12 марта в Беларуси прошел очередной Марш свободы — традиционная акция оппозиции. Это дало повод официальным властям еще раз обвинить оппозицию в продажности, сомнительности доходов, отрыве от народа, а оппозиции еще раз обвинить власть в нарушении закона и предательстве интересов народа. Вроде бы все как всегда, включая традиционный запрет на проведение шествия, нарушение этого запрета, аресты организаторов акции и соответствующую реакцию соответствующих СМИ.
Эта некая «обыденность» (речь идет, разумеется, об акции в целом, а не о самочувствии тех, кто попал в СИЗО на ул. Окрестина) поставила все те же вопросы. Почему при всех проблемах, которые обрушились на голову народа за последнее время, при заметном падении уровня жизни (не говоря уж о ее качестве), оппозиции не удается вывести на улицу многотысячные толпы? Что бы там не говорили, но уличная акция с претенциозным названием «марш» предполагает именно массовость. Такого рода действия всегда имеют главную цель, а именно — давление на власть через демонстрацию поддержки оппозиционных идей. Именно поэтому так трепетно относятся обе стороны к определению количества участников акции. В этот раз, по заявлениям организаторов, в Марше свободы приняло участие 5000 человек. Со своей стороны президент, выступая перед студентами БГУ, заявил о двух тысячах демонстрантов, заметив, при этом, что 1800 из них составили сотрудники милиции и «искусствоведы в штатском».
В любом случае акция не поражала массовостью, еще раз подтвердив так называемую отрицательную динамику. По данным «Хартии 97», в аналогичной акции в октябре 1999 г. приняло участие 25 тыс. человек, в марте 2000 г. — 40 тыс., в октябре 2000 — 15 тыс., в апреле 2002 — 1 тыс. Почему так происходит? Простейшая логика подсказывает, по крайней мере, четыре ответа: либо наш народ живет хорошо и всем доволен; либо наш народ глуп и счастья своего не понимает; либо он запуган настолько, что боится высунуться из дома в неурочный час; либо лозунги тех, кто называет себя оппозицией, совсем не вдохновляют. Не один из этих ответов не может считаться исчерпывающим. Поэтому посмотрим на ситуацию с разных сторон.
Слово «оппозиция» в нашем политическом дискурсе чаще всего применятся для обозначения некоей группы людей, которые состоят в неких партиях и организациях, выступают в неких негосударственных газетах и время от времени организуют некие акции. В сознании большинства людей они именно «некие», поскольку точно о них ничего неизвестно, а то, что известно — известно со слов вполне конкретного президента, а также конкретных журналистов столь же конкретных государственных СМИ. Все это заставляет задуматься о том, а «был ли мальчик?»
По моему мнению, сегодня мы должны рассматривать оппозицию шире. Она существует, по меньшей мере, в трех основных формах:
Организованная (иногда говорят — политическая) оппозиция в виде партий, разного рода неправительственных организации, а также их коалиций.
Ментальная (иногда говорят — кухонная) оппозиция: она «живет» не только на кухнях, но в троллейбусах, курилках, в очередях к врачу, в ЖЭСы и иные присутственные места.
Скрытая (иногда говорят — номенклатурная) оппозиция в рядах депутатов, чиновников и прочих начальников.
Проще всего определить и описать организованную оппозицию. Как известно, в настоящее время в Беларуси насчитывается 18 политических партий, из которых можно считать оппозиционными 11. Численность большинства партий невелика, и каждая из них в отдельности не может считаться влиятельной силой. В этой ситуации вполне объяснимо их стремление объединяться и создавать так называемые «зонтичные структуры» и блоки. Среди них: Консультативный совет оппозиционных политических партий (объединяет 8 партий), Координационная рада демократических сил (8 партий и одна негосударственная организация), Конфедерация за социальные перемены (15 политических партий и негосударственных организаций). Вместе с тем, подобное формальное объединение не привело к интеграции потенциалов политических партий и, соответственно, к их усилению
О причинах можно говорить много, однако основной все же была и остается борьба за ресурсы (материальные, финансовые, людские, информационные) среди самих политических партий. Преимущественное финансирование оппозиции из-за рубежа (а где нынче можно найти деньги?) ставит партии в условия жесточайшей конкуренции между собой. И в этой ситуации любые призывы к солидарности, увещевания морального свойства и сетования на дурной характер потенциальных партнеров не убеждают. Последнее, впрочем, не исключает необходимости стремления к соблюдению моральных максим и правил приличия.
