истории. В том или ином виде эти идеи были изложены в философии Платона, Аристотеля, Гегеля, Маркса. Всех их объединяет уверенность в том, что существуют объективные, независящие от человека законы истории. На основе этих законов можно объяснить и предсказать ход исторического развития. Человеку остается лишь познать «истину» и следовать ее предначертаниям. Получается так, что будущее человечества от самого человека и не зависит. Руководящая и направляющая сила партии в СССР объяснялась неспособностью обыкновенного человека самостоятельно осознать и защитить свои классовые интересы. Считалось, что его мышление не в силах постичь логику всемирной истории. Тем более, что это уже было сделано когда-то за него классиками, в трудах которых можно было найти ответы на любые вопросы. Оставалось лишь старательно усвоить все это под руководством опытных партийных наставников.
Марксистская методология исследования общественного сознания страдала экономическим детерминизмом. Считалось, что всякое мышление идеологично, т. е. по своей сути необъективно. Сознание отдельного человека, так же как и социальной группы или класса, к которому он принадлежит, определяется материальными факторами, его положением в экономической системе. В случае с пролетариатом эта проблема решалась просто. Его интересы совпадают с логикой истории, а, значит, не могут быть ошибочными. Иное дело буржуазия. Ее интересы вступают с ней (этой логикой) в противоречие, а, значит, «искажают действительность». Из этих соображений, мелкобуржуазная критика социализма (в недостаточной демократичности, отсутствии гарантий прав и свобод и пр.) не заслуживала никакого внимания, ибо не имела под собой должной научной основы.
«Единственно верное учение» не допускало открытой борьбы идей и мнений, да и просто существования иной, отличной от официальной, точки зрения. Думающие иначе автоматически зачислялись в разряд врагов народа. Всякие сомнения и идейные разногласия объявлялись проявлением оппортунизма, т.е соглашательства с буржуазией. Несогласие с генеральной линией партии квалифицировалось как предательство. Вместо критического мышления советскому человеку следовало руководствоваться классовым чутьем. Оно позволяло безошибочно распознавать правду и ложь, вовремя отличать «своего» от «чужого». Догматизм и преклонение перед авторитетами, бездумное цитирование классиков, в конечном счете, привели к краху коммунистической идеологии, а вместе с ней и всей политической системы.
Советское обществознание не испытывало особого интереса к общественному мнению и не пыталось лишний раз узнать о том, что думают граждане. Социологические исследования проводились лишь для того, чтобы, засвидетельствовав всеобщее «одобрение», «подтвердить» правильность выбранного курса. Всякое отступление от «нормы» в виде выражения недоверия, критической оценки, самостоятельной, отличающейся от общепринятой, позиции воспринималось как несознательность, политическая и моральная «незрелость». Критическое мышление расценивалось как опасный недуг, с которым надо бороться. Не случайно, многие из зараженных этой «болезнью» (инакомыслящие) проходили специальное «лечение» в психбольницах.
Белорусское общество в большей степени, чем другие испытывает ностальгию по прошлому. Массовое сознание белорусов до сих пор переполнено догмами и стереотипами прошлого, искажающими реальную действительность. Устаревшие модели сознания и поведения тормозят процесс перехода к рыночной экономике, консервируют сложившиеся между властью и обществом патерналистские отношения. Догматизм мышления, вера в политические мифы, нежелание и неумение мыслить самостоятельно делают белорусов заложниками популистской политики. Успехи политической демагогии показывают явное или скрытое желание народа слышать «приятное», его неспособность противостоять «высокой» лести. Для непросвещенного обывателя обнадеживающая ложь предпочтительнее, чем горькая правда. Простота унаследованной из прошлого картины мира диктует простые решения далеко не простых вопросов. Люди легко поддаются натравливанию и ксенофобии. Виновником собственных бед объявляется кто-то другой (США, Россия, мировая закулиса).
