Известный белорусский исследователь предъявил на суд общественности новую книгу — произведение, абсолютно жесткое как в аргументации, так и в выводах. Точнее будет сказать, что издание, написанное на русском языке, вопреки традиции создания подобных текстов, неизбежно само осуществит нравственный суд над своими будущими читателями. Работа поэтому неумолимо обречена на дискуссии, восхваления и гневные инвективы даже в эпоху системного обвала всех жизненных укладов. Автор, кстати, уже не в первый раз, посягнул на святое: традиционную кремлевскую модель истории России — СССР. Согласно ей, экспансия азиатской империи Москвы и Петербурга даже на запад (не говоря о восточном и южном векторах) была сугубо прогрессивной, освободительной и мирной. Так, по А. Тарасу, «несмотря на исчезновение СССР с политической карты мира и значительные изменения, произошедшие во всех сферах жизни российского общества, большинство официальных российских изданий события царского и советского прошлого по-прежнему рассматривают в духе канонов… отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС. По-прежнему „правильным“ считается только то, что до 1917 года соответствовало имперским амбициям Петербурга, а с 1918 года — аналогичным устремлениям Москвы… Дескать, захват Российской империей этих стран (бывших союзных республик СССР), оголтелая русификация, уничтожение национальной культуры, насаждение московской церкви — все это делалось ради блага порабощенных народов!» (с. 4).
Развивая идеи, осмысленные им в предыдущих сборниках, автор обращает особое внимание на, пожалуй, самый болезненный момент в его изложении собственной исторической модели: «С высоты сегодняшних знаний отчетливо видно, что генетическое родство и генетический антагонизм этносов являлись (и продолжают являться!) важными движущими силами международных отношений в… Европе. Генетические карты этносов, созданные учеными в самые последние годы, открыли новый, пока еще непривычный для всех угол зрения на многочисленные войны и политические союзы. Так, именно врожденные (генетические) различия в решающей мере способствовали традиционному неприятию московитами (впоследствии „русскими“) европейского образа жизни, европейской культуры, католицизма, униатства и протестантства, их ненависть к Великому Княжеству Литовскому, Господину Великому Новгороду, Ливонии, Польскому королевству. И напротив, огромную любовь к Востоку и азиатским традициям… На территории РСФСР в 50-е и 60-е годы ХХ века пользовались колоссальной популярностью индийские кинофильмы, отвергавшиеся зрителями во всех странах Европы, а также в советских республиках Прибалтики» (с. 6.).
Основной массив книги посвящен не просто демонстрации, а недвусмысленному доказательству данного тезиса применительно к отношениям принципиально азиатских по духу Москвы / Петербурга и неизменно рафинированно-европейской Варшавы.
Миф о «братьях — восточных славянах»
Одной из основных мифологем русско-российской модели истории выступает идеологическая сказка о трех «народах-братьях»: русских, украинцах и белорусах. Очередной раз (ибо эту идею жизненно важно внушать заинтересованным гражданам вновь и вновь) в книге подчеркивается, что такой тезис в принципе не соответствует действительности. И проблема здесь не в том, что кто-то пытается «вбить клин» между этими народами. Просто — увы — иным образом невозможно объяснить массовый садизм, который неизбывно сопровождал появления русских войск на территориях, располагавшихся западнее Смоленска.
Так, в соответствии с реконструкциями современных российских (!) генетиков, их сограждане («русские») намного более близки финнам и татарам, нежели любым представителям белорусов («славян»). Последние же — родня северо-восточным полякам и выступают славянизированными (позднее — русифицированными — ибо эти процессы прямо противоположны) потомками западных балтов (с. 7 — 8).
