Доклад в рамках совместной конференции и заседания «Энергоклуба» по теме «Региональное сотрудничество в области энергетической безопасности: вызовы и перспективы для Беларуси» с участием Офиса за демократическую Беларусь, Белорусского института стратегических исследований, сайта «Наше мнение», Минск, 29 октября 2009 года.
1. Исторический экскурс.
Для классической войны характерен вооруженный захват территории с целью получения в дальнейшем материальных активов — промышленных объектов, инфраструктуры, движимого и недвижимого имущества и т. п. Как правило, в процессе вооруженного конфликта значительная часть материальных активов может пострадать или вовсе оказаться разрушенной. В войне энергетической (Слайды 2, 3 см. Презентацию ниже) ничего не разрушается, а материальные активы переходят в руки нового владельца через захват рынка или/и его инфраструктуры. В соединении с определенной информационно-пропагандистской кампанией, энергетическая война не имеет адекватного образа и не воспринимается как война. Она может подаваться определенными группами влияния, в том числе и в государственном аппарате страны-жертвы через сформированную систему коррупционно-лоббистских свзей, как региональная бизнес-операция, агрессивный рыночный стиль, отраслевая оптимизация транснационального характера.
Первым удачным глобальным применением энергоресурсного оружия было арабское нефтяное эмбарго 1973 года. После подтверждения фактов предоставления массированной военной помощи Израилю со стороны США и проблем, которые возникли у сирийских и египетских войск в ходе наступления, арабские страны-экспортеры нефти во главе с Саудовской Аравией 21 октября 1973 г. объявили об ограничении поставок нефти для США и стран ЕЭС. Фактическое ограничение не было масштабным. Согласно межарабской договоренности, экспорт нефти должен был сокращаться на 5% каждый месяц. В пиковый период эмбарго, в декабре 1973 года, объем поставок составлял 4,4 млн. барр. нефти ежедневно против 5 млн. барр. перед эмбарго. Сокращение составило всего 9%. Тем не менее, эти проценты оказались критическими на фоне отсутствия запасов нефти у западных стран и массовой паники, которая была спровоцирована недостатком объективной информации и распространенных масс-медиа недостоверных данных.
Особенностью применения нефтяного оружия 1973 года стало то, что разведывательные службы США, Израиля и европейских стран не обращали надлежащего внимания на возможность применения арабскими странами нефтяного эмбарго, считая это не только маловероятным, а просто нереальным. Считалось, что в случае войны на Ближнем Востоке, арабские страны национализируют нефтедобычу. Поэтому их общее решение относительно введения эмбарго было полной неожиданностью. При таких подходах разведка не имела соответствующих ориентиров в своей работе и не смогла предоставить своевременной информации о тактике действий арабских стран, распределении квот снижения добычи и экспорта, масштабе применения эмбарго в отношении той или другой страны, его продолжительности.
2. Ренесанс эры энергетических войн.
Периодом реннесанса использования СН-оружия стал уже ХХІ век. Интенсивный рост доходов от экспорта энергоресурсов в странах, владеющими основными мировыми запасами энергоресурсов, такими как РФ, Иран и Венесуэла, вызвал в условиях высоких цен, их использование не только как экспортного товара, но и как инструмента политического влияния.
Главную роль в организации системы применения энергоресурсного оружия играют энергоконнекторы — организованные системы коммуникаций вместе с терминальными комплексами для транспортировки энергоресурсов, которые соединяют регионы добычи с рынками потребления.(Слайд 4 см. Презентацию ниже) Энергоресурсы приобретают признаки оружия только при наличии соответствующей инфраструктуры их доставки, причем с существенным профицитом мощностей. Именно профицитность инфраструктуры обеспечивает необходимое маневрирование направлениями и объемами экспорта энергоресурсов и диверсификацию рынков сбыта. Последнее, в свою очередь, дает возможность влияния на формирование рыночных цен. Контроль энергоконнектора — главная предпосылка для его применения. Коннектор с контрольным пакетом собственности или/и собственным менеджментом, а также энергоресурсом экспортера, приобретает признаки энергопенетратора — механизма проникновения на рынок и обеспечения доминирования на нем со стороны владельца ресурса. В условиях низких цен и диверсифицированной системы поставок энергосырья на рынок, это не работает. Но при высоких ценах и монопольном или превалирующем влиянии это срабатывает безотказно с позиции захвата рынка.
