/Тактические игры/
«Синдром Майдана»
Выборы, в ходе которых на кон поставлена реальная власть — это кульминация политической борьбы. Та тихая гражданская война, которая идет в нашем обществе последние 11 лет, получает легальную и легитимную форму своего проявления. Всем политическим силам представляется возможность продемонстрировать свой подлинный потенциал. Одновременно на поверхность общественной жизни выплескиваются и все слабости, системные недостатки и пороки, которые в обычной политической рутине, как правило, остаются за кадром, скрыты от внимания большинства электората. Пришло время настоящего, гамбургского счета.
Если с этой позиции анализировать политические ходы власти и оппозиции за последние три месяца (с момента проведения Конгресса демократических сил), то складывается впечатление чего-то ненастоящего. То, что партия власти имеет преимущество перед оппозицией в ресурсах, информационных возможностях, степени консолидации, было естественным и самоочевидным. Неожиданным стало то, что команда Лукашенко несколько превосходит оппонентов в креативном плане, в том, что называется политтехнологиями. Хотя в этом отношении возможности власти помешать оппозиции минимальны. До сих пор так и остается непонятным, какой проект, какое послание предлагает обществу штаб единого кандидата оппозиционной коалиции А. Милинкевича.
Единственным действенным ходом, доказывающим, что речь идет о реальной борьбе за власть, а не о бутафории, стало решение провести выборы в марте, а не в июле, как всеми предполагалось. Известно, что в демократических странах политические силы, находящиеся у власти, но теряющие поддержку электората, проводят досрочные выборы, чтобы застать политического противника врасплох и получить преимущество. Последний пример — досрочные парламентские выборы в ФРГ в 2005 году, объявленные правившей коалицией социал-демократов и зеленых, в значительной мере утратившей общественные симпатии.
Однако в нашей ситуации все вроде бы складывается в точности до наоборот. Если сравнивать нынешнюю кампанию с президентскими выборами 2001 года, то основные политические факторы изменились в пользу Лукашенко. Прежде всего, действующий президент в канун избирательной кампании имеет несколько большую степень электоральной поддержки (свыше 50%), чем пять лет назад. Это обусловлено тем, что улучшилось экономическое положение в стране вследствие стечения нескольких обстоятельств, о которых сейчас нет возможности говорить.
Кроме того, созданная система достаточно эффективно воспроизводит саму себя с помощью целого комплекса механизмов и подсистем, важнейшим из которых является внедрение государственной идеологии. Вследствие этого в обществе все больше утверждается идея безальтернативности нынешнего статус-кво, неверие в возможность перемен.
Во-вторых, масштабы репрессий властей против оппонентов выросли на порядок в сравнении с 2001 годом. В стране появились политзаключенные, независимая пресса выброшена из системы государственного распространения, практически запрещена иностранная помощь третьему сектору, введены законодательные санкции за критику (простите, «дискредитацию») политики властей. Вследствие этого в обществе сгустилась атмосфера страха.
В-третьих, теперь мы имеем большую консолидацию номенклатуры вокруг президента. Произошла жесткая селекция, основные руководящие должности в госаппарате занимают кадры лукашенковского призыва, готовые с большим рвением служить своему патрону.
В-четвертых, в отличие от 2001 года, когда Россия долго держала паузу, теперь Москва заняла четкую позицию в поддержку Лукашенко на ранней стадии кампании. Это проявилось, прежде всего, в низких ценах на газ, что выглядит особенно контрастно на фоне газовых контрактов с другими государствами постсоветского пространства.
В-пятых, как это ни странно, если судить по декларациям, поддержка демократических сил со стороны Запада (прежде всего, материальная) за эти годы не только не увеличилась, а даже уменьшилась.
С другой стороны, вроде бы вся логика политического процесса диктовала Лукашенко проведение выборов в июле. В марте избиратели все еще будут платить за коммунальные услуги по зимним тарифам, что создает иной психологический фон. К выборам ранней весной не успевает подготовиться сама правящая команда. Ведь надо успеть повысить зарплаты и пенсии, в спешке проводить Всебелорусское народное собрание. Кроме того, остались незадействованными такие пиар-акции в пользу действующего президента, как белорусско-российские военные маневры весной 2006 года, перенесенный на июнь «Славянский базар», празднование Дня Победы 9 мая и Дня независимости 3 июля.
