Завершена исследовательская программа Белорусского института стратегических исследований (BISS), посвященная проблемам социальной контрактации — уникальное событие на белорусской интеллектуальной сцене по ряду причин.
Во-первых, это коллективное исследование, в котором приняли участие эксперты нескольких исследовательских центров — Лаборатории аксиометрических исследований НОВАК, Исследовательского центра ИПМ, маркетинговой компании Idecom и др. Коллективные исследовательские проекты в гуманитарной сфере — большая редкость, причем не только в Беларуси. Во-вторых, данный коллективный проект с участием специалистов различных профилей (социологов, экономистов, юристов, политологов) реализована в соответствии с единым концептуальным планом, что делает его еще большей редкостью. В-третьих, данная программа завершена, ее результаты доступны, что делает ее попросту уникальной для Беларуси. Наконец, исследование социальных контрактов — это относительно новый концептуальный разворот для местного интеллектуального ландшафта, хотя по ходу реализации проекта эта новизна была утрачена: о «социальных контрактах» на протяжении 2008-09 гг. говорили все, кому не лень.
В свое время высказывались сомнения как по поводу целесообразности фокусирования исследовательских усилий на этой теме, так и в отношении концептуального разворота, при котором общество или, точнее сказать, социально-политическая стабильность функционирует как результат системы гласных и негласных договоренностей между гражданами (их группами) и государством [1]. На первый взгляд, действительно, предварительные презентации результатов исследования несколько разочаровывают — прежде всего, потому, что движущие мотивы — они же задачи исследования («загадка социальной стабильности», «рационализация базы поддержки власти», «кризис идеологического репертуара альтернативных сил», «поиск пространства для рационального диалога») поставлены несколько широко и, по всей видимости, труднодостижимы в рамках любой исследовательской программы. Хотя всегда можно говорить о каком-то относительном прогрессе, что по известным причинам снижает пафос финала.
Между тем, я предпочел бы поговорить не столько об очевидных и неочевидных недостатках представленных результатов, сколько о том, каким образом они могут быть использованы, а также впоследствии дополнены. В этом смысле, полагаю, разумно относиться к этим итогам не как к окончательным, но как к промежуточным (т.е. продолжение программы было бы целесообразным) — это снимает ряд вопросов, связанных, например, с недостаточным раскрытием «загадки» стабильности. Еще один важный момент касается места и роли социальной контрактации среди альтернативных объяснительных принципов. Другими словами, недостатки, которые хочется приписать исследованию, во многом являются не его собственными характеристиками, а проистекают из дефицита других проработанных объяснительных схем — в результате возникает иллюзия, что «социальный контракт» призван объяснить все на свете, хотя в действительности он на это не уполномочен (поскольку многое из того, что имеет место в действительности, также может осмысливаться как конгломерат «недоговорных» социальных привычек).
Что в принципе не означает, что взятый на вооружение концептуальный инструментарий принципиально неприменим или непродуктивен в настоящих условиях. Следует напомнить, что в общественных науках существует направление, занимающееся исследованием отношений между государством и обществом — state-society relations, причем эти отношения могут рассматриваться в том числе и в терминах социального контракта. В белорусском контексте термин «социальный контракт» на уровне бытовой политической речи уже прижился, — при том, что отношения между государством и обществом складываются довольно сложно, и они практически не изучены. BISS сделал первый решительный шаг в эту сторону, и сам этот факт достоин внимания. Прежде всего, потому что реальный социальный контракт (или система контрактов) — не просто тот контракт, изучением которого заняты эксперты, — во многом является результатом его осмысления со стороны экспертного сообщества при определенных действиях групп по его установлению или изменению. Другими словами, одна из возможных перспективных оптик рассмотрения социального контракта — это политический по сути переговорный процесс по поводу распределения благ (включая социальные и политические права).
В интерпретации BISS социальный контракт представляет собой «негласное соглашение и обмен». В самом общем смысле, по-видимому, можно говорить об обмене по формуле «безопасность в обмен на лояльность»: государство представляет набор благ, включая безопасность, взамен требуя от граждан политической лояльности и выполнения определенных социальных функций. Если исходить из последних, то более или менее очевидно, что у различных социальных групп будут складываться различные социальные контракты и, следовательно, «общий» социальный контракт должен иметь сложное, порой противоречивое строение, — это следует иметь в виду, прежде чем приступать к ознакомлению с результатами исследования, полученными в результате соцопросов, глубинных интервью, анализа статистических данных и правовых актов. Такой комплексный методологический подход оправдан исследовательскими задачами, однако он отчасти повинен в некоторых концептуальных неясностях.