Высокие цены на нефть в текущем десятилетии стимулировали не только экономическое развитие РФ, но и опасные процессы в сознании его политического истеблишмента, испытывавшего комплекс побежденного в холодной войне. Жажда глобального реванша в соединении с идеями эксклюзивного лидерства на постсоветском пространстве, стимулировали поиск путей и средств ликвидации дисбаланса. Если в советский период это виделось посредством наращивания военного потенциала, то в условиях глобализации мировой экономики, нефть и газ способны в значительной степени заменить танки, самолеты и ракеты с ядерными боеголовками. Риски и угрозы национальной безопасности стран эволюционировали из военной сферы в сферу невоенного характера.
Рост цен на нефть на мировых рынках привел к соблазну использования энергоресурсов, поставляемых из РФ в страны СНГ в качестве рычага для достижения целей, лежащих далеко за рамками торговых операций по соответствующим товарным позициям сырьевого экспорта. Не случайно, что именно в этот период, после появления российской энергостратегии 2003 года и по мере роста цен на нефть и газ, стали год от года проявляться явления, ранее не характерные:
— прекращение поставок газа Белоруссии в феврале 2004 г.;
— сокращение поставок газа в Украину на стыке 2005–2006 годов;
— ограничение поставок нефти в Белоруссию в январе 2007 г.;
— сокращение поставок газа в Украину в марте 2008 г.;
— прекращение подачи газа в Украину и ЕС в январе 2009 года.
В РФ под прикрытием необходимости создания технического резерва трубопроводных мощностей, разрабатывается и реализуется система генерирования энергодефицитов на внешних рынках. После принятия Энергетической Стратегии в 2003 году, в России продолжился процесс определения основных, не всегда артикулированных официально, основ энергетической политики. На сегодня Россия де-факто определилась и следует в своей практике ряду базовых основ энергетической политики:
- государственный контроль за добывающими проектами с участием иностранного инвестора и добытым в его рамках ресурсом;
- сохранение трубопроводных систем в исключительной собственности государства без доступа к ним иностранного капитала;
- создание безтранзитных энерготранспортных систем; (Слайд 5 см. Презентацию ниже)
- создание дополнительных (профицитных) мощностей инфраструктуры транспортировки энергоносителей для увеличения ее маневренности;
- блокирование стратегических проектов экспорта энергоресурсов Каспия и Центральной Азии, которые инициированы не РФ и не проходят через ее территорию; (Слайд 6 см. Презентацию ниже)
- политический и экономический контроль постсоветского энергетического пространства;
- расширение сети лоббистских структур за пределами РФ с использованием финансового потенциала многочисленных совместных и дочерних предприятий русских монополий за рубежом.
Главными экономическими целями являются:
- прямое и скрытое приобретение русскими частными и государственными компаниями активов на территории ЕС (газовые компании, нефтепереработка, нефте- и газохимия, банки, высокотехнологические производства);
- вхождение «Газпрома» в распределительные сети Австрии, ФРГ, Франции, Голландии, Италии, Британии, Испании и получение ими пакетов акций электрогенерирующих мощностей на территории ЕС для создания вертикально интегрированных энергетических компаний, аффилированных с монополией.
По сути, европейский энергорынок с его инфраструктурой и промышленными активами является той вожделенной «добычей», которую стремятся заполучить в РФ в результате энергетической экспансии. Применение схем минимизации и ухода от налогообложения могут привести к перераспределению финансовых потоков, переориентации части их не в интересах национальных операторов и рынка.
Универсальный механизм достижения целей — варьирование объемами и направлениями экспорта энергоресурсов с целью достижения тех или иных преференций политического и экономического характера, а также эффективных влияний на международную политику. В частности, речь идет о переориентации части перспективного экспорта нефти и газа на Азиатско-Тихоокеанский регион. Что касается европейского рынка и рынка стран СНГ, то следует обратить внимание на положение обновляемой энергетической стратегии РФ до 2030 года. В нижеприведенной таблице фигурирует индикатор профицита экспортных мощностей по своей величине сопоставимый с объемами транзита нефти через Украину или Беларусь. Таким образом, это является прямым подтверждением маскируемых намерений РФ варьировать объемами и направлениями поставок нефти.
