В прежние годы матери предупреждали своих взрослеющих дочерей о недопустимости знакомств в общественном транспорте. При этом подразумевалось: от всяких случайных знакомств. Но поскольку светская жизнь как таковая отсутствовала, о брачных агентствах никто слыхом не слыхивал, брачных объявлений никто не печатал, то большинство знакомств происходило именно случайно.
Не обязательно в транспорте, не обязательно на дискотеке, не обязательно в театре, но случай везде поджидал девушку, как всегда, незаметно, и приобретал над ней полную власть. Как, впрочем, и в досоветские времена, как и в наши дни. Даже те, кто ищет среди предложений наиболее подходящие в сети, нужный вариант находит случайно.
Не всякий случай заканчивается браком, очень немногие — счастливым браком. Впрочем, доля брака высока и в работе профессионалов из брачных агентств. А часто бывает — брак прочный, счастья нет. И наоборот, супруги расходятся, вновь сходятся (лучше тебя нет!), расходятся (каким ты был (а), таким ты и остался (ась!), испытывая ощущение молодости до преклонных лет.
Но прав Станислав Ежи Лец, остроумнейший поляк всех времен и народов: «Часы бьют. Всех». Одинаково. Поскольку все люди одинаковы. Они, например, постоянные в своем непостоянстве. Кто-то больше, кто-то меньше.
Нет никаких оснований утверждать, что белорусы по своим психоэмоциональным особенностям резко отличаются от всех других. Но мы с утра до вечера только и слышим — белорусы совсем особенные, не такие как все. И утверждают, что, однажды выбрав Лукашенко, они и впредь будут выбирать его. Хоть он уже давно не тот. Ведь и его «часы ударили».
Понятно, что он все еще молодится, а некогда избравший его народ частично состарился, а некоторой своей частью уже и отошел в мир, где нет места политике. А с другой стороны, в электоральный возраст вступают столь юные особы, которым никак не запретишь заводить случайные знакомства. Просто такого быть не может, чтобы в их окружении не нашлось таких же отличных деятелей, каковым бесспорно является нынешний президент, но у которых перед ним имеется решающее преимущетсво — они молоды.
Когда в преддверии выборов оппозиция занимается поиском «единого кандидата», подвергать сомнению чистоту помыслов не приходится. Но вот о шансах его на успех можно сказать вполне определенно — они близки к нулю. Ведь у оппозиции нет ни малейшей возможности даже представить его широкой публике. При существующих правилах он рискует быть не узнанным даже на своем собственном участке в день голосования.
Социлоги постоянно подчеркивают, что появлению политического плюрализма у электората мешает внушенная ему безальтернативоность. Но в нынешней ситуации ее никак не преодолеть. Значит надо ломать ситуацию. У Лукашенко стабильно высокий рейтинг. Об этом тоже твердят социологи, иронизируя над бессилием оппозиции (хотя и не должны бы, поскольку ученые), но на самом деле все не совсем так. Будь преимущества Лукашенко такими бесспорными, он возможно и не пошел бы на изменения в избирательном законодательстве, но разрешил бы оппозиционерам воспользоваться теми возможностями, которые есть у государства, теми возможностями, которыми он сам пользуется на полную катушку в своей предвыборной агитации.
Впрочем, хватило бы в сотню раз меньших. Достаточно было бы снять ограничения для уличной демократии. Пускай бы он общался с народом «по ящику», а альтернативщики митинговали на площади.
Подчеркнем, если его позиции на самом деле незыблемы. В этом случае он выиграл бы очередные выборы, но в условиях очевидной для всех конкуренции, то есть так, как это делается в Европе. И пусть бы оппозиция проиграла, но выиграло бы гражданское сообщество, поскольку страна получила бы практику борьбы за власть демократическим путем.
Следовательно, выиграла бы и оппозиция, и исчезло бы деление общества на два противоположных лагеря, поскольку общая победа больше всего сплачивает население в народ, в нацию.
И сам Лукашенко, не напрягаясь особенно, выполнил бы одно из самых своих последних и искренних обещаний оставить после себя Беларусь нормальной еропейской страной.
Иначе зачем же ему было не раз выражать свое восхищение преред оппозицей (я б ее на руках носил!). Не лучше ли было удушить ее в зародыше.