Несомненно, самое важное событие ушедшей недели в Республике Беларусь — очередная попытка закрыть «Белорусскую деловую газету». Нет, конечно, министр информации Михаил Подгайный сделал все возможное, чтобы соблюсти приличия: во-первых, дождался пока уедут в свой Страсбург г-жа Ута Цапф с сопровождающими ее мужчинами; во-вторых, предусмотрел, что сделать сие нужно побыстрее, пока в тот же Страсбург не отправился известный борец за свободу слова вице-спикер Владимир Коноплев, являющийся в глазах все той же г-жи Цапф чуть ли не гарантом демократического развития страны. И то, и другое следует брать во внимание, чтобы адекватно представлять себе возможные последствия происшедшего. Только теперь можно с уверенностью сказать, что г-ну Коноплеву будут в Страсбурге рады по-настоящему и встретят его там самым достойным образом. Так сказать, повернемся к Европе истинным своим, плохо выбритым, но таким понятным и родным лицом.

Впрочем, может быть, Владимиру Николаевичу и не придется краснеть и объясняться, как старосте класса, которого отчитывают за двойки заматерелого второгодника. Эта оптимистическая версия вполне возможна, поскольку до сих пор борьба с «БДГ» заканчивалась тем, что «БДГ» продолжала выходить и приходить к читателям, в то время как власть теряла очередные очки еще и потому, что демонстрировала свою полную несостоятельность и неспособность прикрыть упрямую газету. Напомню, что эта борьба началась 2 января 1995 года, когда согласно высочайшей воле восемь негосударственных газет (в том числе, и «БДГ») были изгнаны из Белорусского Дома Печати. Следом, в августе того же 1995 года, «БДГ» запретили печататься во всех остальных белорусских государственных типографиях. Наконец, попытались запретить этим «трем веселым буквам» распространяться через государственную систему доставки и распространения прессы.

И ведь не помогло! «БДГ» оказалась живучей любого таракана, которого никаким дустом не заморишь! Сам помню, как читатели, которым почта в одночасье перестали доставлять любимую газету, приходили в редакцию и просили выдать им не доставленные в срок номера. Вы можете не поверить, но банк данных о подписчиках «БДГ» (почта категорически отказалась выдать соответствующие данные редакции) был восстановлен практически в течение двух недель более чем на 80%! Интересно, восстановились бы в подобной ситуации подписчики, скажем, газеты «Рэспублiка» или нынешней, постшиманской «Народной Газеты»?

В любой биографии Нобелевского лауреата Иосифа Бродского рассказано, как Анна Андреевна Ахматова своим по-королевски грудным голосом промолвила, узнав, что начинающего поэта осудили за тунеядство: «Какую биографию готовят этому рыжему!..» Можно с уверенностью сказать, что не менее рыжему Петру Марцеву, сегодня единоличному владельцу брэнда «БДГ» и хозяину издательского предприятия, являющегося учредителем газеты, власть создала биографию. Мирный бизнесмен был вытеснен в политику, превратил политику в бизнес и доказал всей белорусской элите, что медийный проект, если он делается профессионально, может быть прибыльным даже при власти Александра Лукашенко.

И в этом был проигрыш власти. Точно так же, как хозяин, которому дуст так и не помог выжить рыжего наглого прусака из дому, выбивается из сил и начинает сам вдыхать пары проклятущего тараканьего яду, власть, утомившаяся в борьбе с наглой газетой, садится на табурет и раскрывает эту самую газету. Зеркало ведь не разобьешь, бриться все равно как-то нужно. Так и с газетой: откуда еще узнаешь, на каком направлении тебе предстоит обороняться?

Я редко смотрю белорусское телевидение (противно), но когда я узнал, что в очередной раз «приостанавливают» «БДГ», телевизор работал на всех новостных выпусках. Могу сказать, что округленные глаза («Господи, что я сделал!») Михаила Васильевича Подгайного произвели впечатление куда больше, нежели «Сикстинская Мадонна». Это был взгляд человека, понимающего, что он перешел грань. Такое, как правило, делают либо от большого мужества, либо в отчаянье, продиктованном дичайшим ужасом. Не думаю, чтобы интеллигентный чиновник, которым я всегда считал Михаила Васильевича, считал закрытие газеты актом гражданской доблести, посему первое отпадает. Как отпадает, с моей точки зрения, и личная месть, хотя в последнем перед «приостановкой» номере «БДГ» министра и назвали «газетным палачом». Тогда остается — второе? Ужас? Но — перед чем?

Не думаю, чтобы Подгайный так уж боялся отставки с министерского поста. Это однажды в жизни у него было — в 1994–1995 годах, когда правительство Вячеслава Кебича ушло в отставку, и бывший председатель Комитета по делам молодежи остался без портфеля. Тогда Михаил Васильевич вел себя достойно, хотя жизнь у него, насколько я знаю, была отнюдь не легкой. Что же произошло такое теперь, что приличный, как казалось, человек начал делать такие глупости? Приказом сверху ведь это потом всю оставшуюся жизнь объяснять не будешь, а жизнь с закрытием «БДГ» не закончится. На закон особо тоже не покиваешь: закон законом, но нужно и голову на плечах иметь. Тогда — что? Перспектива ареста (отставки люди так не боятся)? Или — …?