Официальная версия решения о перенесении выборов на март состоит в том, чтобы, дескать, максимальное количество избирателей могло принять в них участие. Однако нынешние власти число участников голосования уже давно не волнует. Они научились эффективно выводить нужный результат вне зависимости от реальных итогов волеизъявления граждан. К тому же электорат Лукашенко одинаково дружно проголосует что в марте, что в июле.
Гораздо больше правящую команду волнует возможность выхода людей на майдан. Однако, опять же, в этом смысле весна таит для властей большую опасность, чем лето. Ибо весь оппозиционный электорат будет на месте. Главный потенциальный горючий материал для революционного огня (по мнению экспертов) — студенчество останется в крупных городах. А вот в середине июля многие представители среднего класса уезжают отдыхать за пределы Беларуси, студенты разъезжаются на каникулы.
Чтобы оценить беспрецедентность принятого решения провести выборы 19 марта, важно особо подчеркнуть, что этим Лукашенко сократил срок своего нынешнего президентского правления на целых четыре месяца! Зная, скажем так, трепетное отношение действующего главы государства к своей власти, такое урезание должно быть вызвано некими исключительными обстоятельствами.
Кроме того, известно, что страх показать слабость, демонстрация силы давно стало неотъемлемым элементом образа, политического стиля нынешнего президента. А презентация неколебимой уверенности в победе, фатальной обреченности Беларуси на Лукашенко является одним из важнейших элементов предвыборной агитации властей.
И вот принимая решение о проведении выборов весной, Лукашенко поставил под сомнение свой имидж, продемонстрировал перед номенклатурой и Россией свою слабость, неуверенность в победе, собственной силе и поддержке народа. Тем самым он показывает, что чего-то или кого-то боится. Ведь играть на опережение нужно только тогда, когда есть реальные и сильные соперники.
Многие эксперты объясняют назначение выборов на 19 марта международными факторами. При этом называются два события, которые повлияли на это решение официального Минска. Во-первых, неделей позже пройдут парламентские выборы в Украине. Это событие более важное для мирового сообщества, чем белорусская избирательная кампания. Ибо от состава Верховной Рады зависит будущий политический вектор Украины. А от выборов в Беларуси мало кто ждет сенсации. Поэтому события в Украине отвлекут внимание от белорусских выборов и самартизируют вопрос об их демократичности, легитимности предполагаемой победы Лукашенко со всеми вытекающими отсюда преимуществами для действующего президента.
Но, на наш взгляд, вряд ли украинский фактор едва ли играл серьезную роль при определении даты белорусских выборов. Дело в том, что вопрос о международной легитимизации своего правления давно уже мало волнует Лукашенко. Этот тезис подтверждается последними действиями белорусских властей против независимой прессы и оппозиции. Им достаточно признания Москвы. Официальный Минск уверен, что как бы ни прошли выборы, все ограничится стандартным заключением миссии наблюдателей ОБСЕ, очередным заявлением ЕС и Госдепартамента США.
То же самое можно сказать и о саммите «восьмерки». Приводится аргумент, что, дескать, проведение выборов до саммита смикширует обсуждение этого вопроса на заседании глав великих государств и позволит В. Путину сохранить лицо и «не краснеть» за своего незадачливого союзника.
Однако есть очень серьезные сомнения, что наши выборы будут обсуждаться на саммите «восьмерки» вне зависимости от времени их проведения (при условии, что здесь не произойдет кровавых событий). Белорусский вопрос пока не стал глобальной проблемой, чтобы вносить его в повестку дня мировых лидеров. Это глядя из Минска нам кажется, что Беларусь стала головной болью всего международного сообщества. А в Вашингтоне, Берлине и Москве совсем иной масштаб восприятия проблем. Что касается демократической репутации В. Путина, то на ней уже много темных пятен. Демонстративная защита Узбекистана вопреки жесткой позиции Запада не оставляет сомнений относительно политики России в своем ближнем зарубежье.
На наш взгляд, все рациональные аргументы в пользу проведения выборов в июле перевесили мотивы, которые лежат больше в иррациональной плоскости. Украинская «оранжевая революция» стала тяжелой психологической травмой для белорусского руководства (как, впрочем, и для российского). Оно не могло скрыть своего страха. В первой половине 2005 года президент вспоминал об «оранжевой революции» даже чаще, чем лидеры оппозиции. Причем, по любому поводу и без повода, вроде бы в самых неподходящих для этого местах.