В тексте также отмечается: «Лишь невежественный человек, ничего не смыслящий в языкознании, может говорить, например, что „беларуский /особенности правописания слов авторские. — А.Г./ и русский языки — практически близнецы“. Лексические совпадения беларуского и русского языков не превышают 25 — 30% (включая фрагменты… татарской лексики), тогда как с польским языком беларуская лексика совпадает на 60 — 70%. Беларус без переводчика понимает польский, словацкий, украинский языки, а вот русский человек без переводчика беларускую речь не понимает, как, впрочем, и любой другой славянский язык» (с. 9). И здесь же: «Именно факт этнической общности поляков и беларусов объясняет, в частности, создание Речи Посполитой. Беларуский историк Вацлав Ластовский отметил в своей „Краткой истории Беларуси“, изданной в 1910 году, что за полтора века десять раз (!) начинались переговоры о создании союзного государства беларусов и поляков: в 1401, 1413, 1438, 1451, 1499, 1501, 1563, 1564, 1566, 1567 годах — и на одиннадцатый раз завершились учреждением в 1569 году Республики Обоих Народов — Речи Посполитой» (с. 8).
И несомненно, что рассуждения и выкладки рецензируемого исследования важны и для белорусов — вектор желательной геополитики, а, главное, предпочтительной линии культурного и цивилизационного развития, нам придется избирать. И не теряя времени.
Автор подчеркивает: базовая идея книги — «о врожденном (генетически обусловленном) антагонизме между русскими (финно-тюркским этносом) и поляками-беларусами (славянским этносом)» (с. 201).
Первое знакомство поляков с Россией — ПетрI
Одним из первых достойных представителей своего государства (кстати, до сей поры там почитаемым) на территории Беларуси и Польши выступил московский царь (с 1721 года — российский император) Петр Алексеевич Романов.
В его эпоху Московия стояла перед выбором между двумя историческими маршрутами: немецким (в стиле тогда разобщенной и смешной Германии) и польским. Согласно позиции автора, «правительство князя Василия Голицына — Софьи Алексеевны вполне успешно поворачивало Московское государство на путь реформ. Но без тех жутких эксцессов, которыми ознаменовалось правление царя Петра — самодура, садиста и психопата. Главными его преступлениями против нации нынешние историки считают следующие: сокращение населения вследствие военных потерь, голодовок и бегства за границу на 25%; трата на военные нужды 75% государственных средств; провозглашение царя главой православной церкви; введение в России военно-полицейского режима» (с. 29).
Ощутили всё это на себе и жители нашей Отчизны: «Особенно кровавый след русские оставили в Полоцке, где в 1705 году царь Петр учинил резню высшего униатского духовенства ВКЛ. Древний Софийский собор по его приказу был разграблен, а затем при отступлении русских взорван. Для отвода глаз было заявлено, что взрыв произошел случайно: дескать, взорвался склад пороха, устроенный в храме…» (с. 37).
Разделы Польши. Русификация
Поляки отчаянно и весьма умело сопротивлялись русско-российской оккупации на протяжении всего периода азиатского господства, в книге приведено множество примеров этому. Так, в 1863–1864 годах во время очередного восстания поляками, борющимися за свободу, руководило тайное правительство с неизвестным составом. Михаил Катков, редактор «Московских ведомостей», был вынужден признать: «Виртуозы заговорщики могут по правде гордиться своим делом: польское восстание ведется мастерски. Надобно сказать правду: ничего подобного никогда не было на свете» (с. 291).
Даже тот российский самодержец, который сегодня особо почитаем в России как «Освободитель», в отношении Польши, оккупированной и залитой кровью его армиями, вел себя как типичный татарский хан: императору Александру II после и в голову не пришло восстановить статус Королевства Польского даже как автономного государства в составе Российской империи (с. 312 — 313).
И далее: «В 1869 году Главная школа в Варшаве была заменена русским университетом. В средних школах Польши ввели преподавание всех предметов на русском языке, за исключением Закона Божьего. Польский язык стал необязательным и преподавался посредством русского языка, то есть как иностранный. С 1872 года полностью запрещено употребление польского языка в стенах школ (в том числе, и в частных)» (с. 342 — 343).
Не удивительно поэтому, что изначально роман знаменитого француза Жюля Верна «20 000 лье под водой» замышлялся как повествование о польском изобретателе (капитане Немо), скрывающимся в водах Балтийского моря на подводной лодке и топящим встречные военные корабли под русским Андреевским флагом. Издатель — из соображений выгодности сбыта тиража (в России у Жюля Верна было много поклонников) — «развернул» сюжет против британцев (от имени покоренных индусов) (с. 201).