Сложнее обстоит дело с определением оппозиции ментальной. Нельзя же действительно всерьез рассматривать результаты последних выборов в качестве достоверного источника информации о настроениях граждан. Впрочем, такое настойчивое стремление власти не допустить потенциальных соперников до финала свидетельствует о серьезных опасениях относительно возможности единодушной поддержи своих кандидатов.
Ненадежными выглядят и наши непосредственные жизненные наблюдения. Об этом недавно очень точно сказал мне водитель такси, с которым мы разговорились по дороге: «Кого из пассажиров не спросишь, — говорил он, — все против Лукашенко. Хотя … Те, кто за него, на такси не ездят». Такого рода здравые рассуждения не следует забывать, давая политические оценки и делая политические прогнозы.
В таком случае остается ссылаться на данные социологических опросов. Они-то как раз и свидетельствуют о том, что критическое отношение к власти постоянно нарастает. Мы намеренно не говорим о точных цифрах социологических опросов (найти их можно в газетах и на сайтах). Нас интересует именно тенденция, которая в последнее время обозначается все более явственно. Прежде всего, это касается рейтинга президента: 1994 г. — 46,8%, 1998 — 52,2%, 2000 г. — 38,4%, 2001 — 44,4%, 2002 (весна) — 30,9%, конец 2002 — 27%. Более 50% граждан, по данным разных социологических служб, отрицательно относятся к продлению полномочий Лукашенко еще на один (два, три …) срок. Не случайно, на последней встрече со студентами БГУ, президент не столь уверенно и беспечно говорил о возможности проведения соответствующего референдума, заметив лишь, что впереди у него еще достаточно времени, чтобы решить этот вопрос.
Причины снижения популярности нынешней власти понятны: сколько бы ни ругал президент свое правительство за то, что оно «лезет в карман народу», денег в тех самых карманах не прибавится. Есть и другие причины, о которых имеет смысл поговорить обстоятельно. Ясно одно, недовольство нарастает, как ясно и то, что оно никак не конвертируется в готовность граждан участвовать в акциях оппозиции.
Наконец, об оппозиции номенклатурной. Это самая трудноуловимая часть оппозиции. О ней мы можем судить лишь по косвенным данным. Значение последних, впрочем, не следует преуменьшать. Физики любят говорить о том, что элементарных частиц тоже никто не видел и руками не щупал, однако их следы видны и воздействие ощутимо. Есть ли подобные «элементарные частицы» в рядах белорусской элиты?
Напомним, что вопрос о существовании номенклатурной оппозиции активно обсуждался накануне президентских выборов 2001 г. Тогда НИСЭПИ провел экспертный опрос руководителей государственных структур, который, по полученным данным, показывал высокий и очень высокий уровень недовольства официальной политикой. Так, 70,0% опрошенных лидеров государственных структур, не хотели бы, чтобы А.Лукашенко был президентом страны еще один срок. 56,7% хотели бы видеть на этом посту независимого кандидата, еще 10,0% — единого кандидата от демократических сил, и лишь, 16,7% — А.Лукашенко. При этом, отвечая на открытый и закрытый вопросы о том, как бы они проголосовали на предстоящих президентских выборах, лишь 10,0% опрошенных назвали действующего президента.
Разумеется, не следовало преувеличивать радикальный настрой белорусской элиты и уж тем более не стоило ожидать номенклатурной революции. Однако сами по себе эти цифры верно отражали общую тенденцию. Тем более, что здравый смысл подсказывал — у многих чиновников есть все основания для недовольства.
Разговоры об оппозиции во власти еще более активизировались с появлением в Палате представителей фракции «Республика» во главе с В. Фроловым и В. Парфеновичем. Они открыто заявляли о необходимости объективного расследования дел пропавших политиков, выступали против декретов президента и требовали расширения полномочий парламента. Об их решительности говорит хотя бы известное высказывание генерала Фролова, сравнившего полномочия президента с гирей в 3 кг, а полномочия парламента с гирей в 1 кг, но при этом добавившего, что и гирей в один килограмм можно крепко «дать по голове».
В конце февраля 2003 г. руководство фракции «Республика» провело в стенах парламента встречу с представителями политических партий, включая и оппозиционные. Наконец, Валерий Фролов и Владимир Парфенович вошли в состав оргкомитета по проведению Народного марша «За лучшую жизнь». Трехкратный олимпийский чемпион Владимир Парфенович заявил, что участие в данной акции протеста — его долг, «потому что в Народном марше будут участвовать люди, которые хотят изменить ситуацию. Я обязан быть с людьми, которые меня избрали и которым сегодня очень тяжело живется».