Табл. 1. Фрагменты из таблицы «Индикаторы стратегического развития нефтяного комплекса на период до 2030 года» проекта Энергетической стратегии РФ до 2030 г.
Индикаторы/направления | 1 этап | 2 этап | 3 этап |
Добыча нефти | |||
Прирост добычи к 2005 г., % | 9-12 | 14-27 | 13-28 |
Транспортировка нефти | |||
Прирост мощности магистральных трубопроводов и морских экспортных терминалов к 2005 г., млн т | 78-83 | 93-98 | 108-113 |
Профицит экспортных мощностей в т. ч. для осуществления транзитных поставок, млн т | 37-38 | 52-66 | 88-94 |
Нефтепереработка | |||
Прирост объемов нефтепереработки к 2005 г., % | 19-24 | 30-49 | 32-61 |
Экспорт нефти | |||
Прирост/падение экспорта к 2005 г., % | 0,0-1,0 | 0,0-5,0 | падение экспорта на 3-7% |
Имея добывающие активы, сохраняя газо- и нефтетранспортную монополию и получив доступ к распределительным сетям и магистральным трубопроводам, Россия имеет целью получить де-факто опосредствованный контроль над рынками и создать замкнутые энергетические циклы — добыча энергоносителей — транспортировка — переработка — дистрибуция энергопродукции по принципу вертикальной интеграции под финансовым управлением русских компаний и политическим надзором Кремля. Подтверждением этого является официальная формулировка стратегической задачи «Газпрома» — «статьэнергетическойкомпаниеймировогомасштаба, ведущейсвоюдеятельностьповсейпроизводственнойцепочке–отдобычидосбыта–нетолькогаза, ноижидкихуглеводородов, атакжепроизводящейширокийспектрконечныхпродуктов, однимизкоторыхявляетсяэлектроэнергия». Таким образом, «глобальное присутствие» непрозрачной газовой монополии на рынках стран ЕС способно вызвать не только их перераспределение не в пользу европейских операторов, но и создать серьезные, труднокомпенсируемые риски в случае ее дефолта.
РФ хочет во что бы ни стало сохранить существующий порядок вещей, не допустить реализации проекта Транскаспийского газопровода и прямого выхода центральноазиатских продуцентов газа на европейские рынки. В течение всего периода со времени распада СССР, Россия ведет борьбу за установление контроля над украинским и белорусским трубопроводными системами. Там, где не удается установить контроль в том или ином виде, трубопроводные коммуникации отсекаются, а транзит российских энергоресурсов переключается на другие направления. (Слайд 7, 8 см. Презентацию ниже) Примерами отсечения являются латвийский Вентспилс в 2003 г. и литовский Бутинге в 2006 г. Вероятно, что такая же перспектива ожидает и польский Гданьск. Специализированные российские издания еще два года тому отмечали, что «участь Литвы и Латвии в той или иной степени со временем разделят и остальные бывшие социалистические страны, а также новые оппоненты России по СНГ — Украина и Белоруссия».
Главное стремление России — поставить под собственный системный контроль основные энергоконнекторы ЕС и распределительные сети. Это намерение маскируется под частный интерес отдельных русских компаний приобрести те или иные активы в странах ЕС, в соответствии с корпоративными бизнесами-интересами.Если еще несколько лет назад речь шла лишь о контроле над трубопроводами, которые представляли во времена СССР транспортное звено технологической цепочки поставок энергоресурсов в Европу, то сейчас вопрос стоит значительно шире. Следует обратить внимание на активность россиян относительно двух базовых для ЕС энергоконнекторов — Североафриканского и Североморского. Стратегический расчет России — альянс с Алжиром и Ливией обеспечит контроль более 40% рынка газа ЕС, а это уже дает возможность диктовать свои условия. И не только ценовые. РФ старается сконцентрировать в своих руках влияние на энергоресурсно значимые для ЕС страны, с тем, чтобы сделать их инструментом влияния на Сообщество, а Еврокомиссию более податливой при принятии решений в пользу Москвы.