Польша между жерновами
Поляки на протяжении XIX века глубоко осознали трагизм своего положения между двумя империалистическими хищниками — Германией и Россией. Так, Роман Дмовский, лидер польских национальных демократов, в 1903 году в книге «Мысли современного поляка» писал: «Между чрезвычайно сильным немецким народом и народом русским нет места маленькому народу, мы должны стремиться к тому, чтобы стать народом большим, нежели мы являемся в настоящее время» (с. 387). Именно этими — возможно, и не самыми благородными — соображениями объясняется многое в политике польского руководства в ХХ веке. Но почему откровенные аннексии территорий суверенных государств со стороны Советской России надо считать райским благом, а робкие попытки Варшавы обеспечить большую защищенность своих рубежей, пусть и не самыми красивыми геополитическими и дипломатическими комбинациями, нужно квалифицировать как абсолютное зло?
Польский лидер генерал Пилсудский в свое время (между двумя мировыми войнами) отметил: «Мы сидим на двух стульях, но это не может продолжаться долго. Нам только нужно знать, с какого из них мы упадем раньше» (с. 525).
В 1939 году коммунистический СССР и нацистская Германия осуществили «четвертый раздел» Польши. Итоги были самыми трагическими, ибо поляки и белорусы всеми средствами сопротивлялись «красному террору»: «К 22 июня 1941 года в западных областях БССР новым властям удалось объединить в колхозы менее 7% от общего числа крестьянских хозяйств» (с. 659). Не удивительно, что «в Барановичском повете к 17 сентября 1939 года имелось более 200 усадьб. К лету 1941 года на свободе остался только один бывший помещик, всех остальных репрессировали и почти все они погибли…» (с. 660).
В целом же, «за 20 месяцев советской власти было арестовано, депортировано, сослано на поселение 2 млн. 418 тысяч человек, т. е. примерно 20% населения Западной Беларуси и Западной Украины. Примерно 400 тысяч среди них — дети в возрасте до 14 лет […] 82% от общего числа репрессированных были поляки» (с. 731 — 732).
Авторские выводы
Как пишет А. Тарас, «один вывод из данного обзора является бесспорным: в течение всего рассмотренного периода [за последние 250 лет] именно Россия являлась „атакующей“ стороной по отношению к Польше — если отбросить все лицемерные заявления российских государственных деятелей и „национал-патриотов“ на этот счет… Вполне естественно, что поляки всегда отвечали на „давиловку“ ненавистью и презрением к русским. […]
Имперское мышление современных российских идеологов, политиков, деятелей культуры, равно как и значительной части рядовых граждан, не позволяет им признать вину своего Отечества перед любым народом, когда-либо порабощенным их предками, прадедами или дедами. Это касается не только Польши, но и всех бывших союзных республик, автономий и других национальных образований СССР. Советский Союз уже заплатил собственной гибелью за такую позицию. Заплатит и Россия…» (с. 781).
«Польша была единственным государством в Европе после XVII века, уничтоженным полностью, и сделали это русские вместе с немцами. И опять-таки, именно Польша была единственным государством в Европе, на которое напали одновременно Германия и СССР. Наконец, только русские уничтожали поляков, боровшихся против нацистов, на том основании, что они воевали не под красными знаменами!» (с. 783) — и этот комплекс противоречий и проблем на разрешен, становится неразрешимым при нынешней близорукой и слепой политике Кремля.
Читать книгу нелегко. Это сильно напоминает операцию, производимую читателем (неважно, русский он, поляк или белорус) на себе и без наркоза. Историческую правду когда-то необходимо принять.
При всем этом «антирусскость» в книге усмотреть трудно: скорее, автор четко дает понять — «москали только и способны погубить Отечество русско-российских людей». «Москалями» здесь выступают не имеющие национальности упорные приверженцы сохранения и продолжения исключительно имперского, экспансионистского, агрессивного маршрута исторического развития России.