Все это вызвало и продолжает вызывать интерес со стороны экспертов и представителей дипкорпуса. Что же касается народа, то дело тут обстоит сложнее. Как показывают все те же социологические опросы, известность и рейтинг парламентских оппозиционеров пока еще не выходят за рамки статистической погрешности. Это и понятно, поскольку в стране не было и нет легальных каналов для «раскрутки» каких бы то ни было политиков.
Нельзя назвать удачным и опыт участия «республиканцев» в последней акции протеста. Генерал Фролов несколько минут постоял на площади среди организаторов акции, а В.Парфенович, по его же словам, наблюдал за митингом со стороны. В.Парфенович, отвечая на вопрос о том, почему он не выступил перед собравшимися, заметил: «Я собирался сделать это на площади Бангалор — там, где митинг был официально разрешен. Поймите, я — депутат. И не имею права нарушать закон. Иначе … Они же там только и ждут, когда мы совершим хоть малейший проступок». Надо думать, дело тут не только и не столько в законопослушании, сколько в здравом смысле, диктующем: не стоит начинать публичную политическую карьеру с того, чтобы возглавить малочисленную акцию, да еще и в окружении персонажей уходящего политического поколения.
Подведем некоторые итоги. Итак, в стране оппозиция есть, и она весьма разнообразна. С одной стороны, на нашем политическом рынке явно наметился и укрепляется спрос на идеи и персоналии, которые составили бы альтернативу существующей власти. Иными словами, «растет падение рейтинга». С другой стороны, вроде бы есть и предложение — в виде программ политических партий, в виде акций протеста оппозиции, наконец, даже в виде весьма оппозиционного генерала, по манере поведения и склонности к афористичности напоминающего покойного генерала Лебедя. Но парадокс в том и заключается, что все три вида оппозиции существуют как бы параллельно, и спрос населения не находит предложения на нашем политическом рынке.
Почему так происходит? Лидеры оппозиции обычно ссылаются на наличие мажоритарной избирательной системы, что лишает политические партии возможность активно участвовать в избирательных процессах, на законодательство, ограничивающее возможности использования внепарламентских способов политического участия, на жесткие ограничения доступа политических партий к средствам массовой информации и на политические преследования активистов политических партий. Все это верно, но где и когда, за исключением разве что так называемых старых демократий, оппозиции живется легко и вольготно? Стоит ли все время ссылаться на одни и те же причины? Вспоминается известная, хотя и не совсем корректная в гендерном отношении шутка: «Если четвертый муж бьет по морде, может быть дело не в муже, а в морде?»
На мой взгляд, сегодня совершенно очевиден дефицит новых политических проектов, идей и персон. Дело не в том, что у нынешней политической оппозиции их нет. Наверное, есть. Однако все, что она делает и предлагает, маркировано ими, их прошлым опытом и репутацией. Сегодня в сознании людей, в том числе и тех, кто настроен критически по отношению к официальной власти, утвердился по отношению к оппозиции имидж не борца, страдальца и радетеля за народ, а имидж неудачника. А что для политика может быть хуже этого?! Чья в том вина — вопрос отдельный. Важно, что изменить этот имидж вряд ли удастся.
Последняя неудача оппозиции не случайно совпала и с инициативами, которые явно претендуют на поиски новых стратегий. К ним можно отнести забастовку мелких предпринимателей 12 марта, создание общественного объединения индивидуальных предпринимателей «Перспектива», а также появление в печати обращения председателя РОО «Белорусский Хельсинкский комитет» Т. Протько «За свободное процветающее общество». В этом документе содержится призыв подготовить так называемую «Народную программу», которая может стать фундаментом деятельности для всех белорусских политиков. Помимо традиционных слов в адрес «всех прогрессивных сил» документ содержит и весьма конкретную апелляцию: «Мы особо обращаемся к тем, кто сегодня несет тяжелое бремя власти и связанной с ней неизбежной ответственности. Давайте работать на благо нашей Родины вместе. Давайте, если надо, спорить и находить истину. Потому что у нас одна Родина, одна страна, где мы все чувствуем себя дома».
Похожие мотивы прослеживаются и в вышедшем на прошлой неделе интервью А. Шумченко, председателя оргкомитета по созданию РОО «Перспектива»: «Мы не только стоим на позиции забастовок. Проводим активную, спланированную дипломатическую работу и пытаемся конструктивно вместе с властью подойти к решению вопросов». Вроде бы не сказано ничего, и, вместе с тем, сказано многое. Станут ли эти высказывания некоей отправной точкой нового этапа? Ответить трудно. Ясно одно — прежний этап в истории оппозиции закончен. И вопрос лишь в том, как скоро она сама это заметит.