Также РФ старается спровоцировать конкуренцию между странами-членами за привилегированные отношения с Москвой в энергетической сфере. Ярким примером является позиция Германии и Италии относительно сотрудничества с РФ в газовом секторе. Москва же будет шантажировать Брюссель своими планами масштабной переориентации экспорта энергоресурсов в Азию.
3. Возможные сценарии.
Вероятность проблемной ситуации с добычей газа в РФ сохраняется. Хотя Ямал, Штокман, Восточная Сибирь не снимаются с повестки дня, вместе с тем становится ясно, что перспектива разработки новых месторождений выглядит столь же туманно, как и в 90-е годы. В этой связи, стоит вспомнить оценку, содержащуюся в одной из редакций проекта новой «Энергетической стратегии РФ до 2030 года»: «В условиях спада добычи газа на основных разрабатываемых месторождениях <…> без освоения месторождений газа на полуострове Ямал страна не может быть обеспечена этим энергоносителем и не сможет сбалансировать свои потребности в ТЭР».
При таких условиях вероятно возникновение положения «Больше труб, чем газа». РФ сможет варьировать объемами поставок и их направлениями. В этом случае, ГТС транзитных стран окажутся перед угрозой критического падения объемов транзита, обусловленных кризисом способности РФ удовлетворить спрос в Европе. Но это будет характерно не только для ГТС Украины или Белоруссии, но и для всех других маршрутов — Nord Stream, South Stream, Blue Stream.
Большая часть разновероятностных сценарных вариантов сводится к ситуации нестабильности транзитных потоков. В этой связи, абсолютно логичным является вывод East European Gas Analyses:
«ГазопроводыNordStream и SouthStream спроектированы не для увеличения поставок российского газа и не для повышения надежности энергообеспечения Европы. Новые проекты Газпрома дадут России возможность избирательного отключения поставок газа в Белоруссию, Германию, Польшу, Венгрию, Румынию, Болгарию и Грецию. Таким образом, энергетическая безопасность этих стран снизится». (http://www.eegas.com/export_plans_ru.htm) (Слайд 9 см. Презентацию ниже)
Со своей стороны можем предположить, что создание диверсифицированной сети экспортных трубопроводов инициировано Россией именно с целью перспективного варьирования объемами, направлениями и ценами поставок, с учетом того фактора, что ЕС не имеет интегрированной системы газообеспечения. На самом деле, данные проекты являются диверсификационными только в смысле маршрутов транспортировки, но не являются таковыми в отношении источника поставки газа. А с точки зрения технологии ведения СН-войны, эти газопроводы можно квалифицировать как энергопенетраторы
С учетом того, что энергопенетраторы играют роль наступательного компонента СН-оружия, можно объяснить активное лоббирование РФ в Европе проектов транспортировки газа, несмотря на угрозу серьезных ресурсных дефицитов в добыче, которые обозначились. Создавая чрезмерно профицитную инфраструктуру, Россия рассчитывает в будущем на ценовой диктат, варьируя объемами поставок на разные рынки, прежде всего, европейский, искусственно провоцируя текущие дефициты энергоресурсов на них и достигая максимизации цен. Вероятно, именно в такой способ предполагается минимизировать падение поступлений от экспорта энергоресурсов в условиях физического сокращения его объемов, а также обеспечивать необходимое политическое влияние на те или иные процессы в интересующих Россию странах.
4. Уроки на будущее.
В 70-е годы, ЕС защитил себя от «нефтяного оружия» через создание системы стратегических нефтяных резервов. Теперь пришла очередь сделать аналогичную систему и в газовом секторе. Универсальная формула защиты от применения энергетического оружия остается неизменной — интегрированная инфраструктура + стратегические запасы + диверсификация = энергетическая безопасность.ЕС, Украине и Беларуси необходимо акцентировать внимание на необходимости решения проблемы защиты от применения кем бы то ни было «газового оружия». Это возможно путем создания Европейского газового контура (European Integrated Gas Supplying System — EIGSS) — интегрированной системы газоснабжения, которая технически была бы способна обеспечить необходимые циркуляции газовых ресурсов из мест хранения к регионам возникновения дефицита. Базовым компонентом EIGSS должны стать подземные хранилища газа (UGS), которые должны быть подсоединены к контуру. В обозначенном контексте украинская система ПХГ может сыграть роль базовой для EIGSS на востоке ЕС.