Здесь самое время задуматься над внезапно совпавшей с «приостановкой» «БДГ» кампанией в российских средствах массовой информации по пропаганде семейной жизни президента Республики Беларусь. Если кто-нибудь мне скажет, что интервью с Виктором Александровичем Лукашенко в «Комсомольской правде» (российской) или сюжет о президентских детях во вчерашнем выпуске парфеновской программы «Намедни» (НТВ) появились случайно, позвольте не поверить. Не верю я в такие случайности; их, как правило, хорошо готовят. Причем сделано это с такой скоростью, что чувствуется: власть защищается.

От кого?

Разумеется, не от Марцева. Хотя, формально, — от него. Как не вспомнить, что за неделю какую-то до «приостановки» в «БДГ» появился краткий отзыв на некую книгу «Нашествие», написанную под явным псевдонимом «Владимир Матикевич» — так сказать, гибрид фамилий двух Владимиров, имевших в разное время отношение к спецслужбам России и Беларуси.

Книгу эту я читал. Книга скверная и грязная. Прежде всего, потому что в ней впервые затронули личную жизнь человека, все еще похожего на президента Беларуси, причем продемонстрировали ее как безнравственную и порочную. И для этого, в целях политической борьбы, бросили ком грязи в репутацию женщины.

Я принципиальный противник таких форм борьбы. Но нужно отметить, что власть начала первой. Два года назад в Петербурге по заказу тогда еще одного из главных сподвижников нашего президента (не буду уверять, что президент знал об этом) были написаны, а потом и увидели свет сразу три книги, в которых грань допустимого по отношению даже к женщинам из белорусской оппозиции также была перейдена. «Нашествие» — такой же ответ на пасквили Дмитрия Черкасова (кстати, тоже ведь псевдоним), как и «Обыкновенный президент» Юрия Хащеватского и Леонида Миндлина, ставший ответом гражданского общества Беларуси на «Детей лжи» Юрия Азаренка. Но последствия для власти, как правило, были значительно худшими. Просто потому, что ей служат значительно менее талантливые люди.

Я поражаюсь безрассудной отваге тех (или того), кто написал «Нашествие». Дело ведь не только в том, что в книге опубликованы многие подлинные (насколько я могу судить, хотя ведь я могу и ошибаться) документы, показывающие белорусскую власть не в самом выгодном для нее свете. Дело в том, что они тронули единственное святое, что существует для Александра Лукашенко в жизни, — тех, кого он любит. Его настоящую семью. Этого как раз он и не прощает. Никогда и никому. И Лукашенко сорвался и перешел в наступление…

Конечно, все это — мои домыслы. Я могу лишь представить себе, как Александр Григорьевич буравит взглядом своего министра (или по селектору говорит с ним тихим голосом?): «Ты это сделаешь… Или — ты с ними?..» И — что отвечать в этом случае? Ведь не скажешь: не сделаю. И не скажешь: с ними, Александр Григорьевич. Торопливым, сбивчивым голосом будешь уверять президента, что, конечно, это безобразие нужно немедленно прекратить, что предупреждения уже вынесены, что все будет сделано в полном соответствии с законом… И не потому, что ты сам считаешь, что Марцев имел какое-то отношение к этой мерзости. Просто смелости сказать президенту, что он не прав, чиновнику, полтора года бывшему нечиновником, не хватит. Страх заменяет ему мужество.

Самое парадоксальное в том, что я уверен: к этой самой книге Петр Марцев не имеет ни малейшего отношения. То есть, абсолютно. Дело не только в том, что я считаю себя неплохим физиономистом. Просто в тексте книги есть несколько фраз, которые бы Марцев (как и я) никогда бы не написал. И не позволил бы написать. Просто в силу собственной рассудительности и из чувства собственной безопасности. Ибо, в конце концов, угрозу может представлять не только Александр Лукашенко. И, в конце концов, Александр Григорьевич — не самая большая угроза.

Но характерно, что задача, которую ставили перед собой те, кто писал и издавал эту книгу, выполнена. Власть перестала контролировать собственные действия и вновь начала творить ошибки. Весь прошедший опыт должен был убедить ее в главном: бессмысленно воевать с Марцевым, как бессмысленно пытаться заткнуть рот всему человечеству сразу. От этого лишь урон репутации и лишняя трата денег. Но в состоянии аффекта о подобных мелочах не думаешь. Бумажка, подписанная г-ном Подгайным в состоянии сильно округленных глаз, фактически дезавуировала всю работу, сделанную белорусским МИДом, а заодно и лично гг. Латыповым и Коноплевым. С этой точки зрения «Нашествие» оказалось весьма своевременной книгой.

Кстати, издали ее в Москве. Как вы думаете, уважаемые читатели, что бы это значило?