Главная из которых может быть сформулирована следующим образом: социальный контракт — это обмен ожиданиями между социальными агентами (группами), или же он представляет собой реальный договор (вне зависимости от того, прописан он в серии нормативных актов, или является неглавным соглашением)? И первый, и второй варианты — разумеется, в зависимости от преследуемых целей, вполне приемлемы, однако между исследователями, по всей видимости, нет консенсуса по этому поводу, в результате чего «социальный контракт» фактически становится смесью того и другого — договоренностей и ожиданий (в т. ч. по поводу возможных договоренностей). В реальности социальный контракт (а в нашей ситуации мы говорим о вертикальном контракте — когда государство навязывает правила сверху, в то время как социальные группы их вынужденно принимают) вроде бы так и складывается — одни имеют ожидания, другие договоренности, некоторые довольно твердые договоренности по поводу распределения благ — одна все это нуждается в определенных концептуальных доработках, которые вместе с тем могли бы определить дальнейшие направления исследований.
Взять, к примеру, такую обширную группу, как молодежь (лаборатория Новак) — данные исследования говорят о том, что контрактация по линии молодежь-государство строится преимущественно как обмен мечтаниями и ожиданиями, с одной стороны, и авансами, в которые как бы инкапсулированы социально приемлемые модели поведения, — с другой. В то время как социальный контракт с бизнесом (ИЦ ИМП) более выражен — в т. ч. формально-юридически и, так сказать, «реалистичен», что вполне понятно: у бизнеса в сравнении с другими социальными группами больше и выше (а) опыт переговоров с властью, (б) опыт самоорганизации, (в) договорная сила. Иными словами, следует иметь в виду, что социальный контракт в конечном счете прописан на различных уровнях (от идеологического до политико-юридического) и проявляет с различной степени интенсивности. В свете сказанного понятно, что 42,9% населения, относимого к т. н. группе соцконтракта, 36% неопределившихся и 21,1% отщепенцев — это в конечном итоге весьма условное членение.
На первый взгляд, стабильность — эффект инертного наличия 40% «группы соцконтракта», однако давайте вообразим, что в США или в какой-нибудь европейской стране около 60% договоренностей различного порядка (начиная с конституционного) не выполняются — и мы получаем вместо стабильности полную ее противоположность. То есть разруху. Что это должно означать применительно к белорусскому случаю? Во-первых, что социальный контракт — это теоретическая условность, которая позволяет понять некоторые важные вещи, однако далеко не все. Например, принципы социальной контрактации не могут раскрыть загадку стабильности, которая во многом является результатом действия инерционных сил, не имеющих договорной природы. Во-вторых, рассматривать социальный контракт как определенной результат взаимоотношений между государством и обществом — это, в общем, обуживать это понятие как раз там, где делать этого не следует, поскольку государство само по себе и есть социальный контракт, заключенный между какими-то группами (чаще всего их именуют элитными), причем государство, которое мы имеем в Беларуси, — это контракт, свидетельствующий о недоговороспособности элит в предельно широком понимании. В результате договорные функции делегируются узкой элитной группе, которая ведет переговоры от имени всех групп, в то время как многие социальные группы в глаза друг друга не видели. Лукашенко — это фетиш, символизирующий о глубоком контрактном дефиците, который иногда неточно (особенно применительно к нашей ситуации) именуют вертикальным контрактом — в противовес горизонтальному. Действительно, сложно вообразить, что представители бизнеса вступают в переговоры с какими-то группами пенсионеров по поводу распределения благ, в то время как Лукашенко не способен договариваться с Милинкевичем и наоборот, а Лебедько неспособен договариваться с обоими и наоборот. Хотя, быть может, когда профессиональные переговорщики замолчат, и возникнут какие-то возможности для новых переговорных процессов.
Впрочем, домыслы в сторону. Вернемся к началу. Исследователи под эгидой BISS достигли каких-то результатов и получили какой-то продукт. Мне кажется, очень важно не воспринимать «социальный контракт» всерьез, полагая, что теперь мы все объяснили. С другой стороны, нельзя относиться к социальной контрактации недостаточно серьезно: поскольку, например, в медиа-среде термин «социальный контракт» прижился, он нуждается в каком-то содержательном наполнении. Если у нас имеется какой-то контракт с государством, это побуждает нас более ответственно относиться к взаимным контрактным обязательствам. И, соответственно, требовать выполнения контракта или изменения его условий. И то обстоятельство, что термин пришелся ко двору, свидетельствует о том, что контрактный дефицит, о котором сказано выше, ощущается не только на уровне экспертного сообщества, но на уровне более широких социальных групп, обладающих правом на то, чтобы оговаривать условия своего существования, а не воспринимать их как дар небес или наказание богов.
----------
[1] См. Социальный контракт. Генезис, элементы, контаргументы. — Наше мнение.
См. публикации по теме:
Что белорусы ценят в своей стране, Солидарность
Проста кантракт такі, Наша ніва
У белорусов с государством есть контракт, но нет контакта, Белорусские новости
Больше всего белорусы озабочены ростом цен и пьянством, Мы