Что касается Украины и Белоруссии, то наши страны могли бы сформировать вертикальную ось энергоресурсных поставок Юг — Север. Прежде всего, это касается поставок нефти в случае введения БТС-2 и ограничения поставок по «Дружбе». (Слайд 10 см. Презентацию ниже) Также возможны и газовые поставки в реверсном режиме, в случае возникновения кризисных ситуаций по аналогии с 2004 г., при условии, если будет отработан соответствующий регламент и наличии политического решения на высшем уровне.
Но в целом Европа нуждается в механизме раннего предупреждения. Ею могла бы стать European Energy Transparency Initiative (EETI) обеспечения прозрачности всей технологической цепочки «добыча — транспортировка — потребление». (Слайд 11 см. Презентацию ниже) Соответствующие предложения в виде Европейской инициативы газовой транспарентности были сделаны группой украинских неправительственных организаций еще во время майского саммита Восточного партнерства в Праге, а в июне были направлены на адрес Еврокомиссии, позже в июле — также и в Секретариат Энергетической Хартии. Что касается газа, то должен быть обеспечен взаимный доступ потребителей, поставщиков и транзитеров к информации во всех звеньях технологической цепочки — от устья добычной скважины до фланца потребителя. Потребители имеют право знать — объем запасов, их прирост, объем добычи, сколько ресурса входит в трубопровод поставщика для транспортировки, сколько входит в транзитную систему и выходит из нее, сколько в конечном итоге поступает потребителю.
Целесообразно инициировать создание оперативной системы on-line связи, которая в реальном режиме времени отображала бы динамику движения всех объемов газа: поступление в Единую систему газоснабжения РФ, движение его по магистральным газопроводам России, Украины, Белоруссии, Молдовы; поступление газа на территорию ЕС на соответствующих газоизмерительных станциях. Это будет тест на готовность работать по правилам прозрачности для всех участников технологической цепочки «добыча — транспортировка — потребление». Это и будут реальные меры доверия, подобные тем, которые в свое время — во времена холодной войны — сделали возможным прогресс в области разоружения и заключение договора об обычных вооруженных силах в Европе.
Приложение 1
Энергетическое оружие.
Базовые определения.
Энергетическое оружие — комплексная система применения энергетического и инфраструктурного потенциалов страны (корпорации) с целью нанесения экономического поражения вероятному противнику.
Энергетическое оружие может применяться в виде энергоресурсного и инфраструктурного.
Энергоресурсное оружие (СН-оружие) — системное использование углеводородных энергоресурсов (СН — химический символ углеводородов) с нехарактерной для товарных операций целью экономического поражения вероятного противника и последующего получения с его стороны политических и экономических уступок или/и преференций.
Энергетическая инфраструктура — совокупность средств коммуникации для транспортировки углеводородных ресурсов из мест добычи к местам их переработки и дистрибуции энергопродукции.
Инфраструктурное оружие — системное использование энергетической инфраструктуры одной страной (корпорацией) с целью переориентации энергетических потоков в обход другой страны ради осуществления экономического и политического давления и получения последующих уступок и преференций.
Энергетические активы — совокупность добывающих, транспортных, перерабатывающих мощностей и дистрибуционных сетей, которые оперируют углеводородными ресурсами, вырабатывают и доставляют энергопродукты конечного потребления.
Энергетическая экспансия — политика страны-продуцента (владельца, экспортера) углеводородных ресурсов, направленная на прямой или опосредствованный захват (получение, приобретение) энергетических рынков, их инфраструктуры и активов.
Энергетическое эмбарго — объявленная энергетическая война, с прекращением (ограничением) снабжение углеводородными ресурсами со стороны стран-продуцентов для стран-потребителей с целью достижения от них тех или других преференций или уступок.
Энергоконнектор — организованная продуцентом (владельцем, экспортером) углеводородных ресурсов система коммуникаций вместе с терминалами для транспортировки энергоресурсов, которые соединяют регионы добычи с рынками потребления.
Энергопенетратор — энергоконнектор, соединяющий напрямую поставщика и потребителя с контрольным пакетом собственности и/или контролируемым менеджментом со стороны поставщика (владельца) ресурса, который выполняет роль механизма проникновения на рынок и обеспечения доминирования на нем.