Он говорил об этом в православном храме на Рождество, на встрече с тележурналистами, совещаниях с руководителями. Не надо быть большим психологом, чтобы понимать: человек говорит о том, что у него болит, что очень сильно впечатлило. Слова, произнесенные много раз, звучат как ритуальные заклинания, будто повторение может придать им культово-магическую силу. Президент, убеждая всех в отсутствии у нас условий и причин для революции, в первую очередь убеждал самого себя. Но, видимо, последнее не очень получалось, коль он постоянно возвращался к этой теме.
Дискредитация самой идеи революции стала одним из важных пропагандистских штампов белорусского телевидения. Причем, телезрителям настойчиво внушали, что в Югославии, Грузии, Украине, Киргизии власть сменилась не в результате народного протеста, а вследствие заговора США в союзе с местной оппозицией. Иначе говоря, «цветные революции» — это искусственный проект мировой закулисы. Весьма вероятно, что руководство страны само поверило в ту фантастическую картину мира, которую пыталась представить белорусским обывателям государственная пропагандистская машина. Об этом свидетельствует и подготовленный спецслужбами «Аналитический обзор», который раздавали депутатам Палаты представителей накануне голосования по поправкам в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы. «Синдром майдана» был определяющим мотивом действий правящей команды в течение всего минувшего года.
Первоначально власти действительно планировали повести избирательную кампанию летом. В августе минувшего года председатель Центризбиркома Л. Ермошина в интервью газете «Звязда» объявила, что выборы состоятся 16 июля 2006 г. Позже сам Лукашенко говорил, что, дескать, проведем выборы летом следующего года. В недавнем интервью «Российской газете» он даже назвал предполагавшуюся дату — 9 июля.
И вдруг все поменялось в самый последний момент. Причем, единственным серьезным объяснением объявления выборов на четыре месяца раньше является страх перед политическими противниками. Несмотря на все сомнения, большинство оппозиционных сил сумело объединиться, выдвинуть единого кандидата, создать избирательный штаб и его филиалы по всей стране. И, наконец, А. Милинкевич начал делать то, что оппозиция делала только в короткий период избирательных кампаний: он стал ездить по стране и встречаться с людьми. А до июля целых семь месяцев. А если для этой кампании потекут западные деньги, будет запущен сценарий, давший результат уже в нескольких странах? В воображении сильно впечатлительных людей явственно замаячил оранжевый призрак, сильно искажающий реальную картину. И у Лукашенко элементарно не выдержали нервы. Тут уж не до образа сильного, уверенного, никого не боящегося фаворита избирательной кампании.
В пользу этой версии говорит и назначение главы Администрации президента В. Шеймана руководителем инициативной группы Лукашенко. Пять лет назад эту функцию исполнял депутат Н. Чергинец. Повышение статуса руководителя инициативной группы до фактически второго лица в государстве означает не только возрастание роли административного ресурса в ходе начавшейся кампании, но еще раз демонстрирует степень неуверенности правящей команды. Поэтому возникла потребность послать еще один сигнал всей вертикали относительно главного приоритета в деятельности органов власти и, одновременно, ужесточить контроль над ними.
И власти решили всех опередить, поставить оппонентов в цейтнот. Отчасти это удалось. За 3-4 дня всем потенциальным кандидатам трудно будет организовать большую инициативную группу. Собирать подписи придется в разгар праздников, как раз в период между Новым годом и Старым Новым годом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Безусловно, это серьезный удар по оппозиции. В результате только восемь претендентов подали заявки на регистрацию своих инициативных групп. Для сравнения: в 2001 году было 26 желающих поучаствовать в президентских выборах.
В 1994 г. минимально необходимым рубежом для сбора необходимых 100 тыс. подписей была численность инициативной группы в 1400 чел. А в 2001 г. только инициативные группы, насчитывающие свыше 3 тыс. членов (А. Лукашенко, В. Гончарик и С. Домаш), собрали 100 тыс. подписей. С. Гайдукевич не в счет, ибо в отношении него действовали иные правила игры. А ведь ныне политическая атмосфера в стране гораздо хуже, чем пять лет назад. Плюс новогодние праздники — не самое лучшее время для сбора подписей.
Судя по всему, у властей пока нет ясного сценария, как поступать с политическими оппонентами, кого регистрировать в качестве кандидата, а кого и на каком этапе снимать. Их действия будут определяться логикой политического процесса, реальными или призрачными опасностями для правящего режима.