Развитие критического мышления тормозится присущей советскому белорусу «абыякавасцью» и неуверенностью в себе: «Куда нам…», «Мы люди маленькие…». Где-то там, «наверху» всегда есть тот, кто лучше знает, как «надо». После обретения суверенитета ярко проявились живущая в массовом сознании патриархальность и традиционализм. Страх перед противоречиями, нежелание разбираться в различных точках зрения заставили искать опоры во внешнем авторитете. Эту функцию взяло на себя политическое руководство страны. Подобно главе большого семейства, во главе государства стал мудрый, думающий за всех «батька».
Следует признать, что проявление нонконформизма, стремление идти вопреки общественному мнению — не в традициях белорусского национального характера. Гораздо ярче в нем выражено желание «не высовываться», «быть как все», «жить с оглядкой на людей». Эта позиция обусловлена сильным влиянием традиционной культуры, подчиняющей индивида власти общества. Сила общественного мнения подавляет способность к критическому осмыслению как своих, так и общественных интересов. Власть умело использует так называемую «спираль умолчания», при которой обыватель, опасаясь остаться в меньшинстве, стыдится признаться в своей точке зрения окружающим. Когда он постоянно слышит с экрана телевизора о том, что «вся страна» живет «все лучше и лучше», (а он, по-прежнему, плохо), у него формируется своеобразный комплекс неполноценности. Таким образом, большинство людей оказывается в добровольной изоляции, не подозревая о том, что таких как они большинство. По этой же причине граждане нередко поддерживают даже те политические решения, которые противоречат их личным интересам.
Советский строй уничтожил все ростки добровольной социальной организации, а вместе с ними и способность осознавать свои интересы. Атомизированный индивид остался один на один с властью, полностью зависимый от ее воли. Включенность в разнообразные квазиобщественные организации ситуацию не меняла. Напротив, она еще больше подчиняла человека государственному контролю. Постепенно граждане забыли о том, что власть можно оценивать, выбирать, предъявлять к ней какие-то требования. Старшее поколение белорусов до сих пор не связывает ситуацию в стране с усилиями и ответственностью государственной власти. Ухудшение экономического и политического положения никак не влияет на рейтинг политического руководства.
В основу демократического способа жизни положено согласование противоборствующих интересов, которое происходит в атмосфере непрекращающихся дискуссий. Человеку приходится выслушивать различные, порой взаимоисключающие точки зрения. Каждый имеет возможность убедить других в своей правоте, привлечь на свою сторону большинство. Это повышает значимость таких гражданских качеств как красноречие, аналитическое мышление, способность к аргументации. В свою очередь от слушателей это требует способности определяться в многообразии мнений, отличать правду от лжи, противостоять пустой демагогии.
В белорусском обществе практически отсутствует культура публичной дискуссии, на что есть свои, вполне объяснимые причины. Это и нежелание «выносить сор из избы», и неумение открыто решать возникающие проблемы, и страх впасть в немилость у начальства. Публичное «выяснение отношений» рассматривается как исключительный, экстраординарный случай, не приносящий пользы обеим сторонам. «Молчаливая культура» не способствует цивилизованному разрешению конфликтов. Общественная дискуссия, так же как и личный спор, воспринимаются как ссора. Всякое проявление несогласия видится как ослабление необходимого единства.
В белорусской культуре до сих пор сохраняется что-то «детское», «незрелое», препятствующее обретению свойственной «взрослым» самокритичности и желания поучиться у других. Особенно заметно это стало в последние годы, когда на волне благоприятной экономической конъюнктуры в обществе распространились настроения самоуспокоенности и даже самолюбования. «У нас все хорошо». «У нас все лучше, чем у других». «Мы обойдемся своими силами». Нежелание трезво оценивать собственные недостатки порождает политические иллюзии и необоснованные надежды. Вместо того, чтобы дать объективную оценку прошлому и приступить к обучению демократии, страна по-прежнему пытается найти свой особый, ни на что не похожий «sonderweg».
------------
[1] Халперн Д. Психология критического мышления — Спб., 2000. — С. 512.
[2] Там же. — С. 24.